Что интересно, помимо простого переноса встречающихся в природе генов от одного вида к другому, сегодня специалисты могут конструировать совершенно новые, искусственные гены. Как бы невероятно это ни выглядело, данная технология уже приносит плоды у кур, если можно так выразиться. «Если вам многое известно о птичьем гриппе, то вы можете разработать новые способы борьбы с ним», – пояснила Хелен. Генетики уже активно исследуют данную возможность и создают с нуля искусственные гены, спроектированные особым образом, чтобы нарушить процесс репликации вируса. В частности, один из наиболее многообещающих генов заставляет клетки организма курицы производить крошечную молекулу РНК, досаждающую вирусу, однако эксперименты, проведенные Хелен, показали, что это не дает абсолютной устойчивости к заболеванию, а значит, предстоит еще долгая работа в лаборатории, прежде чем появятся генетически модифицированные, устойчивые к гриппу куры. Однако после посещения Рослинского института смею вас заверить, что работа в данном направлении идет активно и результат уже не за горами.
Изучение возможностей генной инженерии для получения таких важных биологических характеристик, как сопротивляемость заболеваниям, может способствовать признанию обществом технологий генетической модификации домашних животных и культурных растений. Хелен высказала предположение о том, что сам метод CRISPR поможет успокоить некоторые страхи. Точность данного инструмента дает возможность вставить ген в такой участок ДНК, что он не вызовет нарушений в работе клетки (такие места генетики называют «надежные гавани»), при этом максимально увеличив вероятность прочтения, или экспрессии, вставленного гена. При традиционном способе модификации с использованием вирусного вектора невозможно предсказать, где будет встроен ген, хотя, конечно, это становится понятно после его внедрения. Зато технология CRISPR обеспечивает точное размещение гена в нужном участке ДНК.
Хелен много говорила о восприятии генно-модифицированных организмов в обществе. Она убеждена, что в этом вопросе инициативу перехватили определенные группы лоббистов, имеющие свои интересы, и что широкая общественность даже не имеет возможности выбора: признавать новую технологию или нет. «Сейчас ГМО нельзя выбрать. Вы не можете пойти в супермаркет и купить генетически модифицированную курицу. Генетически модифицированные продукты не продаются. Странно, что данная технология полностью исключена на рынке, вместо того чтобы дать людям самим сделать выбор».
Хелен призналась, что, когда она только начала работать в этой области науки и рассказывала людям, чем она занимается, реакция в основном была положительная. «Мне говорили, что это очень здорово, что это отличная идея. Но как только речь заходит о еде, ту же самую идею все готовы предать анафеме!» Я поинтересовалась, не думает ли Хелен, что все началось в 1980-х годах с неудачной попытки биотехнологической корпорации Monsanto ввести, несмотря на возражения некоторых, генно-модифицированную сою в Европе, и Хелен согласилась с тем, что это событие сыграло важную роль. Каким-то образом дискуссия о генетически модифицированных продуктах стала неразрывно связана с опасениями относительно доминирующей роли крупных транснациональных компаний. Хелен поддерживает эти опасения. «Меня как члена организации “Друзья Земли” беспокоят многие проблемы, в частности происхождение продуктов питания, – заявила, к моему удивлению, Хелен, – но я считаю, что неправильно сосредоточивать все внимание на генетической модификации. Эта технология может быть очень полезна для нас. И нужно найти способ воплотить ее полезный потенциал, а также дать людям возможность самим сделать выбор. Сегодня понятие «генетическая модификация» прочно ассоциируется с агрессивным крупным бизнесом, хотя на самом деле это такая же технология, как другие».
Помимо того что объединение ГМО и крупного бизнеса в нашем сознании мешает понять, как на самом деле общество относится к технологии генной инженерии, по мнению Хелен, такая ситуация отвлекает наше внимание от реальных проблем, связанных с будущим производства продовольствия. «Все меньшее число очень крупных компаний контролируют процесс производства продуктов питания. И это не научная, а политическая и экономическая проблема, – поделилась Хелен. – Найти решение не так просто. Ведь нужно признать, что современная промышленность очень эффективна. Нам нужно кормить растущее население Земли. Но также важно обсуждать многие деликатные вопросы: как продолжать использовать эффективные методы, не разрушая окружающую среду и возвращая финансовую прибыль обществу?» В определенной степени опасения, связанные с ГМО и, как следствие, чрезвычайно жесткие ограничения по применению генетической модификации только усугубляют проблему. Расходы на обеспечение соответствия требованиям регуляторов настолько высоки, что становятся серьезным сдерживающим фактором. Только крупные транснациональные корпорации могут позволить себе инвестировать в создание ГМО, в результате инновации оказываются ограничены и концентрируются в руках небольшого числа крупных компаний.
Я задала Хелен еще один сложный вопрос: что, по ее мнению, произойдет в течение следующего десятилетия? Может ли измениться наше отношение к ГМО? Хелен ответила положительно. У молодых людей идея генетической модификации определенно не вызывает сильного отторжения. «Но при этом в США сейчас наблюдается обратное движение», – отметила Хелен. Действительно, в некоторых американских штатах были сделаны попытки ввести более строгие правила по размещению информации на этикетках продуктов с ГМО – невиданная прежде мера. Идея отмечать продукты как «генетически модифицированные» сама по себе странная, особенно если в эту категорию собираются включать только те, что получены в результате модификаций с использованием ферментов, исключая модификации, вызванные облучением организмов. Употребление продуктов с ГМО не представляет опасности для здоровья человека, пусть некоторым и не по душе метод их производства. Более того, в чем смысл этикетки «ГМО»? Чтобы быть хоть немного полезной, она должна содержать как минимум описание генетической модификации и ее возможных последствий. «Но, с другой стороны, если потребители хотят знать, они имеют на это право, – признает Хелен. – Здесь нет простого решения».
Мы поговорили и о «золотом рисе» – генетически модифицированном сорте риса с повышенным содержанием витамина А, восполняющем нехватку питательных веществ, – который вызвал такую неоднозначную реакцию общественности. Некоторые видят в этом исследовании настоящий филантропический проект и верят, что новый продукт действительно поможет снизить дефицит витамина А, особенно в ряде беднейших стран мира. Другие же воспринимают это как простую рекламу, в которую вложилась индустрия генной инженерии, чтобы затем использовать ее как средство убеждения – вот оно, настоящее лицо ГМО, и это только первый шаг их далеко идущих планов. Абсолютно оправданным представляется недоверие к мотивации крупных компаний, которые пытаются увеличить объемы потребления производимых ими гербицидов за счет продажи генетически модифицированных культур. Но, пожалуй, стоит больше доверять тем, кто стремится помочь бедным фермерам и населению, например с помощью Bt-баклажана, устойчивого к заболеваниям, созданного полностью на некоммерческой основе. «Если мы хотим видеть эффективное и устойчивое производство продуктов питания, то не должны отвергать новые технологии, которые помогают добиться этой цели», – подвела итог Хелен.
Пожалуй, в данном случае слишком просто играть роль циничного критика. Очень жаль, что новая технология не была разработана сначала университетами и некоммерческими организациями. Я уверена, что тогда не было бы такой негативной реакции и такого падения доверия. Но репутация технологии генетической модификации уже запятнана из-за связей с крупным бизнесом и его сомнительными целями. Теперь трудно отделаться от этого восприятия, даже несмотря на то что исследования теперь проводятся в исследовательских институтах при университетах с государственным финансированием.
