— Работа? — переспросил Мей, ножом отпиливая баранину. Он много раз говорил, что ничем определённым не занимается, но забывчивая леди Амельда, видимо, продолжала считать его не то чудаковатым учёным, не то странствующим поэтом. — Я только изучаю некоторые книги, миледи.

— Мей просто выжидает время, матушка, — промурлыкал Веттон; отъевшись и отдохнув дома, он стал похож на сытого кота. — Как скоро прибудут Леверны?

Леверны были одним из древних — хотя и не древнее Ниисов — аристократических родов, и Мей видел их имена в разных генеалогических перечнях, которые изучал в Долине. Он даже помнил их герб — змею, увенчанную короной из листьев. Однако теперь он был прежде всего благодарен Веттону за то, что тот перевёл тему.

— Через пару часов, если ничего не случилось в дороге, — леди Амельда тяжело вздохнула. — Вейр, дорогой, нельзя пачкать скатерть.

Боковым зрением Мей зацепил лёгкую, почти неприметную улыбку Анны. Почувствовав его взгляд, она осторожно пододвинула к нему блюдо с ореховым пирогом.

— Не забудь попробовать потом, Мей. Это пекла тётушка Фэнни, она весьма талантлива в своей сфере.

Многих рассмешила эта формулировка. Лорд Тернегар усмехнулся в бороду.

— Иногда мне кажется, что леди Анна училась остроумию в Академии за Рекой Забвения.

— Не согласна с Вами в том, что остроумию можно обучиться, милорд, равно как и в том, что я имею счастье им обладать, — гладко ответила Анна. Мей заёрзал на своём стуле с высокой резной спинкой. В секунды, подобные этой, он всё ещё ощущал себя полным неучем и деревенским дурачком.

— Какая же у тебя сила воли, старина, — еле уловимо шепнул Веттон, наклонившись к его уху. Мей знал, какой у Анны чуткий слух, и поэтому густо покраснел. Что она может подумать после этого?

Его спас вошедший слуга. Точнее, вбежавший.

— Милорд, миледи, господа, — выпалил он и закашлялся, раскланиваясь. — Простите за беспокойство... Вы срочно нужны... Случилось непредвиденное...

— Дерек, говорите по существу, — одёрнула его леди Амельда, промокнув губы кружевной салфеткой (она знала по именам всех слуг в замке). — Что произошло?

— Лорд Таллиам и лорд Керд возле конюшни, — пролепетал несчастный Дерек. — И они... Они подрались.

Сгущались сумерки. Когда они всей гурьбой прибежали к конюшне, дело принимало опасный оборот. Братья в полном молчании катались в грязи и старательно мутузили друг друга; перевес при этом явно был на стороне Керда. Было странно и жутко видеть их, всегда прекрасно ладивших, за таким неподобающим занятием. Вокруг столпились слуги; многие из них тайком усмехались, но подойти никто не решался.

— А ну прекратить, живо! — вскрикнул лорд Тернегар, багровея от гнева. Он выхватил у кого-то горящий факел и подбежал к сыновьям, размахивая им, как воин мечом. — Что вы себе позволяете, подлецы? Может, это я завтра женюсь?!

— Какой позор! — запричитала леди Амельда, заламывая руки. — Фэнни, пожалуйста, уведи детей... Мальчики, что могло вас так поссорить?

Веттон пошёл помогать отцу. Мей ринулся было за ним, но тот неожиданно властным жестом остановил его.

— Пусть сами разбираются, — шепнула Анна, придерживая его за локоть. — Мне это не нравится, тут что-то не так.

— Да уж, — сказал Мей, растерянно глядя на то, как лорд Ниис всей тяжестью стискивает Керда, отчаянно вырывающегося, с остекленевшими глазами, а Веттон пытается держать изодранного, грязного, тяжело дышащего Таллиама. Из конюшни доносилось ржание, от псарен — лай встревоженных собак.

— Будьте вы прокляты, если сейчас же не скажете мне, что заставило вас так себя вести! — рявкнул лорд Тернегар. Он хорошенько встряхнул Керда (у Мея от такого искры бы из глаз посыпались), но тот невозмутимо промолчал; оба Нииса будто онемели.

