Монументальные сооружения в Гёбекли-Тепе, несомненно, потребовали совместного труда, в котором принимали участие не просто несколько местных общин. Вероятно, существует связь между таким сотрудничеством и еще одним социальным явлением, которое можно проследить по археологическим данным той эпохи, а именно – проведением масштабных пиршеств. В Халлан Чеми, поселении X века до н.э., есть все признаки места, оборудованного для торжеств: жилища расположены вокруг общей площадки, на которой находят множество следов костров и костей животных. Да и в самом Гёбекли-Тепе целая гора обломков костей различных животных – от газелей и туров до африканского дикого осла. Кажется, здесь люди регулярно сходились и пировали. Следов растений в этом месте не много, и они достаточно сильно разбросаны, тем не менее ученым удалось обнаружить остатки дикорастущей пшеницы однозернянки, пшеницы и ячменя. Возможно, помимо мяса пирующие ели кашу и хлеб. Предположительно, последующей доместикации злаков в этих местах способствовала культура, основанная не столько на выпекании хлеба, сколько на пивоварении: вероятно, на древних празднествах пиво лилось рекой, смазывая механизмы общественных отношений. Известно, что значительно позже строителям пирамид оплачивали работу пивом. Может быть, подобное вознаграждение труда существовало и в Гёбекли-Тепе?

Широко признается, что в бронзовом и железном веках пиршества играли важную роль и служили связующим элементом общества, поскольку именно так древняя элита могла продемонстрировать и повысить свой статус. Но, возможно, традиция проведения пиров еще более древняя, уходящая корнями к началу неолита. Улучшение климата после окончания ледникового периода позволило людям накапливать богатства – в форме избытков продовольствия и усиливать свое влияние – за счет проведения щедрых празднеств. Все способствовало появлению социальной иерархии. Таким образом, по мнению Клауса Шмидта и его коллег, пиршества, с пивом ли или без него, могли послужить основным толчком для развития земледелия.

Все приведенные выше факторы так тесно переплетены, что не представляется возможным отделить один из них в качестве единственной причины, по которой около десяти тысяч лет назад люди стали возделывать поля на всей территории Плодородного полумесяца и за его пределами. По всей видимости, появление земледелия было невозможно, пока не повысилась концентрация углекислого газа в атмосфере в самом конце ледникового периода и не увеличилась урожайность растений. А потом растущее население столкнулось с проблемой нехватки продовольствия, особенно во время климатического кризиса позднего дриаса. Однако рост численности людей приводил к изменениям и в самом обществе, еще до того, как появилось земледелие. Похоже, начало неолита на территории Плодородного полумесяца тесно связано с формированием сложной общественной иерархии, появлением могущественных людей и религиозных культов, а также, вероятно, с пристрастием к празднествам.

Признание того, что сложная система человеческого общества развилась еще до появления земледелия, до появления цивилизации в ее сегодняшнем понимании, позволяет нам лучше представить, как идеи – и материалы – распространялись, а затем навсегда исчезали.

Археология позволяет многое узнать о существовавших связях между древними сообществами. Сходство иконографии Гёбекли-Тепе и других археологических памятников до самого Чайёню в Юго-Восточной Анатолии и Телль-Карамель на северо-востоке Сирии демонстрирует протяженность связей, протянувшихся через весь Ближний Восток: более 320 км разделяют Чайёню и Телль-Карамель. Наличие множественных центров происхождения культурных растений на землях Восточного Средиземноморья опровергает гипотезу о существовании единого «очага окультуривания» и, кроме того, подтверждает развитие культурных связей и систем обмена, позволявших идеям – а вместе с ними и посевному зерну – путешествовать на большие расстояния. Неолит начался не в одной точке в юго-восточной части Турции. Родина неолита – множество соединенных между собой центров, рассеянных по Ближнему Востоку и за его пределами: окультуренная пшеница однозернянка была обнаружена на Кипре на стоянке, датируемой 6500 годом до н.э. (8500 лет назад), – настолько же древней, как и археологические памятники в старых «очагах окультуривания» на севере Месопотамии.

