— А с чего бы ране вдруг начать кровоточить?

   — Многие люди считают, что раны на теле убитого начинают кровоточить, если к нему подходит убийца. Таким образом доказывается его виновность. Это и есть испытание — кровь жертвы указывает на убийцу.

   — А это правда? Кровь действительно течёт?

   — Она течёт, если специально подстроить так, чтобы она текла, ну, как мы только что с тобой сделали. Я послал священника и алькальда, чтобы они нагнали на преступника страх, рассказав ему об испытании кровью. Пора звать их обратно, имеете с новоиспечённым вдовцом. Когда он войдёт в комнату, ты уберёшь палец и отступишь, а я укажу на то, что ладонь кровоточит.

Спустя мгновение из комнаты выбежал охваченный ужасом убийца. Последний раз, когда я его видел, он бессвязно бубнил что-то, а люди алькальда тем временем связывали ему руки за спиной. На казни злодея я не присутствовал: мне и без того довелось видеть достаточно смертей.

На обратном пути на гасиенду дон Хулио наставлял меня, как следует разрешать вопросы, связанные с медициной, в присутствии священника.

   — Все медицинские познания церковников почерпнуты из Священного Писания.

   — Неужели там можно найти сведения медицинского характера?

Нет, в том-то и дело. Большинство служителей церкви убеждены, что исцеляет не врач, а Бог. У Бога же все подлежащие исцелению сочтены, и сочтены скупо. Если доктор спасает слишком многих, его могут заподозрить в сговоре с дьяволом. Когда ты возразил священнику, то был абсолютно прав с точки зрения науки, но неправ с точки зрения мудрости.

I любому врачу опасно демонстрировать, насколько обширны его медицинские познания, или исцелять слишком много пациентов. И это тем более опасно, если лекарь происходит из обращённых, каким являюсь я и каковым считают тебя. Похвальба знаниями и навыками запросто может привести к тому, что посреди ночи его вытряхнут из постели служители святой инквизиции.

Я стал извиняться за свою глупость.

   — Такого же подхода следует придерживаться по отношению к твоим познаниям в области индейских целебных трав. Эти травы зачастую гораздо эффективнее известных в Европе лекарств, но необходимо проявлять осторожность, чтобы не возбудить злобы служителей церкви или завистливых врачей.

Некоторые рассказы дона Хулио меня просто потрясли. Иногда он прописывал заведомо бесполезные снадобья, по той простой причине, что они устраивали и пациентов, и священников.

   — Существует отвар, именуемый mithradatium, в который входит несколько дюжин ингредиентов; считается, что им можно лечить всё, включая отравления ядами. Один из основных составляющих его элементов — змеиная плоть: неведомо почему, многие считают, будто змея обладает иммунитетом к собственному яду. Я нахожу это лекарство не только бесполезным, но нередко небезопасным. Если я и прописываю его, то в малых дозах, чтобы снадобье не причинило вреда.

Наши доктора больше знают о ядах, которые убивают людей, чем о лекарствах, которыми лечат болезни. Глупцы зачастую игнорируют индейское средство, лечебные свойства которого несомненны, и применяют то, что не имеет никакой медицинской ценности. Сам вице-король и половина вельмож в Испании велят класть в напитки безоаровые камни, поскольку верят, что они служат мощным противоядием.

   — Безоаровые камни? Никогда не слышал о таком лекарстве, — сказал я. — А где их берут?

   — Эти камни находят в органах умерших животных. Люди, которые вершат судьбы народов и правят империями, зачастую не позволят себе сделать и глотка, если в их кубке нет такого камня.

   — Они и впрямь предохраняют человека от отравления?

   — Как бы не так! Эти камни совершенно бесполезны. Некоторые стараются раздобыть рог мифического животного, как они верят, единорога. Глупцы пьют из этого рога или размешивают им напитки, полагая, что рог нейтрализует яды.

Я в изумлении покачал головой. Именно на таких людей и был рассчитан фокус Целителя со змеёй.

