Я пристально взглянула ему в лицо. Да, это в самом деле Майко Унфильди,
- Но так ли я вас поняла? Вы сказали, что можете отсюда выбраться…
- Да, синьора!
- И если б вы не боялись показаться на глаза командиру подводного города, вы смогли бы сейчас же выйти из этого лабиринта? - с лихорадочно бьющимся сердцем переспросила я.
- Ну, конечно. Я уже успел изучить все ходы. Лишь бы мне поверили. Лишь бы захотели простить и не вышвырнули меня, как подозрительную личность!
- Пожалуйста, выведите меня отсюда, синьор Унфильди, я обещаю помочь вам.
- Да, я выведу вас. Но вы уйдете отсюда одна.
- Почему? А вы?
- Я… останусь.
- Но до каких же пор?
- Пока не умру с голода. Уже сегодня мне нечего было есть.
- Да вы с ума сошли? - не удержалась я.
- Вам виднее, синьора, - с печальной улыбкой ответил он.
- А воду откуда вы достали? Простите, что я не поблагодарила вас.
- О, воды тут сколько угодно. В нескольких шагах отсюда водопроводный кран. Ваш «Октябрид» - неповторимое чудо современной техники!
- Скажите, вы много бродили в этом лабиринте?
- Обошел его целиком. Ведь мы находимся в наружной оболочке подводного города, которая состоит из тысячи подобных ячеек.
- Я погибла бы здесь. Вы спасли меня… Я никогда не забуду вас!
- У вас доброе сердце, синьора!
- Синьор Унфильди, пойдемте со мной… прошу вас! Нет - приказываю!
Он на минуту задумался.
- Хорошо! - решительно проговорил он после раздумья. - Пойдемте! Я не смею вас дольше задерживать. Следуйте за мной, синьора.
Опустившись на четвереньки, Унфильди пополз к выходу из кельи. Я последовала за ним. Мы оба молчали. Мне казалось, что он намеренно медлит.
Вскоре мы могли уже подняться на ноги и шагать, не сгибаясь. Вдруг Унфильди остановился.
- А вот и водопроводный кран! - сказал он.
Я заметила на стене выпуклое, полупрозрачное стекло, вроде иллюминатора. Унфильди нажал какую-то кнопку, и тотчас же стеклянные створки раздались, вдвинулись в щели справа и слева, и предо мною открылась ниша с водопроводным краном.
Унфильди наполнил фляжку, передал мне, а после и сам отпил из нее несколько глотков.
Вновь сдвинув створки ниши водопроводного крана, мы продолжали наш путь. Шли молча, долго, пока Унфильди не остановился в конце какого-то длинного коридора:
- Вот, синьора, один из выходов. Мы дошли, - сказал он и тут же снял с плеч свой рюкзак.
- А вот и все мое хозяйство - несколько книг и тетрадей с записями. Больше у меня нет ничего на свете… Возьмите их на память обо мне, синьора, и если мои записки покажутся вам бессмысленными, выбросьте в море!
Я не успела ничего ответить, потому что в это время он нажал небольшую электрическую кнопку на стене, и тяжелая толстая дверь начала медленно подниматься вверх. Я увидела залитое светом центральное шоссе, по которому так недавно сбегала вниз с Джеком Веллингтоном…
- Счастливого вам пути, синьора. Обо мне - ни слова, прошу вас!
- Унфильди, я не выйду отсюда без вас! - решительно заявила я.
- Прощайте, синьора! Желаю вам счастья! - проговорил он, не слушая меня и, оставив мне свой рюкзак, не оглядываясь, зашагал обратно.
Несчастный шел на смерть. Во что бы то ни стало надо было спасти его. Еще мгновение - и я потеряла бы его навсегда. В эту минуту он был мне самым близким человеком на свете. Я готова была ценой собственной жизни спасти его.
Я бегом догнала его и проговорила сквозь слезы:
- Я тоже хочу умереть с вами! Не могу я без вас… не могу! Решайте сами, Унфильди: от вас зависит - жить ли нам обоим, или умереть!..
Тут у меня закружилась голова, и я почувствовали, что падаю. Кто-то подхватил меня. И больше я ничего не помню. Вероятно, я упала в обморок…»
* * *
Так закончила свой рассказ Беата, после того, как ее привели в чувство.
Вокруг ее кровати сидели Резцов, Дерягин, Абэк, Елена, Солнцева и профессор Беленчак.