Не забудем и про следы пшеницы однозернянки, оказавшейся всего 500 лет спустя в затопленном археологическом памятнике эпохи мезолита на дне Те-Солента. Каким образом несколько тысяч лет назад это растение попало из Восточного Средиземноморья на окраину Северо-Восточной Европы? Нам известны торговые пути, пересекавшие территорию Римской империи две тысячи лет назад. Однако археологические исследования показали, что торговля процветала и раньше, в железном и даже в бронзовом веке и предшествующей ему эпохе неолита. Но представьте себе длинные торговые пути между отдельными группками с трудом выживающих охотников-собирателей времен мезолита или эпипалеолита. Такое предположение звучит несколько натянуто.

Так и казалось бы, если бы не примеры из более поздней истории. Так, американские индейцы с северо-западного побережья континента поддерживали торговые отношения на значительных расстояниях, до нескольких сотен миль, обмениваясь товарами, подарками, женихами и невестами. Эти связи составляли основу власти и престижа в обществе. Еще один пример: в Австралии, до европейской колонизации, системы путей для обмена товарами между сообществами аборигенов пересекали весь материк, от одного побережья до другого. В самой Европе археологи находят все больше исторических свидетельств того, что сырье и готовые изделия в эпоху мезолита преодолевали значительные расстояния. Например, в Бретани кремень с побережья перевозили на 50 км в глубь материка; в Швеции находят топоры из норвежского долерита; кремневые лезвия, изготовленные в Литве, оказываются в 600 км от места производства – в Финляндии, так же как и янтарь с восточного побережья Балтики; в погребениях эпохи позднего мезолита на кладбище в датской деревушке Ведбек находят подвески из клыков лося и тура, несмотря на то что оба вида в этом регионе на тот момент вымерли. Конечно, по пути предметы могли множество раз менять владельца. Такое широкое распространение изделий указывает на то, что люди передвигались как по суше, так и по морю. По предположениям археологов, люди эпохи мезолита совершали путешествия на расстояния до 100 км, по всей видимости, на выдолбленных из дерева лодках с выносными уключинами. Вероятно, существует связь между доступом к экзотическим материалам и эволюцией общества в Северной Европе, где прежде равных друг другу охотников-собирателей стало интересовать повышение своего социального статуса. Общество разделяется на страты – начинает формироваться старейшая в мире классовая система. Пока классовое неравенство еще не так очевидно, тем не менее археологические данные указывают на существование различий между людьми с высшей и низшей ступеней иерархии – богатыми и бедными. В некоторых сложных мезолитических захоронениях на берегах Балтики были найдены предметы из экзотических материалов, вероятно символизировавшие социальный статус погребенного.

Стратификация общества могла способствовать развитию земледелия на Ближнем Востоке, а также – переходу к этой практике на севере и востоке. Те, кому необходимы лишь базовые материалы, способны жить в относительной изоляции. Однако те, кого интересуют экзотические товары и приобретаемый с ними статус, вынуждены поддерживать сообщение с внешним миром. И похоже, связи между людьми на территории Европы в эпоху мезолита были гораздо теснее, чем принято считать.

Мезолитические системы обмена – материалами, идеями и людьми – позволили охотникам и собирателям вступить в общение с первыми земледельцами, появившимися на востоке. Уже 6500 лет назад в долине Дуная образовались земледельческие поселения. Северные соседи, охотники-собиратели, по-прежнему ведущие образ жизни, характерный для мезолита, заимствовали у южан гончарную продукцию, Т-образные топоры из оленьего рога, костяные кольца и гребни. Эти предметы, вероятно, обменивались на меха и янтарь. И тем не менее 8000 лет назад – еще слишком рано для появления пшеницы однозернянки в мезолитическом поселении на северо-западном краю Европы. Ведь тогда в северных широтах еще только-только ослабла хватка ледника.