А потом вспомнила прошлую ночь: Эриду и Эрмса, Веселый Грот, нимф, Рамтея, Легу, ожерелье.
Касс подошла к зеркальной стене и стала рассматривать все свое обнаженное маленькое, мягкое, по-женски вылепленное тело. "Никогда, никогда, никогда не было ничего такого, о чем говорила Лега", - с горечью подумала Прекрасная Дева.
Все ее существо охватило неясное томление. Вернулась вчерашняя тоска. Сначала протянула где-то под ложечкой, затем перекинулась под грудь, на ходу превратившись в неопределенный гул. Гул этот разрастался, пока не стал яснее и отчетливее, и, наконец, превратился в пронзительное жжение плохого предчувствия.
Касс прикрыла глаза, заставляя себя успокоиться.
Когда она опять посмотрела в зеркало, из-за ее спины возникла голая рука Орфа. Рука плотно легла на шею и неторопливо поползла вниз по груди. По ее груди. Сразу заныло тело.
Рука не уходила: то делалась меньше, то крупнее. Временами на ней выделялся каждый волосок, совсем, как на экране виза. Погоди-ка, причем тут Орф? Или, значит, ты превращаешься в Фадиту?
Касс попыталась вызвать в себе чувство стыда, но это не получилось. Вместо стыда из-за спины опять высунулась рука Орфа, на этот раз ещё более осязаемая.
Прекрасная Дева дернулась: каждая клетка ее кожи прочувствовала тепло этой руки и ответила призыву этих коротких мужских пальцев. Оставалось только напялить на лицо ту самую улыбку. Знаменитую улыбку Фадиты.
Рука Орфа исчезла, но взамен появилось хитро улыбавшееся лицо Эрмса. "А потом ты превратишься в Эриду... И будешь хватать любого, кто попадет. И начнешь ссорить всех, кого сможешь... И влезать в чужие души и постели..."
Красивое лицо Эрмса заменилось породистым лицом Зева, с чувственными губами, плотоядным взглядом. "А потом, останется только превратиться в Эру, и тогда уж начнется: ревность, интриги, месть... И Лон, на манер Зева, станет хвататься за плеть... Интересно, сколько раз за вечность можно схватиться за плеть".
Наконец, наступила очередь Рамтея. Его честное лицо смотрело серьезно, сочувственно, но холодно и почему-то с упреком.
Касс поспешно прогнала аскета прочь: Рамтей и любовь не совмещались.
Сколько времени прошло? Видно, немало. Пожалуй, довольно долго она простояла вдвоем со своим воображением перед зеркалом, примеряя к себе знакомых мужей и юношей. Перемерила с десяток и стало совсем худо. Выходило, ко всему прочему, что сравнения с Лоном не выдерживал ни один.
В зеркале опять цинично осклабился Орф, орудуя над ней, колдуя своими жадными пальцами. Снова требовательно заныло все тело.
Касс стала стряхивать с себя видение, а оно прилипло и не хотело отлипаться.
Но теперь в дверях, подозрительно всматриваясь в подругу, показался Лон. Поэт молча потоптался, выразительно приставляя к виску мизинец. В точности повторяя ночной тон, поэт номер один спросил: - У тебя все в порядке?
Затем подумал и горько заметил: - И вообще, ты, кажется, очень торопилась...
Он сам себе понятливо кивнул: - Полюбоваться на себя голую? - И уныло закончил: - Зрелище, конечно, - номер один...
- Я видела, - без особой радости сообщила Касс.
- Поздравляю, - оживился Лон. - Это первый раз без меня, да? Теперь надо заниматься, как можно больше.
Он подумал и, увлекшись, начал было перечислять: - Прежде всего, надо добиться, чтобы видеть не спонтанно, или не только спонтанно...
- Ну не сейчас же, - перебила Касс. - Что ты, сразу...
- Тебе решать. - Лон было опять обиделся, но во-время взял себя в руки и вспомнил: - И что же ты видела, ученица оракула?
"Да, вот именно, что я видела! - смущённо подумала Касс. Она даже вздрогнула, представив на миг, что рассказывает ему о своем видении. - Неужели вот это и есть то самое то? Моя любовь. Пожалуй, ведь не худшее из того, что попадалось до сих пор. Ну что ж, если так, то..."
