— По делу правосудия.

Лицо стражника переменилось вмиг: из брезгливо-недовольного превратилось в почтительно-заискивающее. Он закивал и проводил их сквозь арку, отбиваясь от вопросов товарищей.

— Пойдем к Приторговой улице, Гонат! Знахарские лавки у противоположного входа, — сказал Кани. Час поздний — рынок несколько обезлюдел, а Гонат высказал похвалу Страннику, бог позаботился, и ему не приходится обходить благородных, пробираясь через толпу.

Сколько раз попадал Гонат на Хвастливый, столько же дивился искусству короля-строителя! Каждая лавка была выточена здесь из разноцветного мрамора под конкретный товар. На рыбных рядах — темно-синие каменные марлины соседствовали с причудливо вырезанной осьминожьей лавкой; правда, в продаже на веку Гоната не попадалось ни того, ни другого. На мясных — коричневого мрамора говяжьи ряды перемежались бежевыми рядами баранины, свинины и курятины; открытой была, хорошо одна лавка из пяти. Король Гахон устроил обширнейший рынок, зачастую обозревая скульптуры лавок, Гонат вообще не понимал, какой товар в них могли продавать.

У южной, как и у северной стены рынка король-строитель вознес ступенчатое возвышение для чтения указов глашатаями, объявлений купеческих общин, ну и для усекновений и казней пойманных воров. Кани поднялся до середины, скорее всего для того, чтобы решить откудова начать их обход.

— Поздно, — сказал жнец, и Гонату показалось, что поиски скупщика порядком надоели ему. — Честно сказать шансов у нас мало — клещи не дураки, чтоб бросаться на такую очевидную наживку.

Большая часть знахарских лавок пустовала. Гонат осмелился и робко попросил:

— Ээээ, господин, не подадите ли немного грошей на пропитание, а то мне семью…

— Угу, только нам молодым и бессемейным нужно дни гробить, чтоб бандитов искать, — невесело усмехнулся жнец. — Приказ его правосудия ясен: вот походим сюда дней пять, тогда я и смогу доложить — наше дело не выгорело.

«Пять дней ходить сюда и остаться без полсотни, — обреченно подумал Гонат. — А ведь можно было употребить и дни, и гроши на изготовление копии монеты. Чтобы по весне Лима приходила сюда в новом платье и покупала дочкам и внучкам все что угодно!»

— Не найдем клеща-торговца, выдам тебе десяток медяков, — ободрил его Кани. — У нас на тебя еще некоторые планы!

Гонат постарался скрыть разочарование, тем более, жнец кого-то заметил в толпе и заинтересованно вскрикнул:

— Ух ты! Смотри-ка, это же она! Вместе с… Вот потеха! Ходят, как ни в чем не бывало и что-то покупают!

Гонат проследил за взглядом Кани и узрел молоденькую девушку в богатом купеческом одеянии. Писаная красавица! Неудивительно, что вокруг нее вьется парочка парней.

Девушка шла к выходу — на Приторговую улицу, Кани сказал, наблюдая за ней:

— Видишь, дед! Я бы тоже побродил по рынку с девчонкой в свое удовольствие. Однако… — жнец поднял указательный палец — … однако у нас с тобой есть работа.

Гонат повесил голову. Ненадолго — внезапно послышался шум, раздались вопли и крики. В полутора сотне ярдов, где-то за аркой Приторговой улицы явно что-то происходило. Может вспыхнула драка? Из-за рыночной стены Гонат ничего не видел, но в эту арку только что вышла девушка и ее сопровождающие.

Кани резко повернул голову.

— Жди меня здесь! — воскликнул он, развернулся и большими прыжками побежал вниз по ступеням.

Таверна «Краснеющий выпивоха» — самое дешевенькое заведение из тех, которые примыкают к Хвастливому рынку. А их в округе немало… В нескольких шагах шикарные «Резные трапезы» — стены в этой таверне обиты деревянным орнаментом, изображающим возлияния, игры и пиры древних королей. Подарок иногда засиживался там — еда в «трапезах» очень вкусная, а кроме того, по желанию хозяина служанки нередко разносят ее в исподнем белье. С ними и уединиться можно за дополнительную плату, а потом уйти с опустевшим подчистую кошелем. «Резные трапезы» построены для отдыха, игры в маратту, торжеств семейных или во славу бога — в общем, таверна подходила для любых развлечений, вот только не для сбора клещей.

