Мей кивнул, поблагодарил и поскакал дальше.

Закат уже окрасил облака во все оттенки жёлтого и красного, когда Мей увидел стены, окружавшие Академию, и высокие кованые ворота. Отлитая, видимо, из бронзы надпись над ними гласила: «Свобода. Знание. Честь». Мей знал, что это древний девиз Академии, основатели которой мечтали сделать её оплотом этих постулатов — и отчасти им это удалось. Она всегда оставалась независимой от какой бы то ни было власти, кроме власти избираемого Ректора, не вмешивалась в политические дрязги королевств (а после — Городов) и создавалась как содружество людей, стремившихся узнать больше об Обетованном и сохранить то, что они уже знали. По крайней мере, это было то, что Мей о ней слышал.

Он проехал через просторный сад и пересёк тенистую дубовую рощу, с любопытством глядя по сторонам. Мальчики и мужчины самых разных возрастов, все в чёрных мантиях, прохаживались по дорожкам или сидели на скамейках, беседуя. Его провожали внимательными взглядами или вежливо кланялись, но никто не делал попыток заговорить. То тут, то там Мей видел каменные и деревянные приземистые здания — должно быть, общежития; кое-где прямо на земле стояли причудливого вида приборы и установки. Один юноша с интересом разглядывал через лупу что-то на мраморном бортике большого фонтана; многие не отрывались от книг. Вскоре взору Мея представились и учебные башни, гордо возвышавшиеся над жилыми строениями; он насчитал семь — из светлого, тёмного или пёстрого камня. Верх центральной башни венчала колокольня. Мей спешился, поморщившись от боли в затёкших мышцах, и паренёк лет тринадцати на вид сразу заспешил к его коню.

— Рейнвольд, сегодня дежурный по конюшне, господин, — с поклоном представился он и взялся за повод. — Прикажете почистить и накормить животное?

— Да, конечно. И подготовь ему стойло — я здесь надолго.

— Разумеется, господин мой, — мальчишка с явным восхищением обозревал недурной наряд Мея, которым тот обзавёлся в Городе-во-Льдах, его амулеты от тёмных чар и книги, рельефно выпирающие из сумки.

— Мне нужно где-то записаться? Обо мне доложат? Я должен увидеть Ректора.

— Входите свободно, господин Ректор принимает приезжих в любое время.

«С такой системой охраны немудрено, что у них режут студентов посреди дня», — отметил про себя Мей и поднялся по ступенькам главной башни к распахнутым высоким дверям. Они были покрыты искусной резьбой по дереву, но сейчас он не располагал временем, чтобы ею полюбоваться.

Внутри всё было устроено торжественно, но скромно — множество портретов профессоров, знаменитых картин и скульптур в нишах, зато никакого золота, исполинских люстр или дорогих ковров, как в резиденциях иных градоправителей. У первого же почтенного вида старца Мей узнал дорогу к приёмной и, пока добрался до семнадцатого этажа, успел проклясть винтовую лестницу и поразиться физической закалке Ректора.

После короткого разговора с секретарём (как всё это отличалось от мучительства в приёмных градоправителей, которые обожали напускать на себя ореол исключительности и королевского величия!) Мея ввели в небольшой кабинет, где его встретил очень старый, но статный мужчина с благожелательным выражением лица; о его особом статусе говорила лишь синяя окантовка на мантии. Как только он увидел вошедшего, что-то неуловимое промелькнуло в глубине его глаз — что-то острое, встревожившее Мея; однако в следующую секунду он смотрел с той же доверительной предупредительностью.

— Одарённый из Города-во-Льдах, не так ли? Мы очень ждали Вас. Прошу, садитесь, — голос был низкий, завораживающе-приятный.

— Меня зовут Меидир аи Онир. У меня есть рекомендательное письмо от господина аи Шедона...

— Не стоит, не стоит. Я Вам верю. Если бы Вы знали, молодой человек, сколько наша встреча значит для меня лично, — Ректор смотрел на Мея с такой искренней теплотой и душевностью, что он даже на мгновение расслабился. — Вот уже несколько лет, с тех самых пор, как я узнал, что по одной со мной земле странствует человек с таким уникальным Даром, как Ваш... Да что там, Вам, наверное, повторяли это сотни раз.

