— Не говори мне, что нам придётся столкнуться с этим, — воскликнула я. Мне и Минотавра хватило.

— Боюсь, что так. Корабль пришвартован на частном озере в глуши земель Эдгара, — взгляд Люсинды пробежался по страницам. — Это Развлечение построили, когда мы с Оливером были ещё очень маленькими, но наблюдать, как монстр поднимается из озера, было просто изумительно.

Оливер фыркнул.

— Местные до сих пор не забыли рабочую модель МакТавиша, поднимающуюся из озера рядом с литейным заводом. Они годами будут говорить об этом.

— Какая польза от создания монстра? — спросил Уилл.

— В то время это затевалось как соревнование, чтобы выяснить, какое из двух Развлечений сможет сражаться дольше, при этом не утонув, — сказал Оливер. — Корабль полностью автоматизирован, как и чудовище. Мы все могли безопасно наблюдать с берега. Чудовище победило.

— Отлично, — пробормотала я. — Дайте-ка угадаю, нам придётся подняться на борт корабля.

Оливер повернул другую рукоятку, направляя экипаж по изгибу дороги.

— Я почти уверен, что как минимум одна пластина будет на корабле, но если другая окажется на чудовище, дело предпримет интересный оборот, — Оливер увеличил нашу скорость, когда мы достигли длинного отрезка прямой и ровной дороги.

Я откинулась назад на бархатной скамейке, краем руки легонько задевая Люсинду.

— Хотелось бы мне вернуться в прошлое, во время до всего этого. Хотелось бы мне, чтобы самым большим беспокойством было спряжение немецких глаголов и что надеть к чаю с мамой.

Люсинда положила руку мне на колено.

— Тогда бы мы не стали друзьями, а я все ещё сидела бы в лондонском магазине под вуалью. Взгляни на нас сейчас, — она наклонилась и коснулась своим плечом моего.

— Ты выглядишь нелепо, — призналась я. — Но у тебя милая обувь.

Люсинда рассмеялась.

Оливер украдкой бросил на неё взгляд, и у меня на сердце стало теплее.

Из Люсинды вышла бы отличная герцогиня, если она наконец образумится.

Я переключила внимание на Уилла. Моё сердце пропустило удар, пока я наблюдала, как он оглядывается назад, напряжённо сосредоточившись. Он смел, непоколебим и умён, но дело не только в этом. Когда я смотрела на него, я чувствовала себя живой.

Уилл мельком взглянул на меня, его сосредоточенность дрогнула ровно настолько, чтобы заметить мой пристальный взгляд. Моя кожа залилась жаром.

Что могло вызвать у него те же чувства ко мне? Чувствовал ли он то же, что и я? Я вспомнила его признание о том, что он не хотел видеть страдания любимого человека. Я хотела верить, что он любит меня, но между нами не было ничего, кроме одного украденного поцелуя и целого мира опасностей.

После поездки, которая, кажется, длилась целую вечность, Оливер, должно быть, решил, что миновал пределы выносливости любой живой лошади, на которой кто-то мог бы нас преследовать. Он сбросил скорость, и экипаж вошёл в успокаивающий покачивающийся ритм.

Мои мысли вернулись к отцу Люсинды. Он предложил помощь, но с другой стороны в его словах ощущалась угроза. С каждым мгновением моё подозрение к нему росло.

Я попыталась вспомнить времена, когда он приходил в магазин. Будучи частью С.О.С.Р., он дружил бы с моими родителями. С другой стороны, хоть он время от времени перебрасывался тихим словцом с моим папой, он никогда не казался более любезным, чем любой другой постоянный покупатель магазина.

Я не знала, что и думать.

Я настолько уверилась, что Рэтфорд ответственен за все эти смерти, но сейчас я начинала сомневаться. Впервые я понимала, что кто-то другой мог иметь не менее весомый мотив для убийства.

В тесноте экипажа часы тянулись медленно, а воздух отяжелел от невысказанных слов. В конце концов, напряжение стало казаться плотным, как хлебный пудинг. Мне хотелось запрыгать на месте и закричать, лишь бы кто-нибудь что-нибудь сказал.

Люсинда уставилась в окно, и я слезла со скамейки, примостившись на край сундука, чтобы суметь поговорить с Оливером.

Я вертела в руках ключ, не зная, как выразить то, что крутилось у меня на уме. Я решила просто выложить как есть.