В «Краснеющем…» по-другому — мрачные заплесневелые стены, толкучка из пьяниц и нищих, мусор по углам, а потрескавшиеся каменные столы глазеют в загаженный потолок. Разновидностей жратвы гораздо меньше. Кашу хоть Маладут поднес не ячменную, а из риса; Подарок не знал — на холодец он расщедрился из уважения, или Укор все-таки заплатил ему деньги. Скорее расщедрился… Маладут — неплохой человек, он хотя бы надежный: дальний родственник убитого Зеваки.

Укор и Счастье принесли из запасов годную одежку, и кампания клещей, за исключением Дворика в своих лохмотьях, походила на торговцев Хвастливого рынка или на челядь многочисленных лордов, жирующих на пустых. Серо-коричневый костюм у Подарка неплохой: получше его старой куртки; вот только сердце клокочет — ему без разницы в чем на дело идти.

Старший брат, как водится, доедал последним. Остальные клещи уже изгрызли косточки, высосали из них свиные мозги, допили, как показалось Подарку, разбодяженный эль. Кровавое Пойло рыгнул не один раз, а Лапка не один раз пустил ветры. Все прошедшие дни Подарка так и тянуло похвастаться другу о том, как ловко он устранил Лета, но Укор еще в день убийства объяснил: слава отравителя не та отметина, что полагается клещу.

Укор прав! Тот же Лапка как узнает, так начнет дразнить учеником старухи. Одно дело пырнуть врага ножом в честной драке, совсем другое — исподтишка подбросить ему яд. Какой поступок не сделаешь для благополучия братьев! Думать о происшедшем надо поменьше, а еще правильней поднатужиться и вовсе выбросить Лета из головы.

О Безжалостная пришли рохоргула на помощь! Забыть несчастного стражника пока не удавалось! Еще Подарок не мог удержаться — обводил братьев взглядом и надувался затаенной гордостью оттого, что спас их всех! Старший брат его похвалил, сказал Подарку, что он станет наилучшим клещем, и пусть об отравлении никто не узнает, кроме самого Укора, Старухи Кэр и…

Знал еще Пойло, и, похоже, знал Счастье — килиханец, его они сейчас и дожидаются. Первый дал подзатыльник и обозвал «ядососом», отчего Подарок аж взвился; второй уважительно посматривал, улыбался, но не обычной безмятежной улыбкой, а как-то понимающе что ли.

Предстоящее дело (что-то дела накатываются все труднее и труднее) Подарку казалось опасным недоразумением. Видано ли, похищать дочку богатого купца — Укор точно так и не сказал, что за деваха, прямо на рынке при свете дня! Даже Шрам на Полголовы запинаясь проворчал: «Слож…жно будет. Луч…чше вломиться в купеческий дом под защитой ночи, когда тебя обнимает со всех сторон пок…кровительница — Неумолимая Госпожа! Поживиться насосанным со всех нас доб…бром, прирезать челядь и спокойно увести заказан…ную жертву». Старшие братья не обратили внимания на этот неплохой план. Хотя Шраму чего волноваться, ему нападение до одного места: из-за видной порезанной хари он толком и участвовать не будет. Его задача — ходить в толпе, слушать жнецов и стражников, ну и, если получиться, орать во все горло, уводя погоню на ложный след. Пока они всемером сидят в таверне, Яростный Хут ждет в каком-то условленном месте, а Шрам ходит по мраморным лавкам Хвастливого, приценивается, болтает со знакомой стражей, может, для острастки покупает товар.

Укор сообщил, что купчиху нужно еще доставить в Спорные Земли — там ее ждет какой-то мужик, страстно ее возжелавший. Заказчик уже покушался на ее девичью честь, однако был отвергнут или застигнут родственниками, из-за чего и бежал в Спорные Земли. Там он распалился сильнее, поэтому на деньги заказчику наплевать — заплатит щедро, а после того, как он вдоволь позабавится с малолетней девственницей, ее еще и привезут обратно — вернут отцу за богатый выкуп. Короче говоря, дело обещало большую поживу, но и хлопоты предстояли необычные. Трудные хлопоты...