— Ладно вам! — миролюбивым тоном сказал Дадонь. — Ты сбавь немного цену, глядишь, принц и купит!

— Мой дом почти в миле от озера! Пока у остальных завязь сохла, я таскал из него воду на своем горбу. Дам еще два лимона сверху.

Несмотря на дерзость Маурирта все же тронул рассказ торговца. Почему полукровок не любят ни тонка, ни люди? Из-за их неприятного вида?

— Я куплю все! Заплати ему, Касар!

— Эх…, милорд, он вр…

— Плати! — потребовал Ив.

Касар достал кошель, нашел серебряную монету: на одной стороне – лик отца; на другой Странник, стоящий у ворот дома.

— Мнится мне, тяжко будет тебе выжить, — проворчал он, отдавая монету.

Они распрощались с полукровкой и двинулись обратно. Ив хотел наградить и Дадоня, но тот наотрез отказался брать деньги и взял лишь пару яблок для Мимы.

Впрочем, когда Ив вернулся к харчевне, он тут же позабыл о полукровке и добродушном каменщике. Рядом с Заррой стоял еще один конь — взмыленный гнедой с молодым всадником в седле. Ягис! Что произошло? Что он делает здесь?

Старший брат Миэлы спрыгнул с коня навстречу принцу. И лицом, и манерами он очень походил на лорда Карсиса.

— Мне пришлось попотеть, чтобы догнать вас, милорд! Сестра попросила передать вам письмо, а я никогда не мог ей отказать! — Ягис протянул конверт, запечатанный вставшей на дыбы лошадью — печатью дома Матасагарис.

Лойон Маурирта восседал на тяжелом стуле во главе семейного стола из розового бука прямо напротив раскрытого окна и раз в четвертый пересчитывал мраморные фигурки явителей на фронтоне Бирюзового Храма. Из его покоев храм виднелся как на ладони. В древности явителями стали те, кто плыл на кораблях — капитаны и простые матросы, а также принцы, лорды и леди, кочевники, купцы и простолюдины, пойманные кнутом судьбы, и по ее же капризу, тоже ставшие капитанами и матросами. В общем, люди — узревшие явление Бога! Отсюда жнец не различал их лиц, но каждая, выточенная в мраморе фигурка, отличалась от другой намного больше, чем отличались друг от друга нынешние явители в бело-голубых однотипных хламидах.

Да, Гахон Строитель постарался на славу, создавая великолепный храм в течение двадцати лет напряженного безрадостного правления. А незадолго до своего падения он подарил храм Странствующему Богу, точнее все тем же явителям, один из которых сидел сейчас по правую руку Лойона. Сагон Хассо, много лет назад перебравшийся в столицу уроженец Биннахар, умудрился стать Вторым из них — доверенной тенью и соратником Элирикона. Жесткий, с вырезанным будто из камня подбородком, коротким ершиком седых волос под убором явителей и телосложением атлета жрец храма всегда говорил по делу, а за едой больше помалкивал. Сагона, отличающегося завидным аппетитом и уплетающего апельсиновый десерт с ванилью, Лойон назвал бы способным человеком.

Стоял редкий теплый день — домашним слугам даже не пришлось растапливать камин. Шедший от окна запах моря боролся с запахом яств и, не сказать, чтобы одерживал победу. На долгожданный званый обед Марния собрала разношерстную кампанию. Городской префект Альт Рег (что за собачье имя!) — сухонький пронырливый старик, осторожно набивающий карманы, пришел уже третий раз за год. Причина у него неизменная — Рег добивался передачи торговых дел в ведение города. «Все прибыли купцов могут идти прямо в казну — городскую или королевскую», — обязательно скажет он сегодня, улучив момент и надоедливо куснув этим Лойона, словно серебристый пудель. Префект был самым разговорчивым в мужском ряду, охотно болтал с Коудом, женой и дамами, чем безбожно затягивал обед — ненужное, тоскливое мероприятие.

Виночерпий, чувствуя желания хозяина, наполнил кубки мускатным вином из теневого винограда, а Лойон отставил свою позолоченную тарелку и с облегчением поблагодарил собравшихся:

— Спасибо, господа, что почтили присутствием нашу трапезу, — сказал он двум высоким гостям и принцу Коуду. — Мы редко обедаем вместе с женой, и, к сожалению, еще реже принимаем кого-либо, — он улыбнулся. — Виноват в том я без всяких оправданий! Дела, дела, всегда дела… Спасибо за визит, Ланта, я уверен, Гулуй с честью выполнит поручение короля! Рад увидеть твоих девочек! — добавил он вполне искренне, ведь обе они, а особенно дерзкая черноволосая Лита, напоминали ему Сатилл в детстве. — Госпожа Аманда! — Лойон кивнул супруге префекта и пригубил вино.

