— А это что за книгу ты несёшь?

— Да это «Записки революционера» Кропоткина. Когда вышел из Бутырок, купил на развале. Несу хлопцам, пусть читают. Я думаю, труды Петра Алексеевича каждый анархист должен как «Отче наш» знать.

— Сам-то прочёл?

— Дважды. Мудрый старик, благородный.

— Он ведь не только революционер, Нестор, а и учёный.

— Знаю я, у него труды по географии есть. Я ж и говорю, умница.

Махно взобрался на трибуну, сколоченную ещё в начале марта для митингов в честь революции и ещё пахнущую смолой. Окинул Соборную площадь быстрым взглядом и вполне оценил старание своих молодых анархистов: «Молодцы, тысячи две-три собрали».

Подсёдланные кони, там и тут привязанные у плетней и заборов, телеги в переулках и соседних улицах, всё указывало на то, что не только гуляйпольцы пришли на митинг, но и многие крестьяне съехались из ближайших деревень.

Махно подступил к высоким поручням, поднял руку, и площадь, пред тем гомонившая, начала постепенно стихать.

— Товарищи хлеборобы, дорогие мои земляки, — громко начал Нестор. — К нам из Александровска приехал с сообщением социалист-революционер, товарищ Крылов-Мартынов. Давайте послушаем его.

И тут из толпы донеслось:

— А шож ты сам-то, Нестор Иванович, с нами не прозмовляешь? А?

— Я успею. Первое слово гостю положено.

— Товарищи, наша партия эсеров всегда поддерживала главные интересы крестьянства, а именно настаивала на передаче земли вам безвозмездно, без всякого выкупа, — начал Крылов и почувствовал, как всё более стала притихать толпа. Такое внимание всегда вдохновляло его.

— От Временного правительства мы вряд ли дождёмся такого решения, — продолжал он, повышая голос. — На то оно и Временное, чтоб ничего не решать. Однако под нажимом эсеров и наших союзников правительство решение этого вопроса отложило до созыва Учредительного собрания, которое, видимо, соберётся в конце этого или начале 18-го года. Теперь, чтобы вопрос о земле был решён в вашу пользу, надо, чтобы в Учредительное собрание прошло как можно больше социалистов-революционеров. А для этого, товарищи, вы должны создать здесь Крестьянский Союз, какой уже создан в уезде. Именно Крестьянский Союз сможет обеспечить на выборах победу нашей партии, а стало быть, и защиту ваших интересов.

«Красно говорит товарищ Крылов, — подумал Нестор. — Язык подвешен хорошо. Но и мы ж не лыком шиты».

Крылов закончил призывом немедленно всем вступать в Крестьянский Союз и вместе с партией эсеров добиваться победы в Учредительном собрании.

— Товарищи, у кого есть к докладчику вопросы?

— Дорогий товарыш, — послышалось из толпы. — А колы ця проклята вийна кончыця, бо вже обрыдла.

— Эт-то не по теме нашего разговора, — отвечал обескураженно Крылов.

— Да, да, — поддержал его Махно. — Это вопрос к сегодняшним правителям, трясця их матери.

В толпе прыснул короткий смешок. И тут же вспорхнул вопрос:

— А колы ж землю делить будем? Свободу далы, а шо нам з её чоботы шить, чи шо?

— Я ж сказал, товарищи, что на Учредительном собрании будет решён этот вопрос, — ответил уже с плохо скрытым раздражением Крылов, почувствовав, как гаснет к нему интерес толпы: «Тупость какая-то».

— Ну что ж, вопросов больше нет, — резюмировал Махно. — Теперь позвольте мне выступить.

— Дозволяймо, Нестор, валяй, — весело молвил чей-то доброжелательный голос.

— Товарищи, я выступаю от имени анархистов-коммунистов Гуляйполя. И должен поддержать товарища Крылова: Крестьянский Союз нам действительно необходим, чтобы всем миром углублять революцию и защищать интересы хлебороба, но... но только не для проталкивания эсеров в Учредительное собрание. Как хотите, товарищи, но Учредительное собрание — это картёжная возня политических партий, а значит — обман трудящихся. Пусть обижается товарищ Крылов, но я высказываю мнение анархистов. Крестьянство не о выборах в Учредительное собрание должно сейчас думать, а о том, как получить скорее землю и приступить к севу.