Леди Амельда начала тоненько всхлипывать; Мей подумал, как нелегко, наверное, Веттону держать Таллиама, который, впрочем, вроде бы стал успокаиваться. И вот случилось нечто совсем уж непредвиденное: Керд легко, как угорь, вывернулся из отцовских железных объятий, в один прыжок подскочил к Мею и повалил его в ту же грязь. Ничего не успев сообразить, он стал отбиваться, и они покатились по земле. Керд, конечно, был сильнее, да и натренирован лучше; вскоре он деловито уселся на Мея, всей тяжестью навалившись ему на рёбра и сдавливая руками горло. Сдавленно хрипя, Мей пытался сбросить его или хотя бы разжать пальцы; словно в тумане, он видел, как лорд Ниис с Веттоном безуспешно стараются стащить его. Положение становилось критическим — в планы Мея всё-таки определённо не входила смерть от удушья у входа в конюшню.

Вокруг суетились люди, но он их почти не видел и совершенно не слышал, глядя в остановившиеся глаза Керда, который уже не был Кердом. В глазах у самого Мея неумолимо темнело. Воздуха!.. Провалившись в гулкую пропасть, он увидел в зрачках Керда золотистый блеск взгляда Близнецов и пьяную пляску их стройных тел.

— Ты наш, ты наш, — шептали бесплотные губы. — Отдай нам себя, отдай нам свою жизнь. Ты уже мёртв, ты обречён, позволь забрать тебя быстро. Ты наш, Меидир аи Онир, и тебе не спрятаться.

А потом наваждение кончилось, и прохладный воздух живительной влагой пролился в его грудь. Он закашлялся от саднящей боли, и Керд грузно скатился с него.

Рядом на коленях стояла Анна, и в руках у неё было расколовшееся надвое зеркало.

Мей перекатился на бок и встал. Туман у него в голове медленно прояснялся. Он не собирался сейчас тратить время на лорда Тернегара, Веттона и даже бездыханного Керда — он схватил за руку Анну и потащил её к замку. Ему надоели бесчисленные неясности.

Как он и предполагал, за ними никто не последовал — семья Ниисов осталась разбираться с раненными в бою. Где-то наверху пропели трубы — чрезвычайно не вовремя прибыли Леверны.

Увязая в грязи, они дошли до чернеющей в ночи громады замка, и Мей подвёл Анну, лицо которой белело в темноте неясным пятном, к самой каменной кладке.

— Объясни мне, пожалуйста, что это было? — спросил он, стараясь говорить как можно спокойнее.

— Тела и разум Таллиама и Керда захватили Близнецы — как Ридиема в Долине, — она вздохнула. — Они добрались до тебя и здесь, но рано или поздно это должно было случиться. Нам нужно уходить.

«Нам?»

Больше он не мог молчать. Он понимал, что это прозвучит, скорее всего, неуместно и по-детски, но отмалчиваться не имел права.

— Значит, снова бежать?... Знала бы ты, как мне надоело. Я не хочу провести так всю жизнь, Анна. Я хочу заниматься тем, чем должен, а не бояться лишний раз показаться на людях и шарахаться от каждого шороха из-за этой боли в голове и видений. Я всего лишь хочу видеть родных и друзей, хочу работать...  — «... хочу добиться твоей любви». — Скажи, когда это кончится?

— Это не кончится, если ты не стремишься умереть, — её голос стал холоднее. — Каждый из нас многого хочет, но обстоятельства значительно чаще распоряжаются иначе. Ты прорицатель, Мей — для тебя нет другой доли. Прими эту — или не принимай никакой.

— Объясни мне, я просто не понимаю. Ты же твердила, что в Ниисе я буду в безопасности, а главное — и мой драгоценный дар. А сейчас они опять достали меня — так же легко, как раньше. Куда идти теперь? Что может быть надёжнее Долины и Нииса? Научи меня защищаться, если хочешь спасти, — продолжал он, не дав ей перебить. — Научи бороться с ними, как учил Гэрхо — я же видел, как ты вытащила их из Керда... Тебе нужно, чтобы я жил, — так научи меня, а не прячь без конца!

Мей перевёл дыхание и умолк. Ночь полнилась шумом — издали доносились мужские голоса, визгливый плач леди Амельды, эхо топота копыт по мосту и внутреннему двору. На небе высыпали первые звёзды; Анна выступила из тени, и теперь её озаряло их мягкое сияние.

— Я воспользовалась зеркальной магией, чарами Отражений — и посмотри, что стало с моим зеркалом, — она подняла осколки. — Они сильнее меня, Мей, они ведь духи из Цитадели Порядка... Я знаю место надёжнее других. Это связано с магией — могущественной, древней магией. Под Белым камнем лежит вход в убежище, портал... В то место, откуда я родом.