— Рад встрече с тобой, дядя! — сразу отозвался внучатый племянник — щегольски одетый юноша с горделивым и самоуверенным лицом. Он залпом опустошил свою чашу. — Отец говорит, я должен помогать, вникать в дела королевства, и мне жаль, что сегодня мы беседовали о пустяках.

Принц Коуд — старший сын будущего короля Геда, к своим девятнадцати годам женился, обзавелся пятимесячным сыном, но ничуть не утратил дурных привычек. Целыми днями он шатался по дворцам, борделям и храмам, хохотал с шутами и музыкантами, вот так напрашивался на обеды, — короче говоря, легкомысленно прожигал жизнь.

Лойон бы предпочел видеть вторым наследником кого-нибудь из младших сыновей Геда — однорукого Тина, если его увечье не принесет несчастья престолу или маленького силача Канига, тем более, что Гелиментра из трех сыновей обожает именно его.

Пустое… Коуд уже пустил корни, хотя бы в этом он оказался хорош.

— Ты обязательно поможешь, Коуд! — пообещал Лойон. — Для начала приходи ко мне в Обитель Правосудия и вникни в парочку судебных дел.

— Ой! — вскричала Лита. — А можно и мне прийти в Обитель, чтобы осмотреть пыточные камеры?

Его заслуженная слава… Похоже пятнадцатилетняя Лита больше понимает в правосудии, чем принц-оболтус.

Мать Литы опешила, и Лойон постарался ее успокоить.

— Жнецы давно не пытают, а выискивают доказательства, милая! — сказал он девушке. — Поэтому приходить незачем! Хотя все возможно… Например, Сатилл исполнилось восемь, вдвое меньше чем твоей сестре, когда она впервые зашла в камеры.

Дилия, походившая на Литу кудрями, однако гораздо более рассудительная, скромно потупила взор, показывая старшим, что ни в какую обитель она не стремится.

— В час слова я иду в город! — громко заявил Коуд. — Лита, хочешь прогуляться со мной?

Ланта, обычно спокойная и вежливая, не дала дочери даже подумать.

— С ума сошел, Коуд! Отпускать дочь с тобой я не собираюсь!

— Я взрослый мужчина! И слуг с собой возьму, — упорствовал Коуд. — При случае они защитят Литу!

Альт Рег с достоинством пригладил куцые усы.

— Хочу сообщить, что порядок за чертой Дворцового квартала — прямая забота префекта! В Колыбели безопасно! Об этом позаботилась городская стража… — Лег покосился на Лойона, — и естественно, жнецы правосудия.

— Безопасность не входит в число моих выражений, — не согласился Лойон, взглянув на префекта исподлобья.

Лег поспешно закивал, а Марния, омыв руки, расправила платье — прекрасное, как она считала, сиреневое с вишневым цветом, недавно скроенное королевским портным. Очередная тряпка…

— Может еще посидим? — спросила жена. — Я велю подать нежный сыр со сливками и ореховый пирог!

— Нет, нет! Благодарю, Марния, но нам пора идти! Было приятно пообедать вместе! — Ланта избавила жнеца от возражений.

Она с дочерьми выходили первыми, и Маурирта с хозяйкой взялись проводить их. Коуд лихо взмахнул ему рукой, поспешно ретируясь. В Обитель он не заявится, даже став королем, — хорошо бы Лойону уже странствовать по Вселенскому Древу к тому времени. Он выкинул принца из головы, вернулся к столу, галантно подал руку жене Лега и высказал подходящую любезность. Его тут же нагнал сам префект, привскакивая на каждом шаге с другого бока и горячо шепча:

— Великолепный обед! Мое почтение, милорд! Как-то даже не нашлось времени обсудить с вами торговлю в столице! Приходиться сообщать правду, уж извините, милорд. Торговля приходит в упадок! Купцы завышают цены, ленятся, придерживают товар. И все при нынешнем неурожае! Они глупцы, ищущие лишь наживу! Нам грозит голод, ваше правосудие, голод! Вот если передать подряды в ведение городских людей — честных людей, помногу раз проверенных мной… Прибыли, ваше правосудие, большие прибыли. Раздавать их по жадным карманам в такое-то время… Близится Странствие, и я мог бы лично проследить за снабжением кораблей!