Он взял в обе ладони ее лицо, отодвигая от своего плеча. Ее глаза оказались на уровне его губ, и поэт незамедлительно поцеловал мокрые ресницы, а потом - щеки подруги.
- Если кто войдет, подумает, мы сошли с ума, - прошептала Касс.
- Правильно подумает, - подтвердил Уэшеми. Он засмеялся. Смех его звучал совершенно счастливо: - Мы на самом деле сошли. А ведь здорово: вокруг разрушение, ужас, а мы намереваемся заняться любовью... И мы правы...
- Когда ты со мной... - в голосе Касс появились загадочно-шутливые нотки: - Когда мы намереваемся заниматься любовью... Мне тогда наплевать и на ужас, и на разрушения...
- Вообще-то гигантом, в этом смысле особенно, я себя до сих пор как-то не считал, - смущенно признался Уэшеми.
- Значит, я тебя сочту, - засмеялась Касс. - Хоть в этом буду номер один... А если честно, - не имеет значения, гигант, не гигант... Мне нравится прижиматься к тебе... Мне нравится вдыхать твой запах... Мне нравится с тобой целоваться... Все остальное прикладывается, а само по себе, оно, оказывается, существенного значения не имеет...
- Если ты намекаешь на что-то, не особенно для мужчины приятное... - Уэшеми засмеялся тоже... - Учти, намеков не понимаю, упрёки принимать не желаю...
- Я люблю тебя. Вот и все, на что я намекаю. Я уже говорила? До конца тоннеля.
- До конца тоннеля, - подтвердил он. - Я люблю тебя. Или я тоже уже говорил?
- Иногда, в самые решительные моменты, мне приходят в голову дурацкие мысли... Послушай, а не может это быть кощунством? Сейчас, здесь... Вдруг, действительно, войдет кто-нибудь...
- Пусть тогда пеняет на себя... Не бойся никого. И почему же - кощунство? Если мы пока ещё живем в этом мире, нам полагается действовать по его законам, а там дальше видно будет...
Новое землетрясение отозвалось пронзительным звоном зеркал, но ни Касс, ни Уэшеми не услышали этого звона.
Когда они вышли из Веселого Грота, на площади все было по-старому. Вернее, на первый взгляд, оставалось тем же, что и час назад: развороченные плиты, высохший фонтан... Да и ветер метался с новой, нараставшей силой...
Не хватало на площади лишь одного: их аэробиля.
- Что ж, провидение распорядилось. По крайней мере, от необходимости решать чего-то ещё я избавлена. С некоторым, не совсем понятным удовлетворением произнесла Касс. - Кто-то уворовал нашу единственную возможность спасения.
- Ну зачем же обязательно уворовал... - Уэшеми пожал плечами. - Очевидно, решили, брошенный...
- Очевидно, очевидно, - с легкостью согласилась Касс. - Я только удивлена, что меня это совершенно не удивляет... И, кажется, больше не пугает. Ах, представь: я перестала бояться.
Касс действительно выглядела спокойной. Она не кричала, не заставляла его бежать куда-то в поисках Рамтея или Феста, не убеждала идти в сторону Верхнего Олимпа, а вдруг впустят, вдруг простят да помогут... Она больше ничего не требовала, ни в чем не обвиняла, ни на чем не настаивала. Она поняла, а поняв, приняла случившееся, как должное. Уэшеми с благодарностью обнял ее за плечи.
Так, обнявшись, они пешком дошли до ее дома. Лишь у себя во дворе Касс нарушила молчание: - Все-таки это здорово, что с нашим бассейном все в порядке...
Не заходя в дом, она скинула с себя тунику и ласточкой полетела в воду.
Уэшеми все еще прыгал на одной ноге, пытаясь содрать с себя комбинезон, когда Касс услышала бормотание аэробиля.
- Вот оно, провидение!
Сердце забилось, поддавшись всплеску надежды. - Спасены, - подумала она. - Неужели спасены... Нет, этого не может быть. Я запрещаю себе радоваться. Не хочу потом жалеть...
Да, это был аэробиль. Да, он летел прямо к ним. Правда, солнце мешало разглядеть пилота, но радость толкала ее в грудь, билась в висках, щекотала где-то в позвоночнике.
- Спасены! - во всю силу своих легких заорала она.
На мгновение, лишь на одно короткое мгновенье, Касс почувствовала смутное разочарование, но не стала искать в себе его причины. Ликование триумфа жизни вовсю овладело ею.
