Скорее всего это победа, но вряд ли окончательная и, конечно, это не месть за разорение Туниса. Но генуэзский флот был уже далеко...
Гарри приказал спустить шлюпку и грести по направлению к флагману.
Барбаросса сидел в кресле на палубе, врач перевязывал ему руку.
— Ты тяжело ранен? — спросил Гарри.
— Меня ударили мечом. Болезненно, но рана чистая.
— Надо было преследовать их.
— Я знаю... Но я устал. Я слишком стар, чтобы вести такие сражения. Всё же мы выиграли. — Он указал на землю в отдалении. — Там находится Превеса. Назовём это сражение битвой при Превесе.
— Вряд ли о ней стоит много говорить.
— Ты так считаешь? Я думаю, люди не согласятся с тобой.
Отовсюду доносились рёв труб и радостные крики турок, решивших, что они победили.
— Сулейман хотел победы, он её получил, — сказал Барбаросса. — Победа — это то, чем я должен закончить путь, и победа — это то, чего я добился. Я возвращаюсь в Константинополь.
— Но почему? Мы должны ещё раз сразиться с Дориа и с испанцами.
— Это дело для молодого человека, — сказал Барбаросса. — Мне скоро восемьдесят, пора на покой. — Он указал на судно Драгута. — Вот человек, достойный командовать флотом, Хоук-паша. Он не менее талантлив, чем я. А я отправлюсь в Высокую Порту и сообщу о твоей победе.
Отговорить Хайреддина было невозможно. Гарри не хотел настаивать. Его друг действительно состарился.
Они обнялись, и галеры адмирала направились к родным берегам. Гарри и Драгут решили, что им вряд ли удастся настичь генуэзцев.
— Что ты планируешь: — спросил Драгут.
— Сначала отправимся в Алжир, чтобы пополнить запасы, а затем — в Тунис.
Вскоре всё Средиземноморье наполнилось слухами о том, что великий Андреа Дориа разбит. Старый пират был прав: это была вершина его славы, его имя стало легендарным для многих поколений.
Дориа и его хозяин император должны были, без сомнения, планировать контрудар. Гарри был полон решимости удержать инициативу. Он укрепил оборонительные сооружения Алжира и решил оставить там половину своего флота для защиты города. Для него Алжир был не просто базой османцев в Западном Средиземноморье, он не хотел потерять ещё одну семью.
Ребёнку, Энтони, исполнился годик, и он обещал стать настоящим Хоквудом, по крайней мере по размерам.
Гарри поставил своей целью отвоевать Тунис. Город был лучше укреплён, чем Алжир, и Гарри добивался его по собственным причинам.
После того как с арены действий ушёл Барбаросса, весь мир решил, что турки больше не представляют серьёзной опасности. Следующей весной Гарри и Драгут вышли из Алжира, под их командованием было пятьдесят галер. Через два дня они уже были в районе солёных озёр и прокладывали путь по узкому каналу. Это случилось раньше, чем тунисцы под командованием испанских офицеров, не отличавшиеся расторопностью, поняли, что происходит.
Защитный форт едва ли успел сделать выстрел, прежде чем был опрокинут снарядами моряков Драгута. В городе заревели трубы, забили барабаны. Люди Мулай-Хасана ринулись к крепостным стенам.
Турецкие галеры везли солдат и всё необходимое для осады крепостных стен. Гарри загрузил даже подразделение сипахов и лошадей. Выполняя приказ Гарри, сипахи высадились на берег и приступили к действиям. Драгут выстроил корабли в солёных озёрах и начал бомбардировку стен. Гарнизон ответил отчаянным огнём, но у них не было той точности стрельбы, которой отличались турки.
Гарри отправил отряд сипахов в город, чтобы отрезать его от тыла, и предложил Мулай-Хасану сдаться. Дей отказался.
Гарри приказал копать траншеи у стен, чтобы можно было начать осаду и устанавливать мины. Артиллеристы заняли позиции на берегу. Осада шла строго по плану, и у Гарри не было сомнений, что Тунис падёт через месяц... до того утра, когда Драгут внезапно разбудил его.
— Что стряслось? — недоумевая спросил Гарри.
— Нас застигли врасплох, — сказал Драгут: на его лице было написано отчаяние.
