Лон старался не смотреть на экран: все говорил, вещал, бормотал.

- ...И понимать тут особо нечего. Нет никакой любви, и все тут.

Он развел руками. Потом посмотрел на Касс, как бы пытаясь лишний раз удостовериться в ее внимании.

- Мир балансирует на красоте и гармонии с одной стороны, уродстве и дисгармонии с другой. Красота есть добро, уродство - зло. Представь себе основу в виде весов. Гармония красок, цветов, звуков, созвучий, элементов, предметов давят, например, на левую чашу. Дисгармония всего того же самого... Не подрыв этой основы, а только обыкновенный противовес, брошен на чашу правую. Каждый предмет, существо, явление - это всего-навсего большая мозаика: сложилось гармонично - Добро. - Апол одобрительно кивнул: - Влезла в мозаику соринка - салют. И вся любовь.

Легким свистом Лон изобразил начало, развитие и конец.

- Выходит, одна соринка может превратить добро в зло?

Поэт ненадолго задумался, покачал головой: - Ну почему же... Ничто не бывает совершенным... Тем паче, добро... Или зло... Даже в самом законченном уродстве можно изыскать хотя бы крупинку красоты... Абсолюта вообще-то не существует в природе... Со всех сторон противовесы...

- Хорошо, а что же мысли, эмоции, видения твои, например?

- А так, ничего.

Лон махнул рукой. - Просто игра. Фантазия. Желания, душевные муки, тоска, все, что романтики называют любовью, - все это на самом деле ничего. Пустяки. Каприз.

Он помахал несколько раз указательным пальцем в такт своим словам.

- Фантазии Добра и Зла. - Апол театрально развел руки: - То есть, та самая цепь неудовлетворенных желаний, которая называется жизнью.

- И все-то ты упростил... И все-то ты запутал... - Касс подумала и подвела итог: - И вообще, ничего ты мне не объяснил.

Лон медленно покачал головой и строго произнес, подкрепляя слова напором указательного пальца: - Только красота или уродство. В скульптуре, музыке, поэзии... Потому что существует-то все вместе взятое только для искусства и только в силу искусства. Остальное не имеет смысла. И объяснять тут больше нечего.

- Хочешь ли ты сказать, например, что женщина-паук не имеет смысла, потому что уродлива, а Фадита... - Касс пришлось приложить немало усилий, чтобы лед прозвучал в ее голосе не особенно явственно. - Фадита имеет смысл, потому что прекрасна?

- Обе они смысла не имеют. Я ведь прежде всего сказал: Абсолюта не существует, все болтается на весах. - Лон немного подумал: - К тому же все субъективно... Да, для меня эта несчастная машина, как ее там, Ракен, шмакен, не имеет смысла: она для меня бессмысленно уродлива. Для Фины же, которая придумала ее такой, она вполне гармонична, то есть, Добро.

- Ну, а эго? Добро, зло или... - Касс усмехнулась: - Или фантазия?

- Смотря, что заложено в этом эго. - Лон пожал плечами: - Гармония или дисгармония...

Он опять пожал плечами. - Конечно, фантазия. Даже уже не фантазия... - он помрачнел и презрительно усмехнулся: - Фантасмагория! Фейерверк! Яркое торжество Зла!

- Любое эго?

- Исключений я еще пока не встречал.

Голос Апола стал жестким. - Не пришлось что-то еще повстречать. - поэт посмотрел на подругу и усмехнулся: - Кроме тебя, разумеется.

- А Фадита? - желчно сказала Касс. - Совершеннее ее тела нет в мире...

- Да от нее больше ничего и не требуется... - с безразличием произнес Лон.

- Значит, Добро?

- Конечно, Добро...

- Хорошо, ее тело прекрасно, ну а эго? - Касс покачала головой: - Извини, но большей дисгармонии, по-моему, не найдешь.

- Что именно отражает тело Фадиты, принципиального значения, я думаю, не имеет. В любой интерпретации Фадита - Добро, - повторил поэт, утвердительно кивнув в заключение. - Из каких бы там фантазий ни складывалась ее эго. Пусть, не она сама, пусть картины или скульптуры, для которых она позирует. Пройдут годы, Фадиты не будет...

- Вечность, мы же теперь будем бессмертны, - почему-то, с горечью, напомнила Касс.

