Благодаря этим публикациям новым издателям удалось понемногу преодолеть консерватизм «белых протестантов англосаксонского происхождения». Семейная фирма «Чарльз Скрибнер и сыновья», основанная в 1846 году, хвасталась тем, что за долгие годы ни разу не напечатала ни одного слова, от которого могла бы покраснеть невинная девушка. Теперь же им приходилось приспосабливаться к новым нравам. В начале 1927 года Максвелл Перкинс, самый прославленный редактор «Скрибнеров», работал над упомянутым выше сборником рассказов Хемингуэя и счел нужным предупредить Чарльза Скрибнера II, главу издательства, что книга содержит некоторые слова, которые могут его шокировать. Перкинс был настолько старомодного воспитания, что не мог произнести эти слова и написал их на листе бумаги. Одно слово он не смог даже написать. (Этот список не сохранился, и неизвестно, остались ли какие-нибудь из этих слов в окончательной редакции.)
Но какой бы деликатностью ни отличалось издательство «Скрибнеров», это не помешало ему выпустить в 1927 году одну из самых расистских книг десятилетия, «Перековка Америки» Лотропа Стоддарда. Ранее Стоддард опубликовал в этом же издательстве свою книгу «Подъем цветного прилива против владычества белого мира», название которой недвусмысленно указывает на его взгляды. В «Перековке Америки» Стоддард утверждал, что необходимо создать «двухрасовое общество», под которым он подразумевал не гармоничное сосуществование, а, наоборот, четкое разделение белых и черных; в таком обществе представители разных рас не должны были встречаться друг с другом от колыбели до могилы, чтобы не создавать риска смешения крови в ущерб каждой расе. Книга получила ряд одобрительных отзывов.
Пока Кнопф старался занять свою нишу, печатая зарубежных авторов, другая еврейская фирма добилась успеха, открывая – иногда повторно – американских писателей. Эта фирма была названа «Бони и Лайврайт» в честь братьев Альберта и Чарльза Бони и Хораса Лайврайта; некоторое время она была самым интересным и динамично развивающимся издательством Америки. Братья Бони в прошлом владели книжным магазином «Вашингтон-сквер» на Макдугал-стрит, который часто посещали люди левых взглядов, а Лайврайт был торговцем долговыми обязательствами. Опыта в издательском деле у них не было, но, несмотря на это, фирме удалось прославиться.
Трое владельцев постоянно ссорились, и в начале 1920-х оба Бони покинули бизнес, оставив главой издательства Лайврайта. За три года, с 1925 по 1927-й, он выпустил, пожалуй, самую замечательную подборку книг, какая когда-либо выходила за такое короткое время в одном издательстве: «Американская трагедия» Теодора Драйзера, «Темный смех» Шервуда Андерсона, «В наше время» Эрнеста Хемингуэя (который позже ушел к «Скрибнерам»), «Солдатская награда» Уильяма Фолкнера, «Достаточно веревки» Дороти Паркер, «Хрустальная чаша» Гертруды Аттертон, «Моя жизнь» Айседоры Дункан, «Образование и хорошая жизнь» Бертрана Рассела, «Наполеон» Эмиля Людвига, «Семья Тибо» Роже Мартен дю Гара, «Золотой день» Льюиса Мамфорда, три пьесы Юджина О’Нила, сборники поэзии Т. С. Элиота, Эзры Паунда, Э. Э. Каммингса, Эдгара Ли Мастерса и Робинсона Джефферса, а также веселая повесть голливудского сценариста Аниты Лус «Джентльмены предпочитают блондинок». Последнее произведение написано в виде дневника авантюристки, охотницы за богачами Лорели Ли, и не относится к разряду «великой литературы», но продавалось оно очень хорошо. Говорят, что под его очарование попал даже Джеймс Джойс.
Если издатель из Лайврайта получился великолепный, то бизнесмен из него был никакой. Он раздавал авансы направо и налево, нанимал больше сотрудников, чем было нужно, и платил им больше, чем следовало. Из-за непродуманных финансовых решений в 1927 году «Бони и Лайврайт» получило доход только в 1203 доллара, и над ним нависла угроза закрытия.
