Такое новое государство может быть образовано только в Османской империи, потому что все христиане нетерпимы к еврейству. Эта идея была предложена падишаху, и он дал Наси земли в Палестине, чтобы самому видеть, чего тот может достичь. Скажу откровенно: падишах не очень заинтересован этим проектом, но меня информировали, что Селим склоняется к нему. Он считает, что организация еврейского государства, защищённого Османской империей, может иметь очень важное значение. Безусловно, евреи — богатые люди, их состояния можно выгодно обложить налогом; к тому же они разбросаны по всей Европе и могут собирать информацию, что очень полезно и, возможно, ценно.

Я говорю тебе это, чтобы ты понял, что нашему будущему хозяину нельзя отказать в отсутствии ума и проницательности. Я верю, что мы с тобой можем многого добиться в течение нескольких лет. Но помни: мы должны всегда быть верны нашему хозяину, кем бы он ни был, потому что это единственный путь для таких, как мы.

Хоквуд снова склонил голову.

Подобные разговоры могли не только вскружить голову человеку, которому нет ещё и двадцати пяти, но и испугать его. Энтони, конечно, хотел продвижения по службе, но только как моряк. Он знал, как преодолевать ветра, течения и опасности, которые могли разрушить его судно в море, но политические интриги были для него чем-то новым.

Как бы он хотел иметь доверенного человека, с которым можно было всё обсудить. Но такого человека не было, за исключением Драгута... Но Энтони казалось, что обсуждать слова Сокуллу с Драгутом опасно, даже если бы адмирал находился рядом.

Гораздо лучше забыть об этом разговоре до зимы и довольствоваться быстрым ростом своей карьеры. Обещания Сулеймана сбылись: его поздравляли Али Монизиндаде и Улуч-Али, хотя Пертав-паша, подёргивая бороду, что-то проворчал о выскочках-неверных, которые получают преимущество перед опытными мусульманскими моряками.

Никому из этих людей султан не доверял своих планов по поводу Баязида. Эскадра Энтони тщательно готовилась к походу, но это рассматривали как рвение молодого командира, стремящегося сделать свои корабли лучшими во флоте. Али Монизиндаде-паша смотрел на это с благодушным безразличием. Несмотря на мрачные прогнозы Али, империя жила в мире. Адмирал не имел представления о том, что мрачные прогнозы скоро реализуются.

Сразу после нового года Барбара родила. На свет появился желанный мальчик.

Энтони вздохнул с облегчением. В последнее время его жена стала раздражительной и часто ворчала, что он слишком много времени проводит не дома. Барбара подозревала, что Энтони развлекается с наложницами, хотя он всё время был занят в бухте. С тех пор как он женился, у него не появлялось желания спать с кем-либо, кроме своей жены.

Мальчика назвали Джоном, его крестил итальянский священник, тот самый, который венчал Энтони и Барбару.

Подготовка к кампании ускорилась и больше не могла оставаться тайной. Когда войска, созванные Сокуллу, собрались за городом и янычары наточили сабли, люди на улицах зашептались. Но никто так и не знал, куда султан направит армию. Если Сулейман хотел сохранить тайну, она сохранялась.

И всё же вопросы были...

— Ты идёшь на войну, — сказала Барбара. Она сидела на диване, окружённая служанками. Её грудь была обнажена, маленький Джон уткнулся в левый сосок.

— Это моя профессия, — напомнил ей Энтони.

— Этот поход будет долгим? — после паузы спросила Барбара.

— Всегда лучше полагать, что кампания будет долгой, — помедлив, ответил он.

— И ты будешь сражаться с христианами? — вздохнула Барбара.

— Нет, — ответил он. — В этот раз нет.

— Тогда я буду молить Бога, чтобы он защитил тебя и вернул живым и невредимым.

— А если бы я воевал против христиан, ты бы не делала этого? — поморщился Энтони.

— Конечно, я молилась бы, мой господин. Но я не знаю, услышал бы Бог мои молитвы...