— Ты веришь, что лорд Стромптон мог быть замешан в убийствах? — прошептала я.

Его взгляд метнулся к Люсинде и обратно, словно он осторожно обдумывал ответ.

— Вот что мне известно, — начал он таким же тихим голосом. — Аластер — это человек, который страстно желает контроля. Я знаю, что люди с такой склонностью могут быть опасны, если осознают, что рискуют потерять самое ценное для них.

— Что произошло между тобой и Люсиндой? — спросила я. Я знала, это не моё дело, но мне не нравилось гадать о случившемся, и мне казалось, что Люсинда в настоящий момент мне бы не доверилась.

Оливер устало вздохнул. Он ответил громче.

— Я был молод и безрассуден, Люли была моей лучшей подругой. Она только что вышла в свет, а я ужасно ревновал. Я не мог представить, что женюсь на ком-то ещё, поэтому пошёл к её отцу и попросил её руки.

— Разве не так ты должен был поступить? — спросила я и воровато взглянула на Люсинду. Она хмуро смотрела в сторону.

Оливер поморщился.

— Скажем так, я немного поторопился. В какой-то момент, наверное, мне следовало сказать Люсинде, что я люблю её, или продемонстрировать, что я хотел бы ухаживать за ней. Я застал, как Саймон дарит ей игрушечного мышонка, и я вышел из себя.

Он вздохнул, и я позволила ему продолжить, хотя он понизил снова голос.

— Я знал, что она влюбляется в Саймона, и думал, что мог бы выиграть её с одним-единственным преимуществом, которое у меня имелось. Моё имя. К несчастью, её отец, мечтавший с самого нашего рождения породнить наши семьи, чтобы увеличить его политическое влияние в Ордене, привёл её в свой кабинет и тут же сообщил, что свадьба будет по весне, что она может надеть платье его матери, и что он ожидает наследника до Нового года.

Как ужасно. Неудивительно, что она попыталась сбежать.

Оливер обречённо пожал одним плечом.

— Люсинда винила меня. Сказала, что я недостаточно ценил её чувства. Она утверждала, что я такой же, как её отец — высокомерный тиран. Затем сказала, что ненавидит меня, и вышла замуж за моего лучшего друга. Вот, собственно, и все.

Я сочувствовала Оливеру. Такой отказ, должно быть, глубоко ранил, но если честно, он та ещё задница. Хотя его история показывала, что лорд Стромптон действительно безжалостный человек, даже по отношению к сердцу единственной дочери.

— Что насчёт лорда Рэтфорда? Ты веришь, что он мог совершить убийство? — спросила я.

— Я не знаю, — сказал Оливер. — Но я точно знаю, твой дедушка когда-то очень доверял ему, по крайней мере, пока не раскрыл предназначение машины. Генри сделал все в своих силах, чтобы убедить Рэтфорда отдать сердце машины.

Оливер медленно повернул рукоятку, давая экипажу больше мощности.

— В то время Рэтфорд буквально вышел на тропу войны, угрожая всем и каждому. Но никто не умер на самом деле, пока эта вещь не оказалась надёжно заперта. Вскоре после этого умер Томас, затем последовал несчастный случай с Чарльзом на охоте, — он сделал паузу, опустив взгляд на рычаг в руке. — Затем Генри предположительно утонул в реке, а после этого Саймона застрелили на улице как собаку.

Оливер крутанул один из рычагов управления, и лошади ускорились.

— Когда твой отец сообщил, что нашёл ключ Генри, а мой отец сказал, что знает местонахождение экипажа, они оба погибли.

Оливер больше ничего не сказал. Он направил экипаж в сторону от главной дороги и поехал через громадное открытое поле.

Прогремел гром, и экипаж закатился под густой навес из ветвей деревьев.

Экипаж неуклюже остановился на краю высокой отвесной скалы, возвышающейся над глубоким озером цвета индиго, воды которого оставались неподвижными под грозным небом.

Оливер помог Люсинде, пока мы с Уиллом выходили из экипажа. Холодный ветер обжигал мои щеки. Я потёрла руки, представляя, насколько холоднее может быть на озере. Я отошла к краю утёса, чтобы посмотреть получше. Утёс уходил в воду под прямым углом, словно Бог взял огромный нож и отрезал половину холма, как торт. Потрясённая головокружительным обрывом, я попятилась обратно внутрь густой дубовой рощи, где скрывался экипаж.