Старый Бела вполне одобрял намерения Рюрика. С мудростью, выработанной годами личного опыта, он советовал, как поступить на первых порах княжения.

— Будь справедлив прежде всего, — говорил он своему любимцу, — помни, ничто так, как справедливость, не привлекает сердца народа к правителю. Все должны быть равны пред судом твоим: и сильный и слабый, и богатый и бедный, и могучий старейшина и ничтожный родич. Будешь поступать так, приобретёшь себе любовь народную... Потом, укрощай гнев свой, вспомни, что поют саги о герое Гаральде Гарфагере, который, прежде чем принимать решение, давал всегда успокоиться своему сердцу, — так поступай и ты, но больше всего старайся, чтобы исполнялось каждое твоё слово, чтобы каждый твой приговор приводился в исполнение; дай почувствовать подвластным тебе, что есть над ними высшая воля, которой нельзя противиться. Береги свою дружину и, пока не укрепишься в землях славянских, никуда не ходи в походы. Постоянно принимай в дружину свою славянских юношей, пусть они братаются с варягами, чем больше их будет около тебя, тем прочнее укрепишься ты в земле своей!

Рюрик внимательно слушал названого отца.

Наконец назначено было отбытие варяго-россов на Ильмень.

Горько было расставаться Эфанде со старым отцом, с родимой страной, где прошло её детство, где впервые познала она сладкое чувство любви, но тягость разлуки с родиной скрашивалась для Эфанды сознанием того, что не расстанется она больше со своим Рюриком, не уйдёт он от нее'в опасный поход, а, напротив, самой ей предстояла завидная участь — участь, дотоле не выпадавшая на долю скандинавских женщин, — разделить с супругом все его труды и заботы по управлению вновь приобретённым краем.

С великими почестями отправил старый Бела варяго-россов на Ильмень.

Рюрик много думал, прежде чем приступить к снаряжению своей флотилии. Не брал он с собой ни путевого довольствия, кроме того, которого хватило бы для переезда через бурное Нево, ни драгоценностей, зато запасся оружием воинским. Низко сидят в воде ладьи, доверху нагруженные разными доспехами. Всего много припасено на них: и мечей, и секир, и луков тугих, и стрел калёных. Есть и кольчуги, и тяжёлые шлемы. Всё это везёт с собой великий князь в дар избравшей его стране. Знает он, что без угрозы военной трудно поладить с буйным племенем ильменским и водворить среди него единую могучую правду.

Быстро плывут ладьи знакомой уже дорогой через Нево. Сами грозные боги, казалось, покровительствовали избраннику славян. Утихло бурное озеро. Едва заметная рябь бороздит его поверхность, а между тем паруса ладей полны попутного ветра.

Вот тёмной громадой зачернел слева мрачный скалистый остров, покрытый густым лесом. Это Валамо-мо[19], приют жрецов жестокого, постоянно крови жаждущего Велеса. Никого не видать на острове, только над прибрежным лесом высоким столбом клубится чёрный дым — приносят, верно, жрецы мрачному божеству свои таинственные жертвы.

Рюриком овладело было желание повернуть ладьи, пристать к этим угрюмым скалам и узнать от жрецов, занимавшихся гаданьями и предсказанием будущего, что ждёт его впереди.

— Милый, зачем нам знать грядущее, — нежно склоняя русую голову на плечо супруга, произнесла Эфанда, когда Рюрик сказал ей о своём намерении, — зачем нам пытать богов? Разве наше грядущее не в наших руках? Разве сама судьба не избрала тебе путь, по которому ты должен идти, уверенный в благоволении к тебе небожителей?

— Ты права, Эфанда! — воскликнул Рюрик. — Мы сами властелины своего будущего!

Он с нежностью взглянул на подругу своей жизни. Она стояла, устремив на него полный беззаветной любви и ласки взор. Последние лучи заходящего солнца заливали её ярким светом, играли на золотых подвесках её головного убора. Чудно была хороша Эфанда в эту минуту... Рюрик, глядя на неё, чувствовал себя счастливым, бесконечно счастливым...

