- Действительно, - согласилась Касс. - Я сидела в своей комнате, думала... И вдруг - вы... Кентавр какой-то... Значит, вы с ним развлекаетесь?
- Ему все равно не жить, - рассудительно ответила Эньюэ.
Касс посмотрела на Горна. Тот не подавал виду, что знаком с ней. И глазом не моргнув на последнее высказывание мучительницы, кентавр, судя по его внешнему виду, просто тихо радовался внезапной передышке. Облизывал губы, оттирал, сколько мог грязными ручищами, глаза и лоб, поминутно всхрапывал, отдыхал.
И ведь все знали... Совсем рядом, стоит только пройти через двор, и сразу... Залы, бассейны, цветы, фонтаны дворца, чисто промытая зелень, яркая мозаика полов и стен, музыка балов и приемов, блестящие наряды, благоухающие тела, глубокомысленные беседы... Амброзия бессмертия... Совсем рядом...
У кого-то заверещал карманный виз. Ах, это у Арса, затем у Эньюэ... Наконец, ее собственный: муза по событиям собирала всех в Эдем.
- Опять этот противный Круг! - капризно заныла Эньюэ. - Как жаль!
- Перестань, - лениво сказал Арс. - Все равно же не отвертишься. Это только Лон умудряется отсиживаться в своей комнате. Как будто, остальные не устают от ночных полетов.
- Да нет, дело совсем не в усталости, - будто извинялась, пробормотала Касс. - Просто для сильных оракулов повышенные концентрации чужих полей очень опасны. Слишком мощное влияние общей ауры на отдельную...
- Что-то ты такое умное сказала, что я ничего не поняла. - Эньюэ пожала плечами. - Я вот как-то участвовала в групповом трансе...
- Ладно, пошли. - Арс ухмыльнулся. - По дороге расскажешь про групповой транс.
Эньюэ бросила на Горна последний, полный сожаления взгляд... Они двинулись к Эдему все втроем: Касс, Эньюэ и Арс, неторопливо вливаясь в нестройные цепочки тянувшихся туда же участников предстоявшего Круга...
По дороге Эньюэ, не замолкая ни на миг, трещала: "И вот как-то раз я чувствую - взлетаю, а пропускная программа требует образец голоса, а у меня вдруг голос пропал. Тогда я включаю виз"...
"Да, я спасу его, - поняла Касс. - Не означает это никакого ни в чем участия. И не из чувства обязанности. Спасу несчастное существо, потому что не желаю, чтобы его терзали Эньюэ с Арсом, вот и все. Что делал или чего не делал кентавр - это его собственная карма. Я отвечаю за свою."
Сомнения моментально улеглись, сформировавшись в четкий план.
Пришло решение. Ясное, простое, легко выполнимое. Касс остановилась, невразумительно промямлила какое-то извинение, отстала сначала от этих двоих, затем повернула назад, в свою комнату... Лон, намаявшись за ночь, спал крепко. Она поцеловала его на прощанье. Попала куда-то в затылок: поэт лежал, обхватив руками голову.
Затем, когда Круг вобрал в себя всех, когда ворота Эдема плавно съехались вместе...
Сколько времени заняло это путешествие на одном дыхании: кратчайший путь бегом через дворец, площадку до ворот, площадь, короткий полет на аэробиле... Мгновенный спуск авральной лестницы, мгновенный подъем Горна... И бегство... Пока все заняты в Круге... Пока никто из своих ничего не понял... Пока спит Лон...
Время мчалось еще стремительнее аэробиля. Мгновенья отсчитывались не пульсацией электронов на календаре - гулкими ударами собственного сердца.
У самого защитного поля Касс обеспокоенно подумала: вдруг не выйдет. Нет, она не желала отступать. К тому же отступать все равно было поздно: вот-вот пропускная программа потребует образец голоса. Что-то такое полезное сообщила Эньюэ... Вспомнила! Включив виз на полную громкость, Касс набрала номер Лона. Она рассчитала точно: оракул пробудился вовремя. Голос поэта раздался точь в точь, в нужный момент: - Да. - рявкнул Лон: - Это я.
Он заворочался и с хрустом потянулся, не обращая внимания на Горна, копошившегося в глубине аэробиля.
- Ну вот, - тихо сказала Касс.
Ловушка уже выпустила ее. Они с Горном были вне защитного поля.
- Я хотела узнать, как ты.
