После чего он убил лорда Арбарда. Алекс закрыл глаза и услышал резкий вдох, стон и тяжелый звук падения лорда Арбарда на снег. Открыв глаза, он увидел кровь на мече графа и застывший пылающий синяк на бледном лице князя.

– А теперь пойдемте, – сказал граф.

Солдаты спешились. Чувствуя тошноту и ужас, Алекс стоял, пока они связывали ему руки, и не мог сопротивляться, когда они завернули его в его же накидку и подняли на лошадь перед одним из солдат. Князь Эверард выглядел точно так же, как он себя чувствовал, и не отрывал взгляда от того места, где на затоптанном снегу красным пятном растекалась кровь лорда Арбарда.

Затем они тронулись с места.

– Куда вы нас везете? – вопросил князь.

– Скоро увидите, – ответил граф.

Долгое время лошади быстро скакали по плоскогорьям. Алекс смотрел вниз на взбивающие снег копыта и думал, что они оставляют отпечатки, по которым легко отследить их путь. «И хоть кто-то должен попытаться последовать за нами, – подумал он. – В конце концов, он князь».

Солнце начало садиться. Всадники повернули к нему и поскакали вниз на пересечение с дорогой. Затем они снова поднялись на холмы и ехали, пока солнце не стало громадным красным диском на уровне глаз. К этому моменту Алекс заледенел. Резкий зимний ветер дул прямо с моря по холмам, и нечему было задержать его. Он испытал облегчение, когда они вновь начали спускаться, пока не оказались в укрытии тусклой, занесенной снегом дороги, вьющейся между холмами рядом с бурной коричневой рекой. Здесь на снегу было множество отпечатков копыт. Алекс испугался, что пока они едут по дороге, их следы затеряются среди других.

Наконец, они добрались до места, где другая дорога поворачивала налево. Она шла через низкий каменный мост, а потом погружалась в глубокий раскол в холмах. Почти ущелье, подумал Алекс. Всадники повернули на этот путь, и, когда их копыта загремели по мосту, заглушая звук реки, он услышал, как князь Эверард вскричал:

– О, только не в Эндвейт! Ради Бога, только не в Эндвейт, мой лорд!

– Что может быть лучше Эндвейта? – спросил граф. – В конце концов, ваш отец тоже там умер.

Сесилия вышла из маленькой комнаты следом за Робертом, лордом Хауфорсом. Она уже не была уверена, что доверяет ему, но ей больше ничего не оставалось. И вполне возможно, придя во дворец князя, чтобы спасти их с Алексом, он рисковал жизнью. То, что он сказал про Алекса, ужаснуло Сесилию. Тихонько следуя за изгнанником по коридорам и вниз по лестнице, она молилась о безопасности брата. Она так боялась за Алекса, что забыла бояться за себя. И поэтому испытала настоящее потрясение, когда из ниши вдруг шагнула странная леди и схватила Роберта за руку.

– Что такое? – услышала она его шепот.

– Вы должны встретиться с ней. Она знает, что вы здесь, и желает видеть вас.

– С чего бы ей желать видеть меня?

– Она испугана. Она боится, вы желаете ей зла.

Сесилии не понравился этот разговор о «ней». Так же как ей не слишком понравилась леди – молодая и красивая, и не обратившая на Сесилию ни малейшего внимания.

– Пойдемте, – сказала леди, тяня Роберта за руку.

– Но, Филиппа, – ответил он, – я должен увести Сесилию. Я не могу бросить ее одну.

– Это уж ваше дело, – сказала леди. – Пойдемте.

Она зашуршала прочь по боковому коридору. Роберт взял Сесилию за руку, и они пошли следом, попав в просторную пустую комнату с множеством удобных шелковых кресел, а потом – за занавесь в гораздо более богатую комнату, светлую и всю в украшениях: из шелка, гобеленов, драгоценных камней и хрусталя. Там в низких креслах сидели мать Роберта и другая, более молодая леди. Сесилия вдруг осознала, что эта более молодая леди, наверное, княгиня – жена умершего князя и мать мальчика в черном.

Княгиня плакала.

– Что вы теперь сделали, злой человек? – сказала она Роберту. – Куда вы забрали моего сына? Почему вы преследуете нас? Почему бы сразу не объявить себя князем – и с концами?