- Спасены, спасены, спасены! - восторженно орала девушка и, не в силах сдерживаться, прямо из воды, голая, мокрая понеслась к приземлявшемуся во дворе аэробилю.
Лон одним прыжком выскочил из машины и тут же принялся громко и возбужденно выговаривать ей: - Все правильно, знаменитость номер один пусть носится по всей Атлантиде, а Прекрасная Дева Касс принимает хвойные ванны... Прекрасную Деву, как всегда, ничего не касается.
На соперника он упорно старался не смотреть.
- Ну, что стоишь? Одевайся, - приказал ей Лон. - Поехали.
Касс посмотрела в сторону Уэшеми. Тот уже успел снова натянуть комбинезон и сел прямо на траву, на то же место, где только что стоял. Сидел он, напряженно ссутулившись.
- Выбора моего ждет, - со внезапной злостью подумала девушка.
На ходу стряхивая с себя капли воды, Касс пошла туда, где трепетала на ветру брошенная туника. Присела на корточки, взяла кончик серебристого шелка, потянула на себя. Одевалась, не сводя взгляда с напряженной фигуры Уэшеми...
Лон не отставал ни на шаг.
- Готова? - решительно сказал он. - Пойди, собери все, что может понадобиться.
- Я вообще-то вдвоем, ты заметил? - Касс почувствовала: голос ее дрогнул.
Лон, конечно, услышал и оценил этот легкий срыв в ее голосе.
- Пускай берёт твой аэробиль.
- У меня больше нет аэробиля.
- Как это нет! - Лон возмутился. - Мы не можем взять третьего. Я не могу взять этого... - Выдвинув нижнюю челюсть, он кивнул в сторону соперника.
Касс посмотрела в упор на человека, которого совсем недавно считала близким.
- Естественно, у Зева попросим кого-нибудь, кто может... Пусть он, - Лон опять, на этот раз, брезгливо кивнул в сторону Уэшеми: - Пусть подождет здесь, за ним прилетят. У Эриды, кажется, свободное место в аэробиле. Разумеется, его не оставят...
Уэшеми, несомненно, слышал каждое слово. Он не спеша встал и медленно, размеренным шагом, подошел поближе.
- Да, безусловно, - вежливо и очень спокойно согласился он. - Я подожду.
Еще чуть-чуть подумав, Уэшеми добавил без тени сарказма: - Благодарю тебя, Лон.
Касс взглянула на молодого халдея. Тот держался, будто речь шла не о жизни и смерти, не о прощании навсегда... Словно события развивались по единственно верному сценарию. Некоторое время Касс глядела на Уэшеми. Затем перевела взгляд на Лона.
Ветер трепал его прекрасные золотые локоны. Поэт, певец и оракул номер один глядел куда-то себе под ноги. Глаза его были прикрыты длинными золотистыми ресницами, в лице не осталось ни кровинки.
Касс сделала шаг в сторону Уэшеми. Прижавшись к нему боком, она продолжала неотрывно глядеть на Лона.
Уэшеми молча обнял подругу за плечи, подержал так секунду, словно прощаясь, а потом стал легонько отталкивать от себя к Лону.
- Прекрати, - строго сказала Касс. - Ты же прекрасно понимаешь: я без тебя не уйду.
- Я, кажется, чётко объясняю: у меня нет мест для вас обоих, - упрямо глядя то в сторону, то себе под ноги, быстро пробормотал Лон.
- Ты можешь попросить кого-нибудь другого? - спокойно спросила Касс. - Там, у Зева... Чтоб взяли нас обоих?
- Думаю, ты плохо представляешь, как к тебе там относятся, - возразил Лон. - И речи быть не может о том, чтобы ты там появилась без меня.
- Пожалуй, ты прав, - согласилась Касс и так же спокойно закончила: - Пожалуй, я остаюсь.
- С ума сошла? - взорвался Лон. Ресницы его взметнулись вверх, глаза налились гневом. - Жить надоело? Этот бессовестный мерзавец свел тебя с ума. Или ты не веришь мне?
Теперь он открыто смотрел прямо ей в лицо.
Вот, что означает выражение "Глаза потемнели от гнева", думала Касс. Вот, что это такое... Странно, я ведь столько раз слыхала, что глазам полагается темнеть от гнева, но сама наблюдаю впервые... Ах, Творцы, сколько всего я еще ни разу не видела, не замечала, не испытывала в этой жизни... Только читала, что оно бывает, или смотрела по Визу, или слышала от кого-то...
