— «Черный — 1» повстанцам. Парни, война кончилась. Сворачивайте эту бессмыслицу. Давайте-ка за нами на посадку. У меня ящик кореллианнского виски припрятан. Выпускники Каридского летного есть? Посидим, вспомним.

— Ты кто такой, землячок — «Черный-1»? — насмешливо ответили комэску.

— Нас Гент, честь имею.

— Ведж Антиллес, каридского летного не кончал, но честь тоже имею. Поэтому, действительно, кончаем эту бессмыслицу. К бою, парни.

— У вас ни единого шанса.

— Мы знаем. И не за победой сюда пришли.

— Абсурд.

— Тогда уйдите с курса. Зачем почти победителям бессмысленно рисковать.

— Идиот.

— Вы действительно так считаете, Гент? Тогда почему нас не расстреляли с безопасного расстояния?

— Нет, пожалуй. Точнее, мы оба идиоты.

— Тогда, приступим.

— Последний раз призываю к благоразумию: вас ждут на основной палубе «Разорителя». Начнется бой — пощады уже не будет.

— Почту за честь сражаться с вами, сэр.

— Взаимно, Антиллес. Приступаем.

Две своры ринулись навстречу друг другу. Нетленная сцена эпических фильмов лет на сто вперед без учета симпатий авторов. Оззель только сомневался в том, что нетерпящий эффектного героизма милорд ее оценит. Одно радует: и технический, и пилотский класс «Черной эскадрильи» выше настолько, что это превосходство позволяет надеяться на завершение боя без потерь. С десяток повстанческих крестокрылов уничтожены в первую же минуту. Только все пять способных нести тяжелые ракеты штурмовиков пока целы и в самую свару не лезут.

— Пиетт, что с радарами противника?

— Работы вражеских радаров по кораблям эскадры не фиксируется, сэр.

— И все же распорядитесь увеличить мощность на щитах.

— Да, сэр.

Пиетт не спорит, но сейчас уже он не понимает смысла приказа и считает адмирала перестраховщиком.

— Опасное сближение с одиночным объектом, предположительно, ракета, сэр; — нервно выкрикнул оператор.

— Щит! Крен вправо!

— Щит сто процентов через две секунды, сэр.

— Есть крен вправо, сэр.

«Истца» тряхнуло. Немедленно пошли доклады о состоянии в отсеках. Из них следовало, что единственной то ли ракетой, выпущенной штурмовиком с неисправным радаром и указателем цели, то ли пошедшим на таран космолетом-камикадзе, звездолету снесло шар левого локатора. Флагман «Эскадры смерти» окосел на один глаз.

— Пиетт, выдвигайте «Истца» в зону боя москитных сил, быстро! Генту немедленно прекратить это рыцарское мочилово и загонять оставшихся на наших спасателей. Нам нужны хотя бы три-четыре живых повстанческих пилота. Руководство спасательной операцией беру на себя. А вы немедленно свяжитесь со СМИ. Они должны быть здесь раньше милорда!

— Простите, сэр?

Командир «Истца» очевидно не понимал приказа адмирала и не скрывал этого.

— Чего вам непонятно, каперанг? «Истец» потерял локатор из-за вероломного нападения фанатика в то время, когда флагман принимал на борт терпящих бедствие. О чем галактика должна узнать не из моего или вашего рапортов, а из независимых новостей. Или вы готовы дать лорду Вейдеру какое-то иное объяснение произошедшего?

— Нет, сэр.

— Значит, действуйте.

— Да, сэр.

Пиетт принялся за дело, которое сделает грамотно и четко, правда, без особого энтузиазма. Не видит он, видите ли, особого смысла в маскировке собственного косяка в акт милосердия. От милорда правду все равно не утаишь, а на мнение остальной галактики ему глубоко плевать.

В принципе, верно. В рапорте слукавить не получится. И защититься общественным мнением от недовольства главкома, скорее всего, тоже. Только прежний опыт общения с рассерженным Дартом Вейдером заставлял адмирала всячески уклоняться от гнева ситха. Поэтому здесь и сейчас публично будем делать хорошую мину при плохой игре.