- Ну, тут, кажется все ясно, не так ли, Илья Григорьевич? - обратился к Дерягину Резцов, вставая с места.
Поднялся на ноги и Дерягин.
Беата умоляюще взглянула на него.
- Прошу вас - верьте ему! Я ручаюсь за него. Он - честный человек.
- Сейчас важнее всего - ваше здоровье. Поправляйтесь, товарищ Черулини, поправляйтесь скорее, - приветливо сказал Резцов, направляясь к двери.
Дерягин, Абэк и Резцов зашли в кабинет Беленчака. Женщины остались одни.
- Не надо так волноваться, Беата, - ласково произнесла Елена, вытирая своим платком ее глаза.
- Как вы думаете, поверят ему? Не удалят из подводного города?
Елена понизила голос.
- Нужно быть дальновиднее, Беата. Ты знаешь, какой шум подняли за границей из-за этого самого Майкла Унфильди. Экипаж «Октябрида» наперебой обвиняют в том, что он будто бы похитил Унфильди и силой удерживает у себя. Ты понимаешь, что значит подобное обвинение для людей советского корабля?
- Но ведь это ложь! Это же совсем не так!
Солнцева рассмеялась.
- Беата, милая, ты рассуждаешь, как ребенок! Неужели ты не понимаешь, что наши враги способны и на худшие фальсификации?!
- О нет! Я знаю, что они способны на все. Но я протестую!.. Я не позволю погубить его. Я научу Унфильди, как ему действовать!
- Беата, милая, поверь, будет сделано все, что необходимо.
- Нет, нет!.. Он погибнет, если мы не захотим спасти его. Нельзя, нельзя медлить! Он покончит с собой… Я сейчас же пойду к нему… Проводите меня к нему!
Дрожа всем телом, Беата пыталась встать с постели. Горящие глаза слегка косили. Пришлось вызвать медсестру.
Пришел и профессор Беленчак с наскоро вызванным психиатром профессором Эрделем Манном.
Все отодвинулись, уступая дорогу огромному человеку с суровым лицом и проницательными глазами. Он положил руку на вздрагивающую кисть Беаты, а другой рукой пригладил ей локоны.
- Красавица моя, ведь если бедняга Унфильди узнает, что вы… такая, он будет очень огорчен и… напуган, - проговорил он, не отводя взгляда от расширенных глаз Беаты.
- Унфильди, я умею готовить вкусные пряники… - бессвязно шептала Беата.
- Унфильди этому не верит. Он сердит на вас! - проговорил Манн.
Беата вдруг утихла. Слезы появились на ее глазах:
- Почему? - спросила она шепотом.
Эрдель Манн мягко продолжал:
- А как часто после того, как вы объяснитесь и поженитесь, будет он говорить нам: «Беата, голубушка, как ты вкусно готовишь эти пряники!»
Беата улыбнулась. Профессор Манн продолжал:
- А вы ему будете отвечать: «Майко, милый, я каждый день буду угощать тебя пряниками, потому что… потому что кроме них ничего не умею готовить!..»
Беата засмеялась. Профессор Манн замолчал, продолжая смотреть прямо в глаза ей.
- Профессор… - шепнула Беата, - наклонитесь ко мне, - я хочу сказать вам на ухо одну тайну…
- Беата, покажите ваши зубы! - нахмурившись, приказал Эрдель Манн.
Беата закрыла глаза. Щеки ее покрылись румянцем.
- Простите меня, профессор… Простите!
Профессор Манн слегка коснулся пальцем ее щеки и встал с табурета.
- Смотрите же, Беата, от вашего, и только от вашего поведения зависит, увидите ли вы Майко Унфильди, или нет. А сейчас я прямо пойду к нему и предупрежу его, чтобы он не позволял вам шептать ему на ухо секреты! Потому что у вас зубки острые-преострые…
- Умоляю вас, профессор, не говорите ему!
- Беата, а все же я хочу, чтоб вы мне шепнули, что же вы хотели сказать на ухо, - и профессор Эрдель Манн спокойно приблизил ухо к губам Беаты.
Он ждал, не поднимая головы, близко наклонившись к больной.
- Я люблю его… - шепнула она.
- Клянитесь, что никогда не станете, вы понимаете?..
- Клянусь счастьем Майко! - ясно и спокойно ответила Беата.
- В таком случае, я разрешаю вам. Можете завтра же шепнуть Майко на ухо то, что сказали мне сейчас.
