«Раз в девять лет. Странно — так редко», — подумал Мей и приготовился к чему-то по-настоящему торжественному. Но он находился в смятении не по этой причине: его тревожила Анна. Именно тревожила, не давала спокойно жить самим фактом своего существования. Он чувствовал, что не понял её, что ни на шаг к ней не приблизился за всё это время, но его всё сильнее тянуло к этой немножко безумной, как все здесь, женщине, и он не пытался этому противиться. Может быть, её и нельзя было назвать красивой — особенно в сравнении с Риэти. Но было в ней что-то иное, неназываемое, что-то вроде густого блеска древнего золота в покинутой сокровищнице.

В общем, после их прогулки Мея с новой силой заняли два вопроса — кто она вообще и кто она конкретно для него. Друг? Учитель? И то, и другое вроде бы и являлось правдой, но звучало смехотворно.

«А Риэти, наверное, считает меня подлецом или трусом. Ещё бы — начал ухаживать за девушкой, а через день исчез».

От горестных размышлений его отвлёк стук в дверь. В комнату заглянул Веттон. Он вырядился во что-то, разноцветьем напоминающее оперение петуха — может быть, у лордов принято так одеваться по праздникам.

— Ты готов? Там уже собираются, — сказал представитель рода Ниисов. Говорил он так утомлённо, словно дни напролёт гнул спину в рудных шахтах.

— Иду, — отозвался Мей, отрываясь от книг и листков с записями.

В Долине к вечеру поднялась метель, так что празднество было решено провести в обеденном помещении. Мей отряхнулся, думая, что похож на оживший сугроб. Внутри действительно находилось уже большинство Отражений (вообще население Долины, как заметил Мей, было немногочисленно). Местные девушки исполняли нечто напоминающее пение по случаю прибытия нового ученика, но на этот раз это звучало как-то резко и грозно. Пробираясь к свободному месту, Мей выискивал взглядом знакомых Отражений, но старался не смотреть им в глаза.

— Иди сюда, человечек! — подозвал его Гэрхо, удобно расположившийся поближе к очагу. — Как погодка?

— Один снег, — Мей уселся, и наставник пододвинул к нему кружку с какой-то тёмной жидкостью. Он взглянул на Гэрхо с подозрением: обычно им с Веттоном не позволяли пить ничего, кроме воды.

— Пей-пей, согреешься. Сегодня всё-таки особенный вечер.

— Почему? — Мей сделал глоток, и горло сильно обожгло. Закашлявшись, оно отодвинул кружку, но по телу тут же разлилась горячая и приятная тяжесть. — Что такого особенного в дне середине зимы?

— По сути дела, в ночи, — уточнил Гэрхо. — По поверьям, на закате, среди холода и льдов, грани миров размываются и...

— И в мир людей и их Отражений приходит Смерть, — глуховато закончила за него подошедшая откуда-то сзади Анна. Мей дёрнулся, как от удара, и подвинулся, чтобы дать ей место. Сегодня она была в чёрном, и это необычайно шло к мраморному оттенку её кожи. В волосах, которые отливали рыжиной рядом с пламенем в очаге, таяли последние снежинки. Мей хотел было спросить, являются эти слова о Смерти просто специальным оборотом или чем-то ещё, но почему-то передумал.

— Ступай, женщина, и не отвлекай мальчишку. Тебе сейчас надо быть в другом месте, — грубовато, но миролюбиво обратился к ней Гэрхо.

— Не тебе решать, где мне следует быть, — холодно ответила Анна и вновь посмотрела на Мея: — Тебе предстоит увидеть разные вещи этой ночью. Будь к ним готов.

И так же невозмутимо ушла. Мей вздохнул; кровь бурлила у него внутри, била в виски и уши, и он сказал себе, что это от напитка.

— Пей, — хрипло велел помрачневший Гэрхо. — И смотри: сейчас начнётся.

Мей развернулся на скамье, чтобы видеть происходящее в зале. Он поискал Анну, но её уже нигде не было видно. Зато неподалёку от них устроился Веттон, чьё цветастое одеяние било по глазам.

Пение девушек оборвалось — в зал вошёл Старший в сопровождении нескольких пожилых Отражений. В их числе была и Деос с тем же сооружением из веток на голове. Старший остановился посреди зала и, возведя глаза к потолку, стал что-то говорить. На плече у него сидел ворон, и от этого зрелища Мея пробрала жуть.