— Может быть, пока не сотни, — осторожно откликнулся Мей, — но десятки уж точно.

«Он не удивляется, что приехал именно я. Градоправитель написал или у него другие источники?»

— Да, полагаю, это должно пугать временами, — Ректор улыбнулся. — Но не бойтесь, я далёк от алчности власть предержащих и готов восхищаться таким лакомым пиром издали. Простите, если подобное сравнение Вас оскорбляет.

Мей не оскорбился, но почувствовал себя более чем неуютно; с таким едва скрываемым вожделением о его способностях мог говорить только человек, неплохо разбирающийся в магии.

— Жаль, что наша встреча не произошла по более радостному поводу, — свернул он беседу в нужное русло. Ректор помрачнел.

— Вы правы. Не подумайте, что я забыл о бедном юноше — просто не в моих силах это сделать, и все мы...

Его прервал внезапный и громкий колокольный звон, оглушительно загудевший сверху. Мей вздрогнул от неожиданности. Ректор встал и любезным широким жестом пригласил его к двери.

— Это звонят к ужину. Могу я пригласить Вас в нашу трапезную? А уже потом займёмся делами — кажется, Вам не терпится.

После ужина, показавшегося голодному Мею необычайно вкусным (Ректор усадил его рядом с собой за преподавательским столом и пресекал любые расспросы любопытствующих), ему представили одного из профессоров.

— Пиарт аи Вегор, наш ведущий специалист в области ботаники, — сказал Ректор, кивком головы подозвав рослого и крепкого мужчину средних лет. Выглядел он измождённым, смотрел серьёзно и исподлобья. Под глазами пролегли тени, а подбородок оброс многодневной щетиной.

— Очень рад, — сказал Мей, пожимая ему руку.

— Меидир аи Онир, прошедший обучение в Долине Отражений.

— Взаимно, — в голосе профессора слышалась подозрительность и совсем не было радушия Ректора. Мей задался вопросом, почему из всех учителей ему представили именно его, и тут же получил ответ.

— Пиарт был руководителем покойного мальчика, — скорбно произнёс Ректор, — и первым нашёл его бумаги.

— Бумаги? — оживился Мей. Это уже было что-то ориентирующее — не то что ботаника. Когда-то Гэрхо здорово помучил его ею, однако он до сих пор считал себя полным профаном в этой области — и, честно сказать, относил её к числу тех наук, которыми могут заниматься только фанатики, достойные уважения, но напрочь отрешённые от жизни. — Могу я узнать, какие?

— Как раз они Вас и касаются, — угрюмо проговорил Пиарт, не дав ответить Ректору. — Карлиос занимался...

— Потише, друг мой, здесь слишком людно, — вмешался Ректор. — Позже я, разумеется, предоставлю господину Меидиру всё, чем мы располагаем. А сейчас — не хотите ли осмотреть то место?

— По-моему, там не на что смотреть, баня как баня, — отрезал Пиарт. — Всё давно убрали.

— Почему же, я бы взглянул, — согласился Мей. Чутьё, выработавшееся годами общения с вышестоящими людьми, подсказывало ему, что не стоит слишком уже вскидываться в присутствии Ректора. А вот Пиарт его очень заинтересовал — но судить по первому впечатлению он, слава богам, давно отучился.

Мея проводили к баням, которые выстроились за общежитиями. Изнутри доносились разговоры, причём не только на общем языке, плеск и шипение воды, попадавшей на раскалённые камни, а из приоткрытых окон валил пар — видимо, многие студенты закончили ужин пораньше.

— Не занимайте вторую, юноша, — Ректор преспокойно поймал за плечо какого-то парнишку с простынёй, куском мыла и бутылкой с надписью «Масло». Мею не нужен был его Дар, чтобы догадаться, что в ней точно не масло. — И, если Вам не трудно, зайдите туда и попросите своих товарищей её освободить.

Парнишка смутился и попытался спрятать бутыль под простыню.

— Конечно, господин Ректор, сейчас... Добрый вечер, профессор Пиарт, — и с поклоном скрылся.