Но мне придётся хранить тайну. Ведь если я посвящу в неё Матео, он будет настаивать, чтобы я напечатал его дурацкие любовные стихи. Или же попросту украдёт произведения неизвестного поэта.

Я немедленно принялся набирать стихи. Поручить эту задачу lépero Хуану было нельзя: он не смог бы перевести в литеры написанное пером. Кроме того, я не хотел, чтобы его грязные руки прикасались к таким прекрасным словам.

   — Я придумал потрясающий план, — вполголоса промолвил Матео. Мы с ним сидели и пили вино. — У де Альвы есть дом, который он держит специально для свиданий. Там никто не живёт, кроме домоправительницы, которая плохо видит и почти совсем глухая. Когда хозяин является туда, его слуги остаются в карете. Если однажды мы дождёмся его и встретим вместо старухи, то сможем потолковать с этим злодеем с глазу на глаз.

   — А откуда ты узнал, где он встречается с женщинами?

   — Я проследил за Изабеллой.

Я пожалел, что спросил; мне было жаль дона Хулио.

Потрясающий план Матео было не так-то легко воплотить в жизнь. Во-первых, как попасть в дом так, чтобы нас не заметили? Старуха была полуслепой и почти глухой, но это ещё не значило, что она мёртвая или глупая. Во-вторых, нужно было узнать, когда у Рамона состоится ближайшее свидание.

   — Изабелле приходится подстраиваться под расписание де Альвы. У него много дел, а у неё, кроме необходимости беспрестанно делать причёски да посещать светские приёмы, никаких обязанностей нет. Своим временем она распоряжается свободно. Обычно слуга де Альвы приносит послание от него в этот дом и отдаёт лично в руки горничной, которая присутствует при всех любовных свиданиях своей хозяйки.

Это было естественно. Ни одна знатная дама не покидала дом, будь то для совершения покупок или для встреч с любовником, без сопровождения служанки. В услужении у Изабеллы состояла рослая негритянка. Её крепкая спина выдерживала побои, которые в гневе обрушивала на бедняжку госпожа, стоило ей хоть в чём-то той не угодить.

Обдумывая стоящую перед нами задачу, я между делом осушил два кубка вина. Жизнь на улицах Веракруса, где приходилось постоянно лгать, мошенничать и воровать, сделала мой ум изворотливым и приучила меня к исполнению разнообразных ролей. Пусть Матео и был автором комедий, предназначенных для театров, зато я, Кристо Бастард, мог без труда сочинять пьесы для постановки на сцене жизни.

   — Вот план, — сказал я. — Слушай внимательно.

Спустя три дня, находясь в печатной мастерской, я получил указание поспешить домой. Мне было понятно, что это значит: соглядатай, нанятый Матео, сообщил ему, что Изабелле передали записку, в которой Рамон де Альва назначал ей свидание.

Матео ждал, подготовив всё необходимое для осуществления нашего плана, и, что было на него совершенно не похоже, заметно нервничал. Его ничуть не устрашил бы поединок с лучшим бойцом Европы, но согласитесь, что отравить женщину — это совсем другое дело.

   — Ты положил эту траву ей в суп? — спросил я.

Перед свиданиями с де Альвой Изабелла, как правило, ела лишь немного супа — любовники наедались вволю позднее, удовлетворив свою похоть.

   — Да. Ты уверен, что это сработает?

   — Абсолютно. Через несколько минут у Изабеллы заболит желудок, причём настолько сильно, что ей придётся посылать за доктором. А служанку она отправит к Рамону — известить любовника о том, что занедужила и не сможет прийти на свидание.

   — Учти, Кристо, если это не сработает, я сдеру с тебя кожу, как тот колдун науали, и сошью из неё пару сапог.

Я пошёл проверить, как дела у Изабеллы. Когда я приблизился к её спальне, оттуда как раз выходила служанка. Прежде чем она закрыла за собой дверь, я успел разглядеть Изабеллу, скорчившуюся на постели. Её стоны заставили моё сердце подпрыгнуть от радости. Жаль, что этой женщине грозили всего-навсего несколько часов желудочных болей; у меня возникало искушение изготовить зелье, которое бы спровадило её на тот свет.

   — Твоей госпоже плохо? — спросил я служанку.

   — Да, сеньор. Меня послали за доктором.

И служанка поспешно ушла. Надо полагать, сначала она сходит к лекарю, а потом с запиской от Изабеллы направится к де Альве.

Мы с Матео вышли из дома и двинулись по улице к поджидавшему нас экипажу. То была не броская щегольская карета, а возок мелкого торговца, с радостью давшего нам его напрокат за возможность получить на ночь для прочтения три запрещённые книги.

Войдя в карету, мы облачились в плащи и маски, закрывавшие всё лицо; такие обычно используют на Аламеде и на балах. Матео остался в карете, а я вышел, дождался, пока служанка подойдёт поближе, а когда она поравнялась со мной, сделал вид, будто закашлялся, достал большой носовой платок и потряс им так, что пыль с ткани попала африканке в лицо.

Женщина продолжала идти, пытаясь стряхнуть порошок рукой.

Я залез в карету и, когда она покатила по мощёной улице, оглянулся. Служанка шаталась из стороны в сторону.

Тот самый индеец-травник, у которого я приобрёл зелье, вызвавшее недомогание у Изабеллы, снабдил меня и йойотль, затуманить сознание приносимых в жертву? Когда-то Целитель с помощью этого средства отправил меня на встречу с богами.

Несколько минут спустя кучер, управлявший каретой, высадил нас с Матео возле дома свиданий, а сам уехал.

Мы вошли через неохраняемые ворота во двор и направились прямиком к парадному входу. Я потянул за верёвку, и внутри зазвонил колокольчик, такой громкий и звонкий, что мог бы сойти за церковный колокол. Через несколько мгновений домоправительница открыла дверь.

— Buenas tardes, senora[4], — сказала старуха.

Не говоря ни слова (впрочем, слугам и не требовалось отвечать), мы с Матео под видом очередной подружки Рамона и её служанки вошли в дом.

Мы были одеты в женское платье, а наши лица скрывали маски. Однако де Альва раскусил бы нас в один миг.

Да что там де Альва: мы не одурачили бы одноглазого пирата на расстоянии мушкетного выстрела. Но обмануть полуслепую и почти глухую старуху нам удалось.

Она оставила нас у подножия лестницы, которая вела к спальням, и побрела прочь, покачивая головой — не иначе как дивясь тому, насколько высокой и крупной оказалась новая любовница хозяина.

Спальню, предназначенную для любовных утех, было легко вычислить — там горели свечи, было постелено свежее бельё, а на столе выставлены вино и закуски. Мы сели и стали ждать.

— Помни, де Альва — прославленный фехтовальщик, — сказал Матео. — Если он успеет выхватить свой клинок, я убью его, но до этого он запросто может заколоть тебя.

Да уж, Матео всегда умел успокоить друга. И главное, с правдой не поспоришь. Разве он не утверждал всегда, что как фехтовальщик я мертвец?

Окна спальни выходили во внутренний двор. Мы увидели, как подъехала карета, как де Альва вышел, пересёк двор и исчез в крытой галерее, которая вела к парадному входу. Двое его слуг остались во внутреннем дворе.

Я уселся спиной к двери, за маленький столик с вином и закусками. Женскую одёжу мы сняли: правда, на мне осталась женская накидка с капюшоном, чтобы не спугнуть Рамона в первый момент, когда он откроет дверь. Шпага была зажата в моей руке — как и сердце. Самого де Альву я не особенно боялся, гораздо больший страх мне внушали те тайны из прошлого, которыми он мог владеть.