Лайврайт усугубил положение неразумными инвестициями, преимущественно в фондовый рынок и в бродвейские постановки. В том же 1927 году с неожиданной стороны пришло и его временное спасение. Из Лондона он привез пьесу «Дракула», которая пользовалась там большим успехом. Для американской постановки он выбрал малоизвестного актера венгерского происхождения по имени Бела Лугоши. Хотя Лугоши и прожил к тому времени в Америке шесть лет, он почти не говорил по-английски и заучивал свои реплики на слух, что придавало им весьма занятную интонацию. Актерскую карьеру Лугоши начал с романтических ролей, но в 1926 году он сыграл роль злодея в небольшом фильме с запоминающимся названием «Дьявол в сыре». Видимо, благодаря этому он и получил роль Дракулы. Впервые постановка «Дракулы» была представлена публике 19 сентября в Театре Шуберта в Нью-Хэйвене, штат Коннектикут. После двух недель удачных предварительных показов, «полноценная премьера» прошла в нью-йоркском театре «Фултон» 5 октября – как раз на сорок пятый день рождения Лугоши. Пожалуй, один из самых лучших рекламных трюков Лайврайта, которые ему когда-либо приходили в голову, заключался в том, чтобы на каждом спектакле присутствовала медсестра, которая должна была оказывать помощь тем, кому станет плохо. Это должно было убедить зрителей в том, что пьеса действительно очень страшная. Трюк сработал блестяще. Пьеса «Дракула» пользовалась огромным успехом; целый год она шла в Нью-Йорке, а после еще два года в разных театрах страны, позволив Лайврайту получить столь необходимые ему средства.
Она также прославила Белу Лугоши, который всю оставшуюся жизнь играл Дракулу. В 1931 году он снялся в первом фильме, посвященном этому знаменитому вампиру, а после и в многочисленных продолжениях. Почти тридцать лет, в течение которых он сменил пять жен и пристрастился к наркотикам, Лугоши нигде больше не снимался. Он настолько вжился в роль, что в 1956 году его хоронили одетым, как граф Дракула.
Для самого же Хораса Лайврайта Дракула оказался лишь временным подспорьем, а не решением финансовых проблем. Его издательство разорилось в 1933 году, но к тому времени успело сделать свое дело. Благодаря почти исключительно Кнопфу и Лайврайту в конце 1920-х годов издательский рынок Америки стал гораздо более смелым и космополитичным, чем за десять лет до этого.
После не слишком громкого начала сезона к осени оживился и Бродвей. В сентябре проходили репетиции двух пьес, достойных упоминания. Первая из них – мюзикл «Забавная мордашка» на музыку и слова Джорджа и Айры Гершвинов, в котором участвовали Фред и Адель Астер и Бетти Комптон, любовница мэра Джимми Уокера. Мюзикл пользовался огромным успехом и был показан 250 раз. Среди его известных номеров: «Моя единственная» (My One and Only) и «Это чудесно» (‘S Wonderful). На волне всеобщего энтузиазма в постановку была введена и роль «похожего на Линдберга авиатора». (Фильм 1957 года сильно отличается от этого мюзикла, и никакого авиатора в нем нет. В нем также сохранились только четыре изначальные песни.)
Но более заметное влияние на театральную жизнь оказал мюзикл «Плавучий театр» (Show Boat), посвященный жизни на Миссисипи. Как заметил один театральный историк: «История американского музыкального театра, говоря вкратце, делится на две эры – до «Плавучего театра» и после».
«Плавучий театр» был поставлен по вышедшему годом ранее одноименному роману Эдны Фербер, которая только незадолго до этого прославилась, как писательница, хотя в 1927 году ей исполнилось сорок два года. Она родилась в Эпплтоне, штат Висконсин, в семье еврея-лавочника. Невысокая пухлая женщина, она никогда не выходила замуж и никогда ни с кем не вступала в романтические отношения, отличаясь острым языком. Однажды писатель Майкл Арлен, известный своей манерностью, увидев ее в двубортном пиджаке, сказал: «А ты, Эдна, выглядишь, почти как мужчина», на что Фербер ответила: «То же самое можно сказать и о тебе, Майкл». Благодаря своему остроумию она стала членом «Алгонкинского круглого стола» – неформального клуба, собиравшегося по выходным в отеле «Алгонкин» – и стала сотрудничать с Джорджем С. Кауфманом, вместе с которым они написали ряд комедий.