— Верно, Махно! — закричали в толпе.

— Мы анархисты будем бойкотировать Учредительное собрание. Мы отрицаем любую власть, которая всегда думает только о своих привилегиях.

— Сыпь, Нестор, сыпь им в портки, — крикнул кто-то.

— Мы готовы хоть завтра отнять у помещиков землю, но нам говорят: рано, мол. И даже грозят, мол, попробуйте и пошлём на вас войско. Тогда мы предлагаем первый шаг: отказаться платить за аренду.

Помещик сидит в уезде, а то и в Екатеринославе, хлещет по ресторанам вино, водку, а на его земле проливает пот крестьянин-арендатор, заробляя ему ещё гроши на красивую бездельную жизнь. Так, спрашивается, кто должен владеть этой землёй? Ответ вы знаете, и мы, анархисты, на вашей стороне, и не на словах, как социалисты-революционеры, а на деле. Для начала: долой арендную плату! Да здравствует Крестьянский Союз!

Толпа гудела от внезапно вспыхнувшего говора. Где-то спорили, в другом месте доказывали, в третьем кричали:

— Нестор Иванович, дозволь спросить?

— Да, да, — придвинулся снова к поручням Махно.

— Где записываться в Союз?

— Давайте сделаем так. Вы на каждой улице, участке или в деревне выберите наиболее уважаемого грамотного человека. Потом эти уполномоченные соберутся в управе и выберут из своих рядов председателя Крестьянского Союза, и у него вы будете записываться. На собрании уполномоченные пусть договорятся, когда и где собирать волостной съезд селянства. Решения таких съездов и станут законными для исполнения в нашей волости.

— Нестор Иванович, — раздался басовитый голос, — так будь сам председателем Союза.

— Спасибо за доверие, товарищи, но я занят в секции анархистов.

Когда возвращались с Соборной площади, Крылов сказал:

— Ну, товарищ Махно, пропал ты. Вот увидишь, соберутся уполномоченные с участков и выберут тебя.

Агент от уездного комитета Крестьянского Союза товарищ Крылов-Мартынов оказался прав. Через день собравшиеся к анархистам уполномоченные по участкам единогласно постановили: «Товарища Махно избрать в комитет Союза и быть ему председателем».

Слабое возражение Нестора о том, что анархизм противник всякой власти и что ему поэтому не с руки становиться начальником, не имело успеха.

— Нестор Иванович, ты пострадал за народ при царизме, ты знаешь, как делать революцию, тебе и карты в руки. Так что берись, мы тебе и плату назначим.

«Вот уж истина, — подумал Нестор, — назвался груздем, полезай в кузов».

Весть о том, что председателем Крестьянского Союза стал Нестор Махно мигом облетела Гуляйполе и окрестности, и потянулись мужики к анархистскому штабу: кто пешком, кто вершними, а кто и в коляске.

— Нестор Иванович, запиши меня в Союз.

Махно взял толстую амбарную книгу, написав крупно на обложке:

«КРЕСТЬЯНСКИЙ СОЮЗ ГУЛЯЙПОЛЬСКОЙ ВОЛОСТИ» — 29 марта 1917 года. Быстро разграфил несколько страниц.

— Итак, начнём... Фамилия Шимко Леонид... Семейный... трое детей... земли нет. Значит, бедняк. У кого арендуешь землю?

— У помещика Классена.

— Так и запишем в «Прочие»: арендатор у Классена.

— Ну что ж, товарищ Шимко, поздравляю вас со вступлением в Крестьянский Союз.

— Спасибо, Нестор Иванович, — протянул крестьянин задубевшую как подошва ладонь.

И тут Махно увидел на краю стола плетёный кузовок, прикрытый тряпицей, который Шимко незаметно поставил, пока Нестор писал.

— Это что? — нахмурился Махно.

— Это гостинец... Яички.

— Я тебе, что? Пасхальный поп? Да? — закричал Нестор, серея лицом. — Урядник?

— Но от чистого сердца, Нестор Иванович, — бормотал испуганно Шимко. — Не серчай... не обижай... Сказали, что председателю платить надо, а у меня денег нет...

— Леонид, — сразу севшим до хрипоты от гнева голосом просипел Нестор, — уходи, уноси свои яйца, пока я их не расколотил.