Прошло несколько томительных, показавшихся необыкновенно долгими Вадиму мгновений. Он ещё глубже забился в траву в надежде, что люди, голоса которых он так ясно слышал, пройдут мимо, не заметив его.

По голосам Вадим ясно узнал служителей Перуна, а в распоряжавшемся поисками старике признал верховного жреца Велемира.

Юноша знал, что его ждёт, и потому появление жрецов перепугало его не менее, чем преследование страшного волхва. Как ни дружен с его семьёй Велемир, как ни уважает его отца, старейшину, всё-таки он не преступит заветов и жестоко, может быть, даже смертельно, накажет ослушника.

Вдруг Вадим услышал совсем близко от себя шорох. Чья-то нетвёрдая нога ступала по сухим, с треском подламывающимся сучьям. Вот уже кто-то остановился рядом с ним, и Вадим почувствовал, как чья-то рука коснулась его плеча.

— Кто бы ты ни был, приказываю тебе встать, — услыхал он над собою голос Велемира. — Покажи лицо своё и дай увидеть того, кто осмелился нарушать волю Перуна и попрать дерзкою ногою священную рощу...

— Велемир, прости! — не своим голосом воскликнул юноша, приподнимаясь с земли.

Пред ним стоял высокий, весь седой старец. На груди его, покрытой белыми как снег одеждами, лежала длинная седая борода. Лицо, изборождённое.

— Выслушай, отец, умоляю тебя, — робко вымолвил Вадим. — Я скажу тебе всю правду.

— Нечего мне слушать. Я сейчас созову всех верных Перуну, и мы поступим с тобой, как велит закон. Ты осмелился нарушить завет, и грех твой падает на твою голову.

Суровый старик поднёс руки ко рту, готовясь закричать что было сил, но Вадим ухватил его за край одежды и заговорил просительно:

— Не зови, отец, дай мне сказать тебе правду, при других я не скажу. Помедли... Ты всегда успеешь осудить меня!..

— Ну, говори, — согласился наконец Велемир. — И горе тебе, если ты солжёшь. Перун покарает и тебя, и род твой. Говори скорей, пока не пришли сюда служители Перуна.

— Я с варягом Святогором переплывал озеро, — начал торопливый рассказ Вадим. — Ты знаешь, отец, какая разразилась буря, мы выбивались из сил, борясь с волнами. Вдруг огромный вал опрокинул наш чёлн и затем выбросил нас на песчаную отмель этого берега.

— Если это было так, то вы и должны были оставаться на ней, призывая к себе на помощь, а не забираться сюда, где скрыты сокровенные тайны божества...

— Я так и поступил, отец...

— Однако ты здесь. Где же этот дерзкий варяг?

— Выслушай дальше. Собравшись с силами, я хотел сделать так, как говоришь ты, хотел даже устроить плот, чтобы перебраться на нём по Ильменю в другое место, но этот Святогор... знаешь ли, он отказался от Перуна, он не верит более в его силу, могущество и долго мне говорил о каком-то другом, неведомом Боге.

— Отступник!.. Смерть его ждёт за это преступление! — с гневом воскликнул Велемир. — Где он, где? Не скрывай его. Горе тебе, если ты его осмелишься укрыть.

— Он уже наказан за своё отступничество... В тот миг, когда он произносил хулы на великого Перуна, вдруг явился из чащи страшный перынский волхв, о котором ты столько раз нам рассказывал...

— Волхв, ты говоришь? — с видимым недоверием произнёс жрец. — Ты сам его видел?

— Да, отец, сам... Страшен он на вид. Ростом он не меньше молодой сосны... Всё тело его обросло густыми волосами, вместо глаз у него раскалённые угли, а из уст вились змеи... Он с воплем кинулся на нас.

— И что же? — спросил Велемир.

— Он схватил на моих глазах отступника Святогора и разорвал его на несколько частей... Я в страхе бежал сюда, пока не упал на этом месте. Теперь тебе известно всё, суди меня, как знаешь.

Вадим замолчал, с тревогой глядя на служителя Перуна; тот стоял, с видимым смущением ударяя о землю своим жезлом...

— Волхв, волхв, — повторял он, — кто же это может быть? Кто проник в это охраняемое место?

И затем, спохватившись, что сказал слишком многое, чего не должны бы слышать посторонние уши, он взглянул на Вадима и произнёс:

— Если всё правда, что ты говоришь, Перун помилует тебя... Если тебе удалось избегнуть страшного волхва, ты достоин жизни. Но горе тебе, если это не подтвердится... Где ты видел перынского волхва?

