— Так, не перебивай учителя, — сказал Гэрхо, но это прозвучало как-то совсем не строго. — Это ты о школе для бедняков при вашем храме? Лучше забудь об этом и смотри не скажи кому-нибудь — опозоришься... Пока не будем трогать твои видения. Вот, держи лучины. Сложи квадрат.

Мей подумал, что ослышался, и с недоумением уставился на Гэрхо. Тот с самым серьёзным видом кивнул на лучинки.

— Но... Их же три.

— Как верно подмечено, — съязвило Отражение. — И что это меняет?

— Ну, у квадрата четыре стороны...

— Я дал тебе задание, вот и выполняй.

Чувствуя себя полным идиотом, Мей разложил лучинки на доске. Посмотрел на них. «И ради этого я сюда приехал?...»

— Можно, наверное, их сломать. Но это, скорее всего, запрещено?

— Точно. Ещё варианты?

— Повторите задание, — попросил Мей, в голову которому пришла немного дикая мысль.

— Я дал тебе лучины — сложи квадрат, — проговорил Гэрхо, отчего-то довольный этой просьбой.

Мей положил две лучинки параллельно друг другу, третью — снизу, а их верхние концы соединил ребром собственной ладони.

«Ну всё, сейчас меня выдадут тем двоим за тупость...»

— Неплохо, — одобрил Гэрхо, и Мей выдохнул. Он понял — в безумном месте нужно и вести себя соответственно. — Как догадался?

— Вы не сказали, что можно использовать только эти лучины.

— Что ж, ты не так безнадёжен, как мне думалось. А теперь выложи мне траекторию человеческой мысли.

После кратковременного ступора Мей сообразил, что от него, видимо, требуется изобразить круг.

Так прошло всё утро — Гэрхо требовал показать на лучинках то бесконечность, то смех и слёзы, то главный страх всех живущих (Мей выложил слово «смерть»)... Он уже сбился, считая эти задания (впрочем, за три десятка они явно перевалили), когда Отражение наконец объявило перерыв.

«По крайней мере, это интереснее, чем в школе», — утешил себя Мей, шагая к зданию, где, как выяснилось, ела вся Долина.

— Так Вы мне всё-таки расскажете, кто они и почему она назвала их ясноликими? — спросил Мей, успевший вкратце рассказать о встрече с Деос. Они с Гэрхо уже сидели в громадном зале, уставленном длинными обеденными столами. Гэрхо, злорадно улыбаясь, принёс откуда-то миску каши, хлеб и огурец — для Мея и свинины для себя. И теперь, сидя напротив, с аппетитом жевал мясо.

— Попробую, ты же всё равно не отстанешь... Прекрасная свинина, кстати, — Гэрхо вытер блестящие от жира губы. — Я уже упоминал, что в Мироздании есть Цитадель Порядка и Цитадель Хаоса — два полюса всего сущего, две равнозначные силы, огромные крепости за гранями всех миров, наполненные духами. Естественно, между ними поддерживается равновесие, нарушение которого может привести к непредсказуемым последствиям — не только в плане материи. Чтобы сохранять это равновесие, существует Центр Мироздания, в котором находится Знающий. Пока понятно?

— Почти. И кто такой Знающий?

— Высший разум. По крайней мере, так считается, — как-то иронично ответил Гэрхо. — Но ты лучше, между нами говоря, не особенно в это вдавайся... Так вот, твой Дар — по природе своей порождение Хаоса. Не дано существу из плоти и крови видеть то, что произойдёт, — пусть туманно, пусть примерно, пусть лишь одну из многих вероятностей... Оговорок много, но так нельзя. Это нарушает нормальный ход вещей. Можно предполагать, но не знать.

— Ясно, — сказал Мей, помедлив. — И из этого следует?...

— Из этого следует, что твоя смерть нужна Порядку. Его духов Деос и назвала ясноликими витязями — чересчур выспренно, но она это любит.

Мей тяжело вздохнул и опёрся локтями о стол. Значит, правильно он сделал, что уехал... Почему, почему именно ему достался этот проклятый Дар, делающий его опасным уродом?

— Только не вздумай себя винить, — заметил Гэрхо, глядя на него в упор. — Тут нет твоей вины — это твоя кровь. Кто знает — очень может быть, что твоему Дару найдётся достойное и полезное применение.

