Экипажу «Октябрида» предстояло уже перейти к разрешению очередного задания - выйти в поход на юг, к Антарктике. Карп Карпович Фролов тщательно готовил свою группу, чтобы не быть застигнутым врасплох в тот знаменательный день, когда перед «Октябридом» склонится побежденный Южный полюс.
Далекий, беспредельный горизонт призывал октябридцев. Исполинский советский подводный корабль плыл, рассекая гладь умиротворенных вод.
Сознание, что две трети великого похода завершены с успехом, наполняло новой энергией души октябридцев, побуждая к новым достижениям: ведь это означало скорейшее возвращение домой, на Родину.
Подводный город уже установил радиосвязь с промышлявшей в антарктических водах советской китоловной флотилией. Советские китоловы с нетерпением ждали встречи со своими славными соотечественниками.
Приняв в свое лоно плавающие в океане суда, «Октябрид» должен был затем оторваться от воды и вознестись в небесные просторы.
Впервые после посещения подводного тайника жизнь на «Октябриде» вошла в обычное мирное русло.
Все были охвачены чувствами глубокой удовлетворенности и счастья, и больше всех - Давид Аденц. Наконец-то он был на свободе, среди родных людей, вместе с сыном!.. С сыном, невеста которого была дочерью его старинного друга - Николая Львовича Аспинедова!
Когда его попросили выступить перед людьми «Октябрида», он вздохнул и сказал:
- Товарищи! Человека более всего терзает тоска по родине. Мне уже не под силу терпеть дальше! Везите меня домой, домой… домой!.. Когда же мне выпадет на долю счастье вновь ступить ногой на землю родной страны?!
Он еще договаривал последние слова, когда к нему подошел заведующий типографией подводного города - Борис
Панкратович Бабин и, опустив на пол небольшой мешочек, с победоносным видом оглядел всех.
Все, затаив дыхание, ожидали его слов. Что еще задумал этот странный, непонятный человек?..
- Дорогой Давид Георгиевич! - торжественно обратился Бабин к старому ученому, - многоуважаемый Давид Георгиевич! Я вполне понимаю вас, ибо я и сам страдаю от точно такой же тоски! Я тоже… то есть мы все… - он не смог договорить, судорога перехватила ему горло и голос охрип. - Ну, одним словом, вот! Пока довольствуйтесь этим…
И он опорожнил под ногами у Давида Аденца свой заветный мешочек.
Земля!
Родная земля!..
Земля Родины, родимой страны!
Все присутствующие были глубоко взволнованы.
Давид Аденц нагнулся, осторожно собрал в ладонь горстку земли и поднес ее к лицу. Его губы дрожали, выдавая внутреннее волнение. И вдруг на руку, на горсть родной земли из его глаз брызнули слезы…
- Борис Панкратович!.. Дорогой мой!.. Спасибо, друг мой, бесконечное спасибо!.. Вы не знаете, как меня порадовали… как утешили!..
Он обнял Бабина и крепко поцеловал его. Все поднялись на ноги. Ликующие возгласы и рукоплескания загремели в зале:
- Да здравствуют советские люди!
- Слава нашей великой Отчизне!
* * *
Октябридцы знали, что только Сергей Зорькин мог бросить дополнительный свет на все то, что происходило в военных лабораториях «Умирающего лебедя». Ведь он был единственным человеком из всего экипажа астероидиноплана АЛД-1, который благодаря покровительству Эллен фон Фредерикс-Жабовой получил доступ в тайники подводного убежища «белых теней».
Он-то и рассказал о том, как в течение последних двух недель перед появлением «Октябрида» шеф подводного убежища, потеряв голову от страха при известии о приближении советского подводного города, изыскивал всевозможные способы, чтобы спасти международную бандитскую организацию и ее военную базу от разоблачения. Он-то и подстроил сближение своей жены с Сергеем Зорькиным. Красавице Эллен Жабовой было разрешено перебросить Зорькина на остров и допустить его в подводное убежище.
