— Полно тебе оскорблять нас. Мы всегда были тебе верными слугами, — обиделись дружинники. — Что мы можем сделать против волшебства?

Чувство бессилия перед страшным, загадочным врагом ввергло Вадима в омут безысходной досады.

2. Опасная потеха

грюмый, мрачный, как осенняя ночь, возвратился Вадим в своё селение. Его дружинники, полагавшие, что с вождём творится что-то неладное, были не менее угрюмы и мрачны. При их возвращении не слышно было обычного шума, сопровождавшего их везде, где только они ни появлялись. Все они присмирели и с нескрываемой тревогой косились на Вадима. Молодой старейшина скакал впереди них, закусив до крови губу. Красивое лицо его перекосилось от гнева.

Не сказав никому ни слова, он запёрся в своих роскошных хоромах. Бессильная злоба душила его. Как раненый зверь, метался Вадим по светёлкам и гридницам, нигде не находя себе места.

— Столько лет прошло, как убежал этот проклятый варяг! — шипел Вадим. — Но я не могу забыть его! О, с какой несказанной радостью я погрузил бы свой меч в его чрево!.. Как бы наслаждался я видом его предсмертных мучений... Кажется, жизнь бы свою отдал, только бы порадоваться мучениям своего врага... Но что говорил этот проклятый кудесник про Ильмень? На что он намекал?.. Он сперва твердил про норманнские ладьи... да, да, я помню это... Уж нет ли там моего врага? Уж не вернулся ли он на родину? Говорят, что по ильменским родам бродят ныне эти проклятые чужеземцы!..

Не успевшая ещё отдохнуть дружина вдруг была потревожена громким приказом своего вождя.

— Эй, спускайте ладьи, ставьте паруса! — бесновался молодой старейшина. — Живо на озеро! Все со мной! Ждёт нас там новая потеха!

Подобные тревоги хорошо уже известны были дружине Вадима. Она уже давно привыкла к тому, что вдруг среди ночи поднимал всех старейшина, велел садиться на коней или в ладьи и отправлялся куда-нибудь в набег на мирные селения родичей.

И боялись же за это Вадима в родах. Мало того, что боялись, — ненавидели. Но идти против него никто не решался. Ни в одном из приильменских родов не было стольких прекрасно вооружённых дружинников, сколько у Вадима. Молодой старейшина, едва только занял место отца, первым делом перевооружил свою дружину. Он накупил у наезжих норманнских гостей всякого оружия, и ему удалось составить дружину, какой не было и в самом Новгороде. Другим приильменским родам нечего было и думать о вооружённом сопротивлении; что были они, когда даже Новгород побаивался неукротимого молодого старейшину, не признававшего ничьей воли, кроме собственной...

Дружинники, слыша окрики своего вождя, видя его торопливость, поняли, что старейшиной руководит какая-то новая ужасная мысль. Переглядываясь между собой, они спешили как можно скорее приготовить ладьи и занять в них свои места.

— На Ильмень! На Ильмень! — кричал Вадим. — Всё ли захватили вы с собой? Остры ли ваши мечи? Туги ли ваши луки?.. Горе оплошавшему!

— Всё готово, господин!

— Тогда вперёд, дружина!

Лёгкая ладья с Вадимом и отборными воинами отчалила от низкого берега. Следом за нею подняли паруса и другие ладьи.

Будто хищные птицы, накренившись над волнами, летели по Ильменю ладьи, полные вооружённых людей. Никто не знал, куда ведёт свою дружину бледный от волнения вождь. Но все чувствовали по этому волнению, что предстоит бой не на жизнь, а на смерть.

Но с кем?

Кругом в родах все давно уже держали себя перед Вадимом тише воды, ниже травы; уж не на Новгород ли задумал совершить нападение неукротимый старейшина?

Нет, такого быть не могло! На подобное безумство и у Вадима не хватило бы духу... Крепок Новгород, и есть в нём хорошо вооружённая дружина, которая сумеет постоять и за себя, и за свои жилища...