Флагман секторального флота внешних территорий готовился принять столичную делегацию. Один из первых кораблей новой серии «Император-2» выглядел суровым, потрепанным в боях ветераном. Вмятины в броне, пара наспех заделанных пробоин и никакой свежей краски. Все должно недвусмысленно намекать столичным на то, в каких суровых условиях несет службу флот окраинного сектора. А значит, пара-тройка новых «Имперских» вне очереди просто жизненно необходимы империи именно здесь.

Людям с Корусканта совсем необязательно знать о том, что демонстрируемый им ИЗР — единственный крупный корабль флота, который бессменно участвовал во всех стычках и заварухах в последние три месяца. Отсюда и потрепанность вида. И о том, что остальные корабли вовсе не сдерживают из последних сил орды бесчисленных врагов на внешних рубежах империи, а торчат сейчас на дальнем полигоне — тоже.

Причиной этого маленького спектакля стала обеспокоенность группы гранд-моффов секторов внешнего кольца желанием главкома создать новую эскадру быстрого реагирования. Во-первых, военный бюджет не резиновый. А значит кто-то просто не получит новые корабли. Во-вторых, многие резонно решили, что сильный кулак в личном подчинении милорда Вейдера (читай, его величества) — это инструмент давления не столько на абстрактных врагов, сколько на конкретных региональных политиков.

В общем, гранд-мофф Таркин решил действовать на опережение. Уже несколько месяцев он бомбит столицу сообщениями об обнаглевших пиратах-контрабандистах-сепаратистах-неопознанных агрессорах, буквально терроризирующих сектор, а также о геройских подвигах секторального флота, который извел бы супостата под корень, да силы не равны. В сговоре с Таркином тоже самое делают власти еще четырех секторов. Если им удастся убедить повелителя в необходимости поставить новые корабли именно им, то на идее эскадры быстрого реагирования на два-три года можно ставить крест. Ей просто не на чем будет летать. А там идея авось и совсем зачахнет.

Наконец Корускант услышал причитания дальнего, но перспективного региона. Теперь вице-адмиралу Оззелю предстоит доказать правомерность просьб гранд-моффа. При этом офицеру и врать-то особо не надо. ИЗР «Разящий» действительно только что вернулся из одиночного похода, в котором провел более десяти контртеррористических операций и разгромил три крупных пиратских базы. При этом действовал практически без поддержки остального флота, то есть против превосходящих сил противника. Сам адмирал действительно все это время находился на борту корабля и руководил операциями. Так что врать не придется. А говорить полуправду, не всю правду, не вполне правду или не совсем правду Оззель умел мастерски.

Присутствие Дарта Вейдера в качестве главы (и по сути — единственного члена делегации с правом голоса) заставило собраться, но не напугало. Дарт Вейдер внимательно выслушал доклад адмирала. При этом оставался холодно-равнодушным. Может, и не равнодушным, но умело скрывающим свои эмоции. Холод-то все ощущали, а вот больше — ничего. Хотя, обычно милорд своего отношения к происходящему не скрывал. Это нервировало. Впрочем, Оззель знал, ради чего он впутался в эту интригу. Без поддержки гранд-моффа Таркина вице-адмирала в неполные сорок он пару месяцев назад получил бы едва ли. Теперь надо возвращать долги. И Оззеля это не тяготит. Он умеет быть верным и гордится тем, что он — член команды. Он делает, что должно, и будь, что будет.

Наконец, Оззель закончил доклад. Милорд с оценкой не торопился. Выдержал паузу. Потом может чего и сказал. Только докладчик этого уже не услышал. Очнулся адмирал, наверное, через четверть часа, не раньше. А очнувшись, обнаружил себя висящим в сторонке от стола совещаний сбоку от демонстрационного монитора. В метре от пола, прижатый к стене словно приколотый булавкой жук. Попытка дернуться отозвалась болью и удушьем. Но замереть заставило вовсе не это, а ощущение того, что кишечник отозвался на асфиксию, как положено. При этом милорд на свою жертву не обращал ни малейшего внимания, он просто продолжал вести совещание.