– Мадам, – ответил лорд Хауфорс, – я не видел вашего сына. Я не менее вас беспокоюсь о том, где он может быть.

– Как вы лжете, – сказала княгиня. – Как вы лжете! Вы захватили его в плен или убили его, а завтра по всей стране объявите себя князем – так же, как в Рождество объявили себя пострадавшим.

– Мадам, – повторил лорд Хауфорс, – я не видел вашего сына. Я не имею представления о его местонахождении. Если бы имел, уверяю вас…

– …убили бы его еще раньше, – закончила за него княгиня и спрятала лицо в ладонях.

Мать Роберта подняла на него взгляд:

– Ее невозможно переубедить. Роберт, ты правда не знаешь, где Эверард?

– Абсолютная правда, уверяю тебя.

– Тогда ты должен разузнавать, и расспрашивать, и не знать покоя, пока не найдешь его и пришельца из Внешнего мира. Пока князь не найдется, ни она, и никто другой не поверит в твою невиновность.

– Я постараюсь найти его.

– Мы догадываемся, где он, – ответила его мать. – А теперь, пожалуйста, иди. И обеспечь безопасность, по крайней мере, этой девочке.

Сесилия, всё это время немного обиженно стоявшая рядом, присела в реверансе, и леди улыбнулась:

– Мы в долгу у тебя за ночлег, – и протянула маленький листок бумаги с загнутым уголком и оранжевой печатью.

Потом Сесилия снова кралась за изгнанником по коридорам и дворам громадного дворца. По пути она размышляла, какое странное у изгнанника положение. Если бы она была княгиней, она позвала бы солдат и велела бы его арестовать, несмотря на то, что он ее племянник. «Единственное, что я могу предположить, – сказала она самой себе, – княгиня не настолько уверена, как хочет показать, что он действительно злой. Хотела бы я знать всё, что нужно, о том, как был убит князь. Думаю, здесь скрывается гораздо больше, чем мы узнали».

Они вышли наружу в сильный мороз, к крошечным боковым воротам. Стоявший там замерзший часовой в зеленой ливрее поднял фонарь, чтобы посмотреть на них. Сесилия перепугалась, но изгнанник улыбнулся и хлопнул часового по плечу:

– Большое спасибо, Том. Настоящий часовой уже пришел в себя?

– Ага, мой лорд. Пр’шлось сунуть ему кляп.

– Тогда вынь кляп. Теперь он может кричать, сколько угодно. А потом следуй за нами туда, где сможешь снова носить свою собственную ливрею.

– Она у меня под этой, мой лорд. Так теплее.

После чего он, весело насвистывая и нисколько не скрываясь, прошел к извивающейся фигуре настоящего часового.

– Шевелись, ты, – сказал он. – Пять минут вам, шобы скрыться, мой лорд.

Когда Роберт снимал засов с ворот, Сесилия видела, как фальшивый часовой подтаскивает настоящего к белой полосе лунного света, где его будет видно.

За воротами находились голые поля, покрытые затвердевающим на морозе снегом. В громадной черной тени стен кто-то двигался и слышалось позвякивание. Роберт повел Сесилию туда. Там стояла группа выдыхающих пар лошадей с всадниками в стальных доспехах и слабо светящихся оранжевых ливреях. Сесилия решила, что оранжевых, но в лунном свете они могли сойти за коричневые.

– Боюсь, у нас нет для вас дамского седла, – прошептал Роберт.

Сесилия засмеялась:

– Предпочитаю ездить по-мужски. Так проще. Но вы не должны таращиться на меня.

Похоже, это стало для него облегчением. Один из солдат помог Сесилии подняться в седло, пока изгнанник садился на ту же серо-голубую лошадь, на которой его видели в заводи. После чего группа поскакала быстрой рысью по замерзшим полям на запад, а затем наверх – в холмы.

Все были в отличном настроении, даже Сесилия, несмотря на страх за Алекса. Она была счастлива, что выбралась из Фаллейфелла, и в восторге от скачки в лунном свете. Люди вокруг пели, насвистывали и были просто искренне довольны, что их предводитель вернулся из дворца. Примерно четверть часа спустя их нагнал Том, фальшивый часовой, и был он веселее любого из них. Сесилии он пришелся по душе. У него была кудрявая черная бородка, которая совершенно поразила ее воображение.