Дон Хулио продолжил, не скрывая негодования:

   — Несколько лет тому назад, когда умирал архиепископ, у его постели собрались те, кого считали самыми лучшими докторами в Испании. Только представь, в числе снадобий, которые давали несчастному, чтобы помочь ему заснуть и облегчить страдания, был мышиный помёт!

И мой наставник потряс головой, как будто этот факт в ней просто не укладывался.

   — Я уверен, что это гадкое вещество сократило бедняге путь на небеса.

Послушав дона Хулио, я понял, что они с Целителем были вовсе не так далеки друг от друга в своей медицинской практике, как можно было бы подумать.

Да и по части изобретательности они друг друга стоили. Испытание кровью, несомненно, представляет собой испанский эквивалент змеиной ловушки.

Когда мне исполнился двадцать один год, в моей жизни начался новый этап. Я много раз мечтал, что увижу величайший город Новой Испании, который называют чудом света, ибо там полно дворцов и каналов, красивых женщин и блистательных кабальеро, породистых лошадей и золочёных карет.

И вот наконец настал день, когда мне предстояло увидеть Венецию Нового Света.

— Мы все едем в Мехико, — сообщил однажды дон Хулио.

Мы с Матео удивлённо переглянулись.

   — Собирайте свои вещи. Я отдам распоряжения слугам, что взять с собой. Кристо, ты отвечаешь за упаковку книг и некоторых других вещей, которые я укажу. Мы с Матео уезжаем в город завтра. Ты последуешь за нами вместе с моими сестрой и племянницей, когда всё будет упаковано и погружено. Да, чтобы отвезти всю поклажу, тебе придётся нанять дополнительных мулов. Инес и Хуана, пока позволяет дорога, поедут в карете, а дальше, где экипажу не проехать, пересядут в паланкин.

   — И надолго мы едем в Мехико? — спросил Матео.

   — Я не знаю. Может быть, навсегда. Не исключено, что там нас и похоронят.

Я никогда не видел дона Хулио таким мрачным и замкнутым. За внешним спокойствием я уловил тревогу и спешку.

   — А почему вы так торопитесь, дон Хулио? — поинтересовался я. — Уж не заболела ли донья Изабелла?

   — Моя жена по-прежнему достаточно здорова, чтобы тратить в два раза больше песо, чем я зарабатываю. Нет, дело не в Изабелле. Вице-король срочно требует моего присутствия. (Сильные дожди, что шли в последнее время, привели к затоплению некоторых частей города.

   — А как же туннель для стока вод? — спросил Матео.

   — Я не знаю, что случилось. Слишком много воды, слишком большая нагрузка для туннеля, обвалы... Я узнаю это только после тщательного осмотра. Хотя вообще-то туннель проектировался в расчёте на сильные ливни.

Несмотря на некоторое беспокойство за дона Хулио (как бы у него не было неприятностей), я пребывал в приподнятом настроении: ведь как-никак нам предстояла поездка в великий город.

Годы, проведённые на гасиенде, превратили меня в заправского кабальеро — в моих собственных глазах, — и теперь я рвался в столицу: не век же торчать среди домашнего скота и маиса. Мехико! Само это сверкающее название наполняло меня радостным волнением.

По взгляду, брошенному на меня доном Хулио, я догадался, что он подумывает, не оставить ли меня всё-таки на гасиенде. Я тоже боялся мрачных теней из прошлого, хотя уже много лет жил без оглядки на них. Да и то сказать, я ведь уже не мальчик-метис, а изысканный испанский кабальеро.

Матео тоже не терпелось вернуться к городской жизни, тем паче что для него угроза миновала. Дон Хулио сказал, что член Лудиенсии, который мог бы осложнить жизнь Матео, вернулся в Испанию. Правда, радостное волнение, которое мы ощущали, омрачалось нашей тревогой за дона Хулио. В тот вечер, после ужина, Матео поделился со мной опасениями, которые испытывал и я сам.

   — Дон Хулио обеспокоен, но не хочет этого показывать. Вызов от вице-короля — это явно дело нешуточное. Ведь речь идёт о туннеле, самом дорогостоящем проекте в истории Ноной Испании.