Гарри выскочил из шатра и глянул на бухту. Турецкий флот был на месте, но у входа в канал стоял другой флот под красными с золотом испанскими флагами; наряду с обычными галерами там были и океанские. Гарри подсчитал, что их около девяноста, приблизительно вдвое больше, чем у турок. Они взяли под контроль узкий пролив, через который турки могли выйти.
— Ни одно судно не охраняло выход в море? — грозно спросил Гарри.
— Дозорные суда были, Хоук-паша, но, наверное, их обманули.
Ситуация изменилась коренным образом: турки оказались в осаде между городом и испанскими галерами. Драгут собрал всех капитанов.
— Делать нечего, — сказал один из них. — Мы распустим людей, сожжём галеры и отправимся в Алжир.
— Несколько сотен миль по пустыне?
— Если мы останемся здесь, начнётся голод. Мы не сможем сражаться с такой силой.
Драгут пощипал бороду и взглянул на Хоквуда.
— Другого выхода нет, Хоук-паша, — пробормотал он.
Гарри посмотрел на него и перевёл взгляд на испанцев. Итак, его вновь разбили, его Вновь обманули эти испанцы. Он должен ползти по пустыне, спасаясь от них, как побитая собака. Внезапно ему на глаза навернулись слёзы, слёзы гнева и отчаяния. Проход был очень узким. Песчаные берега солёных озёр поднимались на несколько футов выше уровня моря, их ширина не превышала нескольких ярдов. Были бы здесь приливы, которые он видел у французских и английских берегов, он мог бы отправить флот на высокой воде и таким образом спастись. Но приливов здесь не было и поэтому... Он нахмурился, изучая песчаный берег.
— Будут приказания, Хоук-паша? — спросил Драгут.
— Завтра утром мы вступим в бой с испанцами, — ответил Гарри.
Капитаны в тревоге переглянулись, думая, что их командир сошёл с ума...
— Мы с трудом сумеем выйти из пролива даже по одному, Хоук-паша, — запротестовал Драгут. — Они утопят нас.
— Ты когда-нибудь слышал о захвате Константинополя? — спросил Гарри.
— Каждый турецкий воин знает об этом, Хоук-паша.
— Тогда вспомни, каким образом турецкие галеры были выведены в Золотой Рог.
— Во имя Аллаха! — вскрикнул Драгут. — Их перенесли по суше.
— Эта был план моего деда, — сказал Гарри.
— Он построил деревянный настил и смазал его жиром, — сказал один из капитанов. — У нас нет ни дерева, ни жира. К тому же византийцы не могли помешать твоему деду, потому что их было мало. А сейчас испанцы не только наблюдают за каждым нашим шагом, но и превосходят нас по численности.
— Действительно, мы не сможем построить деревянный настил, — согласился Гарри. — Но нам по силам вырыть канал, по которому мы выведем суда в море.
Капитаны задумались.
— Это возможно, — согласился Драгут.
— Все увидят, что мы делаем, — отметил пессимистически настроенный капитан, — и заблокируют, дорогу.
— В таком случае мы должны всё закончить до того, как испанцы заметят, что мы делаем, — решил Гарри. — У нас семь тысяч галерных рабов, пять тысяч матросов и четыре тысячи сипахов. Драгут, ты должен найти место для канала, люди приступят к работе в сумерках. Мы должны прорыть канал за ночь.
— Это невозможно, Хоук-паша, — сказал капитан.
— В противном случае нас ждут или смерть, или плен, Баспар. Что тебе больше подходит?
Было необходимо провести работу так, чтобы ни в городе, ни на море ни у кого не закралось подозрения о намерениях турок. Весь день велась подготовка к осаде. Драгут приказал двум судам спуститься вниз по проливу и сделать несколько выстрелов по испанцам.
В полдень Драгут, вооружившись луком и стрелами, углубился в болота на северной стороне солёного озера, как будто собираясь поохотиться. На самом деле он выбирал место, где будет проложен канал. Капитаны расковали галерных рабов и повели их на берег, чтобы они искупались на отмелях. В этом был особый смысл, потому что испанцы видели, что турецкие галеры не могут двинуться с места. Рабов держали на берегу до сумерек, затем они приступили к работе. Их охраняли моряки с саблями наготове, получившие приказ без промедления рубить каждого, кто издаст хоть звук.