В беседах с ним Эллен предлагала ему заключить тайное «соглашение», стремясь при этом выведать - не удалось ли Зорькину каким-либо способом установить связь с Советским Союзом и сообщить координаты «Умирающего лебедя». Эллен обещала Зорькину свободу, если только тот согласится написать письмо Советскому правительству с предложением обменять захваченного в городе Октябрь Жабова на находящегося в плену у «белых теней» конструктора астероидиноплана Давида Аденца или даже - на весь экипаж АЛД-1.
Уклончивые ответы Сергея Зорькина раздражали Эллен фон Фредерикс. Чтобы заставить его оценить более высоко «благожелательное» отношение, проявляемое супругой шефа «белых теней», Эллен сообщила Зорькину, что фон Фредерикс получил от своих хозяев предписание взорвать острова «Умирающего лебедя» и бомбардировать советский подводный корабль.
Зорькин выразил свое неверие в сообщение Эллен. Тогда раздраженная Эллен проговорилась о том, что фон Фредерикс получил приказ любой ценой помешать проникновению советских людей в подводные тайники «Умирающего лебедя», которые они разыскивают под предлогом изучения тихоокеанских пожаров и очагов вулканических извержений. По словам Эллен, фон Фредериксу приказано взорвать остров, чтобы и следа не осталось от его подводных тайников.
А после этого нетрудно было бы объяснить взрыв на острове «Умирающего лебедя» извержением подводного вулкана.
Таким образом, для Зорькина стало совершенно ясно, что фон Фредериксу дано задание или помешать «Октябриду» обследовать остров, или, в случае неудачи, уничтожить все следы преступлений. На карту была поставлена жизнь самого фон Фредерикса, если б он подпустил советский подводный город к запретной зоне.
Ему угрожала неминуемая смерть по решению тайного военного трибунала иностранных хозяев.
Но прекрасной Эллен умирать отнюдь не хотелось. Она предложила Сергею бежать вместе с ней на принадлежащей лично ей подводной лодке (капитан которой был старым приятелем ее отца), умоляя спасти ее, спасти себя и товарищей.
Сергей отделался неопределенным ответом. Он составил совершенно иной план спасения жизни своих друзей.
Однако все сложилось совсем не так, как хотела Эллен. Она обманулась в своих ожиданиях. Взрыв на острове произошел в ту именно ночь, когда Эллен предполагала, с помощью Зорькина, бежать с острова и тем спасти свою жизнь.
Чистая случайность спасла самого Зорькина от гибели на подвергшейся взрыву шее «Умирающего лебедя».
Зорькин находился в это время во внутренней части подводного арсенала, а его друзья были уже сосланы на один из ближайших островов особого назначения, где находился крупный концентрационный лагерь пленников «белых теней».
Все, что произошло в дальнейшем, уже было известно октябридцам.
С особым интересом было выслушано и важное сообщение Давида Аденца.
- Дорогие друзья, - начал старый ученый, - пребывание в плену у «белых теней» лично для меня имело огромное значение. Я опасался, что погибну в плену, и несколько моих предположений о природе «космического кристалла» так и не станут достоянием советской науки. Если только силы не изменят мне, я собираюсь написать большой труд о том, что в числе относимых к исполинским метеорам, падающим время от времени на нашу планету, находятся тела, которые отнюдь не являются метеорами…
- А чем же они являются, Давид Георгиевич? - посыпались со всех сторон вопросы.
- Я считаю, Николай Львович, - продолжал Давид Аденц, обращаясь к Аспинедову, - что эти так называемые метеоры на самом деле являются не чем иным, как «космическими снарядами», нацеленными на нашу планету разумно мыслящими существами с других планет.
Это заявление было встречено долгим молчанием. Присутствовавшие не находили слов, чтобы дать понять маститому ученому, что его предположение ничем не обосновано. Но Давид Аденц и сам угадал смысл их молчания.
- Это предположение высказывалось и до тебя, отец, - заговорил, наконец, Абэк. - Но неподтвержденная ничем гипотеза не может привести к обоснованному научному заключению. В лучшем случае это прекрасная, но совершенно фантастическая мечта.