— И всё-таки я — зло, за которым охотятся силы справедливости, — мрачно подытожил Мей. Вот уж в какой роли он точно никогда себя не представлял — даже в минуты разыгравшегося воображения. — Но они ведь не тронут мать и сестру, если выяснят, что меня нет?

— Конечно, нет. Им нужен только ты. Покинув Город, ты обезопасил всех, за кого боишься.

Мей уныло смотрел в остатки каши. Всё это мало воодушевляло, и лишь последний пункт обнадёживал.

— А раньше бывали такие случаи?

— Какие?

— Ну, кто-то рождался с такими же способностями?

— Не могу сказать тебе точно, однако... О, Анна. Как это неожиданно, — глядя куда-то за спину Мея, Гэрхо натянуто улыбнулся и привстал. — Ты же хотела посмотреть на нашего пророка — вот он.

— Очень рада, — произнёс чуть глуховатый, но приятный женский голос. Мей поднялся и оглянулся; возле них стояла молодая женщина в тёмном платье. На её поясе поблёскивало зеркало, но глаза были не как у Отражений, а вполне человеческие — тёплые, светло-карего цвета и формы миндаля, который в Город-на-Сини мешками привозили торговцы из Города-у-Красной-реки и других южных поселений. По давно приобретённой привычке всех встречных девушек мысленно сравнивать с Риэти, Мей снова проделал это. Разумеется, никакого сравнения быть не могло — нет ни того изящества, ни тонкости, ни нежно-розоватого оттенка кожи. Анна выглядела лет на шесть-семь старше, была совсем невысока ростом и, пожалуй, чересчур бледна, а ещё обладала немного тяжеловатой нижней челюстью. Однако её необыкновенно красили гладко собранные волосы какого-то золотисто-медвяного цвета и взгляд — живой и умный. — Меидир, правильно?

— Да, но лучше Мей, — сказал он и тут же смутился — как-то смешно это прозвучало. — Вы... Не Отражение?

— Эх, в моём присутствии...  — хмыкнул Гэрхо, но Анна даже не взглянула на него.

— Верно. Просто я много путешествовала, а однажды пришла в Долину и осталась в ней, — она слабо улыбнулась, и в уголках губ наметились тонкие морщинки. — Удачи тебе, Мей. Надеюсь, ты не против обращения на «ты»?...

Она наклонила голову и величественно удалилась к другому столу, прошуршав подолом платья.

— Какое необычное имя — Анна. Никогда не слышал, — сказал Мей, усаживаясь обратно.

— Она издалека, — небрежно ответил Гэрхо, ковыряя в зубах зубочисткой. А потом совершенно спокойно сообщил: — И к тому же когда-то была моей женой. Ты бы держался от неё подальше.

Мей в смятении кашлянул. Такого он точно не ожидал.

— И вы... расстались?

— Какое красивое слово. Где ты его подцепил, в старых песнях? — Гэрхо возвёл глаза к потолку. — Эти ваши женщины-чужачки...  — и неопределённо махнул рукой.

Мезор ждал, когда же наконец подадут ужин; он не то чтобы был голоден, но любое отклонение от годами устоявшегося порядка возмущало его.

Он устал за день (вместе с Айрегом — приём послов Города-под-Соснами, церемония открытия новой лечебницы, разбор писем... ) и теперь утомлённо посматривал на часы, а ужин всё не подавали. Мезор со вздохом поднялся и поморщился от боли в спине. Тяжело подошёл к шнуру в стене и дёрнул; звякнул колокольчик. Вскоре в дверях появился слуга — щеголеватый юнец из семьи богатого купца. Служить у градоправителя или его родных было честью и отличным началом карьеры в Городе-на-Сини.

— Что Вам угодно, господин Декар?

— Мне угоден мой ужин, я ведь уже говорил.

— Сию минуту, господин Декар. Я схожу на кухню.

— Так ступай, — сказал Мезор, сдерживая раздражение. Скоро придёт Айрег, а у этих болванов ничего не готово.

Мальчишка поклонился и вышел; его шаги бесшумно тонули в ковре. Мезор снова опустился в кресло. У него ныла голова — будто наливалась металлом. На улице сгущались сумерки, и из-за дорогих жёлто-зелёных витражных стёкол (работы стекольщиков из бывшего Ти'арга [2] — лучших мастеров Обетованного) еле доносился шум Сини. Она рвалась из-под земли и уходила в неё и прежде — до рождения Мезора, и Айрега, и этого нищего Мея, и до того, как вырос Город, и до эпохи королей... Будет рваться и дальше. Ей всё равно.