- Блеск!
Во всяком случае, Лон ничему не удивлялся. - Спал сном младенца. Безмятежно спал. Спал безмятежным сном.
Оракул помотал головой. - А можно, и в стихах: Сплю безмятежными снами...
Поэт еще раз помотал головой, потом быстро несколько раз крутанул головой справа налево. Горна он так и не заметил. Громко, чтобы окончательно проснуться, сделал "Бр-р-р". Еще несколько раз крутанул головой слева направо. С удовольствием потянулся.
- Эх, ты, подруга поэта, бедная моя, что тебе приходится от меня выслушивать. А ведь получилась поэтическая строчка... Почти...
Лон с сомнением повторил нараспев: - Что тебе приходится от меня выслушивать... Нет, опять пошлятина какая-то. Вдруг что-то как будто дошло до его сознания. Тон стал серьезным: - Погоди, а где ты? Я что-то не пойму. Ты же мне только что снилась.
- Счастливо, - пожелала Касс.
- Ты куда? - заорал окончательно пришедший в себя поэт. - Воевать собралась? Спятила? Назад!
Беглянка отключилась. На последовавшие вызовы брошеного друга она больше не реагировала.
Девушка неожиданно поняла то, о чем не подумала раньше, чего еще не желал понимать Лон: вот сейчас, сию минуту произошло их окончательное, самое последнее прощание. А лишь только поняла, немедленно что-то сдавило в сердце. Жаль стало прошлого: и теплоты, и спокойствия, и уверенности, и легкости, и всего того, что было раньше.
Куда нес ее аэробиль, к какому будущему - Касс угадать не могла, да и не пыталась угадывать. Непредсказуемость, конечно, пугала, но и придавала чувствам новый оттенок: бессознательную радость ожидания, трепетную тревогу появившейся вдруг возможности свершения невероятного.
Горн мотнул головой, когда над его ухом ни с того ни с сего раздался рев Лона, но продолжал сидеть с отсутствовавшим видом. Пожалуй, он так ничего и не сообразил.
Всю дорогу девушка и ее пассажир молчали. Горн так и не понял, что происходит. Даже, когда они приземлились на площадке перед домом Рамтея, кентавр все еще казался безучастным.
А Касс... Ей мерещилась погоня, но погони не было. Лону изменницу уже не догнать. Остальные еще заняты в Круге. Верили Прекрасной Деве на Верхнем Олимпе... Все, кого она только что предала и обманула... Ах, как легко обманула и предала... Друзья, родители... Нет, простите уж все великодушно, она не чувствует себя виноватой. Наоборот, в полете прочнее укрепилась уверенность, что вот сейчас, наконец, она, Прекрасная Дева Касс, может быть, впервые за всю свою самостоятельную жизнь поступила правильно...
Открыл им все тот же гном, с тем же сопением таща на себя дверь все за ту же веревку.
В доме Рамтея видимых перемен не наблюдалось.
Хозяин находился в том же зале, у того же камина, опять не один. На этот раз гостем исполина оказался свободный ученый Ноэл. Тот самый Ноэл, кого последнее время тщетно разыскивала девушка.
Оба они, и Рамтей, и Ноэл, пребывали в непонятном для смутного времени бездействии. И в каждом из них, или это только показалось Касс, вырисовывались какие-то странные перемены.
Рамтей, впрочем, курил знакомую трубку. Выглядел он подавленным, непривычно смятенным. "Скомканный", - отметила про себя гостья. Ноэл производил импульсивные нервные движения, то рукой, то ногой, то всем телом.
Они поздоровались. Гном бесшумно выскользнул из зала. Горн последовал за ним.
- Ты не торопись, - вдогонку бросил кентавру Рамтей. - Умоешься, поешь, отдохнешь, придешь в себя, тогда поговорим.
Ноэл потянул носом воздух, сморщился и, тяжело уставившись на Прекрасную Деву своими умными глазами, напрямик спросил: - Зачем ты это сделала?
Касс молчала с ощущением, что на неё почему-то перешла подавленность Рамтея.
Рамтей кивнул и коротко приказал: - Объяснись.
- Я вас не понимаю, - наконец, вымолвила Касс. Голос ее звучал обиженно.
- Что могло заставить Настоящую прилететь сюда с Верхнего Олимпа?
- Уж не сам ли Зев прислал тебя? - догадался Рамтей.