— Пусть идут по оставленным мною следам, и достигнут слуги Перуна того страшного места!

В это время стали один за другим собираться младшие жрецы, с удивлением глядевшие на хорошо им знакомого старейшинского сына.

Велемир заставил Вадима повторить свой рассказ.

— Пойдёмте же туда и посмотрим, прав ли этот юноша, — сказал жрец, когда Вадим закончил. — Веди нас.

Они тронулись и вскоре достигли той отмели, на которую выбросила буря двоих юношей.

— Вот, вот, глядите, тут что-то есть! — раздались в толпе младших жрецов восклицания.

Велемир жестом остановил их и подошёл сам к тому месту, где на песке валялась какая-то груда.

— Это одежда Святогора! — воскликнул Вадим.

На песке были видны отпечатки ног, кое-где он был пропитан кровью, трава кругом была помята, грубая одежда Святогора также была вся в крови.

— Нет более сомнения! — воскликнул жрец. — Этот юноша прав, страшный перынский волхв снова появился в наших местах!..

Он приказал осмотреть весь прибрежный кустарник — там никого не было.

Ничто в лесу не напоминало о присутствии человека...

23. Меж двух огней

есть, что в Перынской роще снова появился страшный волхв, быстро пронеслась по всем родам, жившим на берегах Ильменя.

Память об этом чудовище была ещё жива в народе. Целые легенды ходили среди ильменских славян о волхве. Засел он у истока большой многоводной реки, вытекающей из Ильменя, и много-много лет сидел там, не пропуская никакого судёнышка из озера в реку.

Только это давно было... Ничего не слыхать уже сколько времени о перынском чудовище.

А вот теперь этот страшный волхв и на суше появился... Что-то будет? Уж не грозит ли родам славянским какая-нибудь беда?

Первую весть о появлении волхва разнесли повсюду перынские жрецы.

— Пойдите и возвестите всем родам славянским о том, как наказывает наш Перун отступников, — приказал им Велемир. — Усомнился Святогор в его силе, в его могуществе, и вот как он грозно покарал его. Так будет и со всяким, и пусть память об этом не изгладится вовеки. Пойдите и передайте повсюду рассказ Вадима, бывшего свидетелем этого происшествия.

И жрецы разошлись по всему побережью Ильменя, передавая рассказ старейшинского сына, причём, конечно, каждый из них разукрашивал его так, как подсказывала ему его фантазия.

В род, где старейшинствовал Володислав, отец Вадима, Велемир решил отправиться вместе с юношей.

— Только уважение к твоему отцу избавляет тебя от наказания за дерзость, — объявил старый жрец Вадиму. — Но ты должен принести очистительные жертвы.

Юноша с почтением приложился к его высохшей руке и удалился во внутренние покои, отведённые ему Велемиром для отдыха.

Никакое чувство сожаления к погибшему Святогору не шевельнулось в его душе. Он считал себя и раньше правым, а теперь, когда даже сам старый жрец Перуна уверился в том, что молодой варяг сделался жертвой чудовища, Вадим забыл окончательно и думать о судьбе соперника...

Все мысли избежавшего так счастливо опасности Вадима были заняты теперь только Любушей.

«Моя она теперь, моя! Никто не посмеет стать мне поперёк дороги. И скоро, очень скоро я назову её своей женой... Проклятый варяг отвёл ей глаза, он заставил её полюбить себя, но теперь всё кончено: Святогор умер, и колдовство с его смертью более не будет иметь силы...»

Переменив наскоро перепачканные и вымокшие одежды, кинулся Вадим на ложе и скоро заснул.

Старый жрец Велемир, между тем, бодрствовал.

«Что это всё может значить? — думал он, расхаживая по светёлке. — Какого там волхва мог видеть Вадим? Правда, жил когда-то в этих местах дерзкий, смелый разбойник, грабил всех без разбору, кто только из Ильменя в Волхов спускался, да ведь это когда было? Я уже давно своим годам счёт потерял, а этого разбойника мой дед, тоже жрец Перуна, своими руками убил... И с тех пор о нём ничего не слышно... Это ведь мы его в кудесники да волхвы произвели, чтобы нам победу Перуна над ним прославить, а на самом деле он простой человек был, ни больше ни меньше. Так кого же это там Вадим видел и кто этого солевара убил — уж не сам ли Вадим? Ведь он на это способен. Надо узнать всё подробно...»