Только когда забелели на зеленоватых водах Ильменя паруса норманнских ладей, дружинники стали догадываться, кто именно обречён в жертву, на кого сегодня направится гнев молодого старейшины.

Ладьи норманнов шли по озеру без всяких мер предосторожности. Чего им, в самом деле, было опасаться? По весям приильменским ходили они с разрешения и под охраной Новгорода. Да и не в первый раз они вели торговые дела в этой стране. Никто никогда не решался нарушить священный долг гостеприимства и обидеть гостей...

И вдруг перед ничего не ожидавшими норманнскими купцами появились ладьи Вадима.

Даже и теперь купцы не заподозрили ничего дурного.

Вадим на своей ладье мигом очутился около передней ладьи норманнских купцов.

— Эй, кто тут старший, выйди! — поднялся он во весь рост.

Не сразу последовал ответ.

— Добром говорю, отвечайте, выходите. Иначе неизбежная смерть ждёт всех вас! — снова прогремел Вадим.

— Что тебе нужно, старейшина? Чего ты желаешь от нас? — отозвался, наконец, почтенный норманнский гость, с тревогой взирая на грозного вождя и подмечая по его лицу, отуманенному злобой, что готовится дело недоброе.

— Я знаю, что на ваших ладьях есть немало варягов! Вы бывали с ними во многих наших селениях, и их видели здесь не раз. Между ними находится Святогор, отступник от родины, хулитель Перуна... Выдайте его мне и идите с миром.

Норманны с изумлением смотрели на Вадима.

— Не знаю, про кого говоришь ты, знатный старейшина, — заметил в ответ старый гость. — Есть, правда, между нами и варяги, но нет в их числе ни одного, кто отзывался бы на имя Святогор. Ошибаешься ты и напрасно ищешь его среди нас!

Этот ответ привёл Вадима в исступление. Глаза его вмиг налились кровью, в уголках рта показалась пена. Он не помнил себя от овладевшего им бешенства.

— Вы говорите неправду! Здесь, среди вас, он, этот Святогор. И я заставлю вас выдать его мне! — вскричал он, обнажая тяжёлый меч.

— Нам некого выдавать, — последовал ответ.

Норманнские гости только теперь сообразили, какая опасность грозит им. Их дружина схватилась за мечи, но было уже поздно. Слишком мала была норманнская дружина — мала и совсем не подготовлена для кровавого дела. К тому же нападение застало их врасплох. Буйным ветром налетели дружинники Вадима на почти беззащитных купцов. Началось отвратительное побоище — неравная борьба.

Норманны дрались с храбростью отчаявшихся в спасении. Помощи им ждать было неоткуда. Каждый из них дорого продал свою жизнь, но слишком уж много оказалось нападавших...

Вадим в исступлении искал среди избиваемых своего давнего врага. Одного за другим разил он мечом, заглядывал в лицо своим жертвам и к вящему своему бешенству сознавал, что действительно не было Святогора в числе заезжих норманнов. Это раздражало его ещё более.

— Бей всех! Никому не давай пощады! — кричал он, как бы опьянев от множества совершенных убийств.

Только ночь, спустившаяся над Ильменем, прекратила ужасное кровопролитие.

Полегли на вёслах норманнские купцы, но весть об их гибели всё-таки достигла однажды далёкой Скандинавии.

Заволновались конунги и викинги; по скалам и горам угрюмого края пронёсся их призывный клич. И первым откликнулся на него доблестный Святогор со своими варягами.

Грозные тучи собирались над страной приильменской. Набег грозных северных витязей готовился на неё.

Наступил памятный ильменским славянам 859-й год.

3. Тинг

есьма многолюдный в сравнении с прежними тинг собрался по созыву старого Белы. Засиделись удальцы — рады были случаю порасправить могучие плечи, позабавиться ратной потехой... Храбрецы викинги одними из первых пришли, ожидая обильной добычи от нашествия на неведомые им ещё страны.

Какие страны — об этом Бела упорно молчал... Брак его дочери со Святогором не был ещё освящён жрецами. Причиной тому был сам Святогор.