Я в ужасе от этого.

Слишком большая часть машины доведена до завершения. Мы привели замки в негодность. Только универсальный ключ Генри может его открыть. Мы надеемся заставить Рэтфорда отказаться от самой затеи, пока не стало слишком поздно».

Ключ.

Я стиснула его в ладони. Песня моего дедушки была беспорядочной, ни имеющей никакого музыкального смысла для кого-либо, кроме ребёнка.

Меня.

Я была единственной, кто знал песню, кто мог закончить любой её отрезок.

Я являлась универсальным ключом.

Мои дурные предчувствия превратились в тошноту. Знал ли барон? Было ли это настоящей причиной, по которой он привёл меня в этот дом?

На следующей странице почерк стал ещё хуже. Кляксы чернил запятнали страницу беспорядочными брызгами.

«Я был прав. Смерть Чарльза не была несчастным случаем, а сейчас и экипаж Генри нашли в реке. Мы не обнаружили ни следа самого Генри. Я боюсь, что он мёртв».

Ночной воздух ощущался холодным, и я натянула тонкое одеяло на колени. Любая тень казалась угрозой.

Я пролистывала страницы одну за другой, ища следующую подсказку. Я едва не упустила лёгкое смазанное пятно чернил, окрасившее складку возле корешка книги. Раскрыв переплёт как можно сильнее, я прочла спрятанные там крошечные каракули.

«Начать с Ворона».

Я понятия не имела, что это могло означать, но это должно служить подсказкой.

Я вернулась к последней странице записей, и моё сердце болезненно замерло.

«Дражайшая Люсинда,

Я ожидаю, что вскоре умру, убитый тем, кому доверяю. Я лишь надеюсь, что ты останешься в безопасности. Единственное, чего я сейчас страшусь — что зло может прийти к тебе.

Ты лучик света в моей душе, моя возлюбленная жена. Я никогда ни о чем не пожалею, за исключением того, что не смог дать тебе то единственное, чего ты так отчаянно хотела. Ты заслуживаешь каждой мечты своего сердца.

Я никогда не заслуживал твоей любви и до сих пор поражаюсь такому подарку. Если мне придётся пройти через ворота смерти, знай, я сохраню в себе твою доброту, и Небеса засияют ярче благодаря тебе. Готовясь разместить эту книгу в надгробии своей семьи, я ощущаю страх, ужаснее которого не знал раньше. Без Генри я не смогу поставить замок моего отца. Я просил Генри установить его, если со мной что-то случится, но с его смертью, боюсь, меня раскроют. Если я прав относительно своей судьбы, я надеюсь, что никто не прочтёт эти слова, даже ты. Секрет, содержащийся внутри, может стоить тебе жизни.

Я должен верить, что надгробие — достаточно странный тайник, чтобы никто не нашёл здесь книгу. Я не могу заставить себя уничтожить её. Если ты никогда не прочтёшь этих слов, я надеюсь, ты почувствуешь их в своём сердце. Если ты найдёшь книгу, сожги её. Сохрани все её секреты, пока мы снова не встретимся.

Я люблю тебя. До скончания времён я буду тебя любить.

Всем сердцем,

Саймон».

Моя слеза капнула на страницу, задержавшись блестящей каплей перед тем, как впитаться в бумагу и распространиться по спокойному и элегантному почерку.

Я закрыла книгу.

Расчувствовавшаяся и сбитая с толка, я не знала, как упорядочить мысли, вертевшиеся в моей голове. Барон — убийца. Я знала это. Ему нужен ключ. Сколько времени пройдёт до того, как он убьёт меня ради него?

Только он не знал песню. Вот в чем подвох. Я нужна ему живой.

Саймон верил, что мой дедушка мёртв. Тот факт, что могила заперта, служил дополнительным подтверждением, что Papa жив, по крайней мере, был жив какое-то время после того, как написал письмо, которое я нашла в мастерской.

Что же насчёт жены Саймона, Люсинды Прикет?

Где-то там его вдова ждала. Сомневаюсь, что она когда-либо прочла прощальные слова мужа. Она заслуживает получить их, невзирая на опасность, о которой он предупреждал.

Я знала, что нужно сделать, но это не будет просто.

— Он меня возненавидит, — прошептала я про себя, глядя на лестницу, которая вела к каретнику.