- Ну, не совсем бессмертны, - возразил Лон. - Все равно, пусть хоть через десять тысяч лет, но помрем, в конце концов... А скульптура останется... Представляешь, когда-нибудь, пройдет... - Он ухмыльнулся: - Эта самая вечность... Начнет потомок копать... Скажем, сад... И случайно раскопает скульптуру женщины, совершеннее которой не было в целом мире... Воспламенится потомок и заорет от восторга...

- Но ведь через вечность все будет по-другому, - улыбнулась Касс. - Люди станут другими, где-то я слыхала, что человек превратится в сплошные мозги. Кто это вдруг сад начнет копать через вечность...

- Все это ерунда, - хмыкнул провидец. - Слушай больше этих кретинов... Они тебе расскажут... - он вздернул голову и надменно произнес: - Мне верь, оракулу...

- Номер один, - вставила Касс.

- Вот именно, - легко согласился Лон. - И я объявляю во всеуслышание: не обольщайся на сказки идиотов! Не будет сплошных мозгов: сверхмозга вообще не бывает. Просто быть не может. Как не бывает и быть не может сверх-красоты, сверх-гармонии, сверх-добра. И сверх-зла поэтому допустить нельзя.

Лон еще раз внушительно протянул по слогам: - Не-е-е-ль-зя.

Касс удивленно вздернула брови. В голосе Лона послышалось торжество.

- Сама природа, содрогаясь от страха, отвергает сверх-будущее и уничтожает тех, кто подойдёт к порогу этого "сверх"... Наша цивилизация сейчас, по-видимому, подошла к своему критическому порогу, ты думаешь, мы переступим его?

Он саркастически расхохотался: - Ну нет, как бы не так: природа не даст нам натворить больше, чем мы уже натворили.

- И нельзя ничего исправить?

- Оглянитесь вокруг, Прекрасная Дева Касс, - сказал Лон. - Посмотрите, сколько страдания в мире, сколько ненависти, зависти, злобы... Если исправлять, то исправлять надо все, от начала до конца. А разве возможно исправить все? Утопить, да и только. Ты представляешь, превратить все это в сверх...

Знаменитый поэт, утончённый эстет и гений изящной словесности грязно выругался: - Ноэл ошибается только в одном: в том, что он собирается, по его выражению, "повторять эксперимент"...

Лицо Лона исказилось. - Да я пальцем не пошевелю, чтобы дать дикарям, которые останутся после катастрофы, хоть какие-нибудь, хоть самые зачаточные знания... Самое лучшее - оставить дикарей дикарями. Всем от этого только польза: и миру, и, прежде всего, - им самим.

Апол задумался. Думал он, впрочем, недолго. Лицо поэта опять выразило спокойное презрение.

- Но ведь нет же! - Лон саркастически рассмеялся: - Нет, ведь обязательно встрянет великий мыслитель Ноэл. Посмотрит своими серьезными глазами, крякнет и - вперед: поехали начинать сначала, а вдруг на сей раз все получится... Ладно, Ноэл: Ноэл хоть не дурак... - Лон помедлил прежде, чем продолжать: - Но ведь еще непременно сподвигнется... Доброжелатель... - лицо поэта потемнело от злобы и он сквозь зубы выплюнул: - По имени Рамтей. Или, как там его назовут.

Поэт вздохнул во всю глубину своих легких, потом долго медленно выдыхал. Вот так он обыкновенно дышал, когда пытался сдержать гнев. Прикрыл ресницы, как бы отгоняя от глаз неприятную картину. Вдохнул и выдохнул еще раз.

- Молчаливый. Внушительный. Добренький, - во взгляде Лона появилась странная, вроде бы несвойственная ему жесткость. - И подарит дикарям огонь. И все.

Жестом руки поэт подчеркнул это "Все". - Точка. Конец. А, впрочем, наоборот, опять многоточие: все с нуля, и снова то же самое...

- Ну, а если все же не то же самое? Если по-другому?

- Откуда? - горько сказал Лон. - Откуда другое? Если все, что сидит в этих дикарях, - это жадность, жестокость и зависть? Если все, что сидит у человека в душе, в крови, в мозгах, в генетическом наборе, - это Зло? Одно большое сплошное и целостное Зло, которое ещё имеет обыкновение разрастаться вроде раковой опухоли. Вот же ты сама только что видела: откуда там другое?

- Ну, видела, мало ли, что я видела, - пробурчала Касс. - Ты же сам только что говорил: абсолюта нет...