— Братья и сёстры! — наклонившись к нему через стол, Гэрхо начал переводить. — Во имя зеркал и наших предков, нашедших вечный покой, встретим этот день с честью. Среди ночи и льдов госпожа Смерть побеждает; остры её когти и вкрадчив голос, она легко забирает богача и нищего, мудреца и глупого, женщину и мужчину, старика и младенца. Но пока мы живы — так скажем ей об этом!

Старший умолк, и отовсюду послышались непонятные Мею восклицания. Гортанное пение возобновилось, а потом началась ещё и пляска. Мей, как сквозь туман, слушал странные звуки, видел изгибы кружащихся в танце тел, смотрел на рассыпавшиеся повсюду лепестки чёрных цветов, непонятно откуда взявшихся зимой, и ему отчего-то было тоскливо. А где-то внутри, за противно саднящей грудью, звучало только одно имя — и оно не принадлежало Риэти.

Затем танец прервался, и одна из девушек, чья голова была увенчана венком из тех самых цветов (его сплели здесь же, не разрывая хоровода), шагнула в центр зала, туда, где недавно стоял Старший. Вновь стало так тихо, что Мей слышал завывания ветра снаружи. Девушка отвязала от пояса зеркало, подняла его над собой и с визгливым возгласом бросила на пол. Мей вздрогнул от неожиданности и зрелища разлетающихся осколков; он недолго жил в Долине, но успел усвоить: увидеть Отражение, разбивающее собственное зеркало, — немыслимо.

Тут же помещение заполнилось звоном и вскриками: все женщины почти одновременно швырнули оземь свои зеркала.

— Что они делают? — испуганно спросил Мей у Гэрхо, который спокойно наблюдал за действом.

— Призывают госпожу Смерть.

К девушкам медленно приблизилась Деос; под её шагами хрустело битое стекло, а ветви на голове величественно покачивались. «Руки деревьев», — вспомнил Мей.

— Приди же, повелительница, дабы мы встретились глазами, — перевёл Гэрхо ритуальную фразу, которую нараспев произнесла старушка. Ворон Старшего, вторя ей, широко расправил крылья и пронзительно каркнул. Мея прошиб пот.

А дальше началось нечто совершенно невообразимое.

Деос взмахнула рукавом, и прямо перед ней, в воздухе, возник мерцающий, подрагивающий овал, похожий на зеркало без рамы. По залу разлился гул, доносящийся будто из-под земли, и в следующую секунду из овала навстречу Деос кто-то шагнул. Мей поперхнулся: он видел, как из ниоткуда возник человек. Женщина в длинной чёрной мантии.

Если, конечно, она была человеком. Капюшон скрывал её лицо; виднелся только бледный подбородок.

«Это и есть леди Смерть?» — смятенно подумал Мей. Он взглянул на Веттона: его лицо было изжелта-белым на фоне ярких одежд.

— Гэрхо, это...  — начал он, но тот приложил палец к губам:

— Смотри.

Женщина плавным движением откинула капюшон. И Мей увидел лицо Анны.

— Она просто играла, вот и всё. Это была постановка, — стуча зубами от холода и пережитого ужаса, повторил Веттон, когда они возвращались домой.

— Да, — согласился Мей, которому на ночном морозе наконец-то проветрило голову от хмельного напитка, жутких обрядов (которые, кстати, на моменте прихода госпожи Смерти только начались; впоследствии среди них было и совершенно отвратительное принесение в жертву того самого ворона) и присутствия Анны. — Но это получилось... устрашающе.

— Устрашающе?! Да это было чудовищно! — страдальчески срывающимся голосом воскликнул Веттон. — Я такого за все годы, что здесь провёл, ни разу не видел! Они хотят довести меня до безумия, как короля Ингена!..

— И род Ниисов останется без наследника, — трагично сказал Мей, но его сосед не заметил издёвки и рассудительно ответил:

— Не останется — у меня ведь трое братьев, да ещё и две сестры. Я третий в очереди на замок. Скорее всего, меня ожидает что-то другое — служба кому-то из градоправителей, например. Или путешествия и исследования. Или храм.

— Или занятия магией, — сказал Мей, про себя отметив, что где-где, а в храмах Веттона точно не ждут. С другой стороны, он испытал укол знакомой зависти — его точно не ждёт ничего подобного. Он будет всю жизнь прятаться от «ясноликих витязей» Цитадели Порядка, словно беглый преступник.