Было поздно, самый пик глубокой ночи, когда все погружено в безмолвие. Я прислушивалась к дому, но только затухающий огонь и негромкий храп Агнес издавали хоть какие-то звуки. Когда я в прошлый раз пришла к Уиллу ночью, он был не в восторге. Я поднесла пальцы к горлу. Воспоминание о его прошёптанных около моей шеи словах вызвало мурашки, пробежавшиеся по коже.

Он, наверное, вышвырнет меня во двор под зад.

И он будет прав. Я шла на риск, ужасающий риск.

Письмо, которое Саймон написал своей жене, тронуло меня. Я не могла допустить, чтобы она не прочла его последние слова, и мне нужно узнать больше. Лишь вдова Прикета могла пролить свет на подсказки, содержащиеся в дневнике. Как бы я ни любила свою семью, сейчас я чувствовала себя так, будто вовсе не знала их. Я жаждала поговорить хоть с кем-нибудь, с кем угодно, кто мог поведать мне о секретной стороне их жизней. Оставалась загадка, смертоносная загадка. Мне нужно добраться до её сути прежде, чем кто-то лишит меня жизни.

Я подкралась к лестнице, ведущей в сад. Ночь была неясной, густой туман висел в воздухе. На полпути к каретнику во мне пробудилось зловещее предчувствие. Я отошла ото львов, прячась в тумане и тенях.

Сердце пропустило удар. Мне казалось, что я видела свет в одном из верхних окон дома, но когда я развернулась, там ничего не было.

Я подумывала вернуться на кухню.

Тишина опустилась на сад, как будто публика в темноте театра наблюдала за разворачивающейся ужасной драмой. Я плотнее прижала книгу к груди и бросилась к боковой двери каретника, прочь от пустого пристального взгляда льва. Я вбежала на конюшню и удивилась, обнаружив тёплый свет, мерцающий в печке.

Уилл сидел на табурете, одетый в одну рубашку и жилет. Он продолжал начищать кожаный ремень уздечки и не потрудился поднять взгляд.

— Ты ещё не спишь? — я присела рядом с ним.

— Я ожидал, что ты придёшь раньше, — признался он, петелькой повесив уздечку на пустой колышек среди других шлеек, шор, поводов и сёдел, аккуратно висевших у стены маленькой комнаты для хранения.

Он хотел, чтобы я пришла? Я завозилась с юбкой, чтобы успокоить тревожное ощущение в руках.

— Ты не собираешься читать мне лекцию о том, что мы можем потерять работу?

Он скользнул по мне прохладным взглядом, вернувшись к своему месту у печки.

— Слишком поздно для этого и очевидно, что здравый смысл на тебя не действует. Так что в книге?

Здесь, в конюшне, мои сомнения в нем утихли. Мне нужен тот, кому я смогу доверять. Уилл меня не подводил.

— Кажется, это записи и рисунки изобретений. Существует секретный орден изобретателей, которые создают все эти вещи в своеобразном соревновании, чтобы превзойти друг друга, — я открыла книгу на рисунке механических лошадей. Он с любопытством склонился к нему.

— Они изобретают всякие штуки для забавы? — выражение его лица стало серьёзным, почти тоскливым.

— Странно, не так ли? — я провела пальцем по элегантному изгибу лошадиной шеи. — У них целая разработанная система, есть даже академия для учеников организации и литейный завод где-то на севере, который поставляет все детали для их машин. Охват организации поражает, и все же я никогда не слышала о ней до сих пор, хоть моя семья и была её частью.

Уилл вытер руки тряпкой.

— Это требует немалых усилий, — он бросил её в ведро. — Прикет писал что-то о твоём дедушке? — он взял крышку от кожевенной растирки и закрыл ею небольшую баночку.

— Писал, — я проглотила свои опасения. — И о лорде Рэтфорде. Мой дедушка верил, что барон изобрёл что-то опасное. Papa помогал другим вывести это из строя и запереть таким образом, чтобы изобретение нельзя было использовать. Именно поэтому их всех убили.

Баночка ударилась об пол.

— Что ты сказала? — Уилл встал и стал ходить туда-сюда перед печкой.

— Лорд Рэтфорд убил остальных членов Ордена, которые пытались помешать ему воспользоваться машиной, — когда слова сорвались с моих губ, на сердце стало тяжело.