Весёлое пение доносилось до слуха вождя с других ладей. Там Олоф, Синеус и Трувор, в кругу своих молодцов, убивали скучное время пути. Им неизвестны были радости семейной жизни. Шум битв, грозный натиск на врага заменяли им нежную ласку любящей жены, кубки с крепким мёдом веселили их душу, и они тоже были счастливы, по-своему счастливы.

Ещё несколько дней пути, и Рюрик с дружиной уже вступил в пределы своей страны — той страны, которую он много лет тому назад оставил жалким изгнанником.

Не доходя до первых ильменских порогов, Рюрик отдал приказание причалить к берегу.

Он быстро понял важность этого места для новой страны. Отсюда начинался с одной стороны и кончался с другой трудный, тяжёлый волок. Никто из проходящих со стороны Новгорода или с Нево не мог миновать его, и Рюрик решил воспользоваться этим. В несколько дней срубил он здесь город, который назвал в честь весёлого славянского божества Ладогой.

Оставив в Ладоге небольшую часть дружины, Рюрик с остальными пошёл к Новгороду.

18. «Привет тебе, солнышко наше!»

олнуется приильменский край, ожидая своего избранника. Пришла наконец весть — когда, в какой именно день прибудет великий князь Рюрик в Новгород.

Пока не приходило этой вести, ещё надеялись на Ильмене, что всё, может быть, пойдёт по-старому, как и прежде велось, что разговоры всё это только пустые, поговорят, поговорят, да и бросят, и не будет никакого князя, не узнает народ приильменский чужой воли.

Но роковая весть пришла...

В пределах земли славянской он уже, плывут его ладьи по старому седому Волхову, а кто видал их, так говорит, что дружины ратной на них видимо-невидимо.

В тот день, когда должен был прибыть Рюрик, Новгород был необыкновенно оживлён. Со всего Ильменя собрались сюда славяне вслед за своими родовыми старейшинами. Кипят «концы» новгородские собравшимся народом. Все в нарядных одеждах, словно на праздник какой собрались. Говор во всех углах слышится. Но все сосредоточенно важны. Лица серьёзны. Да как и не быть серьёзными? Кто знает, какое будущее ждёт ильменских славян? Поэтому не слышно в народной толпе ни смеха весёлого, ни песен, даже в обычные препирания друг с другом ильменцы не вступают, чувствуют всё, что не время теперь для этого. Последние минуты разнузданная вольность славянская доживает...

По всему это заметно.

За три дня до прибытия в Новгород Рюрика пришла сюда часть его дружины. Пришла и прежде всего заняла укреплённую часть города. Одни так в Новгороде и остались, другие же отправились на тот островок, где старый город был. Согнали туда людей великое множество, и тотчас же закипела там спешная работа. Быстро «рубили» город. Со всех сторон ограда крепкая явилась прежде всего, внутри неё великолепный шатёр был раскинут, и узнал тогда народ приильменский, что будет жить его избранник не в Новгороде, а на старом его городище. Здесь он будет править суд свой, отсюда будет и дружины посылать для наказания непокорных.

— И зачем ему на старое городище, когда и в Новгороде хорошо, — удивлялись в народе.

Не могли сообразить приильменцы, что старое городище являлось, сообразно с тогдашним военным искусством, почти неприступной крепостью, в которой владыка своевольного народа, не знавшего доселе ничьей власти, кроме власти своих старейшин, был в полной безопасности, тогда как ничего подобного не могло быть среди буйных новгородцев.

Когда показались паруса ладей, в великое волнение пришёл весь народ. Никто не знал, как встречать князя, как величать его.

Впрочем, старейшины догадались.

Они на своих ладьях выехали навстречу Рюрику и остановились ждать его верстах в двух от Новгорода, вниз по течению Волхова. Диву все они дались при виде своего избранника — таким великолепием окружён был в этот момент Рюрик.

Разубранная драгоценными тканями ладья, даже не покачиваясь, скользила по Волхову. Паруса были спущены, шли на вёслах. На корме, на самом возвышенном месте ладьи, на троне, раскрашенном причудливой резьбой, искусно позолоченном, одетый в блестящие доспехи, восседал первый славянский князь со своей супругой.