Флот отплыл в марте: семьдесят галер, на каждой по сто янычар помимо экипажа. Янычары сражались пешими, поэтому не пришлось перевозить лошадей — Хоквуд и его капитаны вздохнули с облегчением.

Али и Улуч, всё ещё не посвящённые в планы, присутствовали при отплытии, чтобы пожелать эскадре удачи. Их первоначальное снисходительное отношение к Энтони сменилось недовольством той секретностью, которая окружала дело, доверенное англичанину.

Как раз тогда, когда по Истанбулу поползли слухи, войско Сокуллу собралось переправляться через Босфор. Шпионы информировали везира, что Баязид основал свой двор в Конье. Здесь, в самом сердце Анатолии, у подножия величественного, пика Бозкирдага, существовала цивилизация, возраст которой исчислялся тремя тысячелетиями. Согласно легенде, этот город основал Персей, использовавший голову горгоны Медузы, чтобы держать в страхе местное население. Позднее Конья стала столицей империи сельджуков, которые отвоевали город у византийцев в 1081 году.

Именно здесь суфий, или мистик, Джелаладдин Руми создал дервишский орден мевляна, известный так же, как орден «танцующих дервишей». Конья была священным городом сельджуков, и здесь Баязиду обещали поддержку в его противостоянии султану.

И всё же никто не сомневался, что в конце концов Баязид потерпит поражение и будет вынужден искать убежища. Хоквуд со своим флотом направился к заливу Александретты на границе Анатолии с Сирией. Именно в этом направлении, по убеждению как султана, так и Сокуллу, исчез Баязид, следуя за остатками своей армии. Хоквуд должен был высадить янычар на берег и двигаться вглубь материка к городу Адана.

Всё складывалось благоприятно, даже лучше, чем рассчитывали. Хоквуд, моряк от рождения и по воспитанию, вывел свои корабли довольно далеко в Эгейское море и был уверен, что сможет найти подход к берегу, когда потребуется. Но, поступая так, он рисковал, потому что не брал в расчёт погоду — весна славится внезапными штормами.

И действительно, шторм налетел на них через неделю после того, как они вышли из Дарданелл, но опытные моряки успешно справились с ним; правда, перепуганные янычары время от времени начинали взывать к милости Аллаха.

Когда шторм прекратился, Хоквуд, придерживаясь маршрута, направился к берегу.

Залив Александретты был на открытом рейде, — город располагался на некотором расстоянии от берега, поэтому прибытие флота было совершенно неожиданным для местного населения. Хоквуд высадил янычар до того, как местный бейлербей решил, чью сторону ему принять в этом конфликте. У него перехватило дух при виде рыжеволосого громилы в сопровождении солдат.

Энтони хотелось получше узнать эти края. Он знал, что не один его предок прошёл этими дорогами, воюя в горах Тавра, но для этого надо было отправляться дальше в Анатолию. Янычары убедили местный гарнизон присягнуть на верность султану. Хоквуд заверил людей, что флот пришёл не для войны. Оставалось только ждать новостей...

Известия не заставили себя долго ждать: от Баязида прибыл посланник. Он сообщил коменданту, что армия везира идёт на принца и что принц намерен дать сражение. Баязид умолял коменданта оказать ему поддержку и дать людей.

Комендант, Макдил-паша, принёс письмо Хоквуду.

— Не отвечай на письмо, — приказал Энтони.

Макдил поклонился и ушёл.

Только через несколько недель прибыл новый посланник. Но этот уже не требовал ответа. Он был первым из подразделений убегающих сипахов и принёс новости о полном разгроме принца в сражении с везиром. Принц, вне сомнений, шёл следом, поэтому Хоквуд отдал приказ пропустить сипахов. Он не хотел, чтобы Баязид направился в горы, и надеялся, что его вскоре настигнут янычары Сокуллу.

Через три дня на дороге появилась группа всадников. Энтони приказал командирам укрыть людей, и всадники въехали прямо в ряды верноподданной армии, были окружены и вынуждены сдаться.

Энтони находился в городе, когда стало известно, что Баязид и его сыновья взяты в плен.