Она легко обернулась и приговаривая: "Да так, ерунду всякую видела, но все же... Видела сама, без тебя. Как ты полагаешь, это надо отметить?" Подбежала к Лону и сразу стала похожа на кошечку: по-кошачьи приласкивалась и по-кошачьи мурлыкала что-то насчет того, все ли в порядке у него самого.
Лон, сначала недоверчиво, опасаясь опять получить оскорбительный отказ, а потом все более уверенно, с широкой улыбкой, со словами: - У меня-то? Хочешь, давай проверим, - с готовностью протянул к ней руки, неожиданно оказавшиеся прохладными.
- А Ноэл? - успел еще съязвить поэт.
Даже сейчас он остался самим собой. Ему необходимо было сделать это последнее замечание, которое Касс с трудом уговорила себя проигнорировать.
- Ты в другой раз так и говори, - строго сделал последнее наставление Лон. - Что подступает транс. Ясно? Чтобы мне не переживать зря.
Потом, когда все кончилось, они долго купались в бассейне на заднем дворе, с плеском и гиканьем плавали, изо всех сил изображая друг другу счастье и веселье.
"Он никогда не уберется!" - с неожиданной злобой подумала Касс и ей снова захотелось плакать. Может, даже не просто плакать, а в голос, взахлеб, навзрыд... Или, еще лучше, завыть. Громко, протяжно. Как взбесившаяся волчица... Она опять сдержала себя. Сдерживала изо всех сил, дожидаясь только, когда он исчезнет.
В конце концов, мечта девушки сбылась: поэт оставил её одну. Ушел, посвистывая, довольный тем, что все вернулось на свои места. И наступил покой. Через жизнь, через вечность Касс села прямо на пол, совершенно обессиленная, вконец измученная. Она просидела так, в одной позе, без мыслей, без видений, даже уже и без слез еще одну вечность.
Наконец, девушка заставила себя подняться. Оделась. Бесцельно побродила по дому. Включила и выключила виз. Включила опять, на связь... Опять отключила. Тут же включила наново и уж тогда набрала номер Ноэла. В последнее мгновенье подумала: "А что я ему скажу?" - и чуть-чуть не отключилась. Но не успела, потому что Ноэл успел ответить на вызов, вернее, ответил вовсе не Ноэл.
Касс вопросительно посмотрела на светловолосого бородатого молодого человека, который одной рукой пытался отложить в сторону теру, а другой что-то перенастраивал в переключателе виза.
По-видимому, не без труда справившись с переключателем, незнакомец в свою очередь вопросительно уставился на Прекрасную Деву.
- Приветствую тебя, хоть и никогда не встречала прежде, - вежливо пробормотала Касс первое, что пришло в голову.
- Приветствую и я тебя, - молодой человек улыбнулся.
Касс почувствовала, что с этой его улыбкой стало исчезать ее напряжение, а заодно и ощущение безнадежности. Уходила усталость. Противная костлявая рука, которая со вчерашнего вечера жестоко давила горло, понемножку расслабила хватку, отпустила, испарилась совсем...
Девушка сразу поняла, что ответивший по номеру Ноэла очень хорош собой. Но не безукоризненной красотой Лона, не развязной привлекательностью Орфа, не властной сексуальностью Зева, не слащавой картинностью Эрмса, даже не могучим притяжением Рамтея, а совсем по-другому. Что-то вне обычно принятых критериев было в нем, что выделяло из всех.
- Хоть и я не встречал тебя прежде, - закончил незнакомец.
Оба посмеялись.
Верхняя губа молодого человека была необычно изогнута и заметно выдавалась вперед над нижней. Это его не портило, хотя и придавало лицу удивительное выражение: не то чрезмерной обидчивости, не то жесткости, не то обыкновенного юношеского упрямства. Такого нельзя, однажды встретив, потом не узнать. Даже через бессмертие вспомнишь и отличишь...
- Я полагаю, ты из Пекрасных Дев? - перебил ее мысли юноша.
- Да, конечно, ты угадал.
Касс назвала себя и спросила о Ноэле.
- В делах, - коротко ответил молодой человек. Затем представился: - Четвертый сын Ноэла, Уэшеми... Вчера прилетел из Халдеи. О Прекрасных Девах знаю, в основном, по учебникам хороших манер для провинциалов.
- Я думаю, здесь ты очень скоро по реальной жизни узнаешь о нас все, что тебя интересует...
