Взгляд старика тут же потеплел. Он присел на корточки, взял ладошки Майи в свои и тихо произнёс:

- Нет, Майя, ты не будешь понапрасну волноваться. Я тебя очень хорошо знаю. Да, да! Не спорь! - Зарубский пресёк незаданный вопрос, - Я ж не только присматривался к тебе всё это время. Я долгими ночами изучал сотни срезов твоей психограммы. И могу сказать...

Старик замолчал, не дав потоку малопонятных терминов ещё сильнее испугать девчушку. Затем медленно выпрямился и, держа за руку, отвёл её в самый уютный кабинет. Щелчок пальцами... и в камине затрещал огонь. Майя была усажена в огромное мохнатое кресло. Феликс Николаевич устроился напротив.

- Знаешь, ведь раньше, в стародавние времена, принцы, порой, надевали доспехи обычных рыцарей и становились в первые ряды сражающихся. Но опытный глаз всегда находил их в общем строю. Как? По осанке. Осанка - это ведь не только прямой позвоночник. Это внутренний мир отраженный в теле. Поэтому мы и ищем истинную красоту. Потому, что она отражение души. Прекрасный человек всегда прекрасен и внешне. Не стоит тут спорить. Мы так привыкли не обращать внимания на красоту души, что и разучились видеть ее даже в теле. Хотя это кажется так просто. Никто ведь не путает статую Микеланджело и пластиковую куклу для бесстыжих утех. А вот с людьми мы охотно самообманываемся. Потому, что боимся остаться в одиночестве. Потому и смотрим сквозь пальцы на пороки других. Мы забыли, что "лучше быть одному, чем с кем попало". Почему я это говорю? Потому, что сам часто оказываюсь в этом плену - плену самообмана и страха одиночества. А вот ты - другое дело.

- Я?

- Да. Ведь ты боишься не надуманных страхов, а реальных. Просто ты сама ещё не умеешь различать. Но ты этому быстро научишься...

***

К полуночи Пушков был уже в невменяемом состоянии. Голова уже не гудела, а натурально растворилась в витавших перед глазами клубах тумана. Туда же кануло и тело. В остатках измученного разума до последнего маячили два факта - с Майей получилось, с Олегом провал.

20 декабря 2068

В эту ночь Феликс Николаевич тоже не сомкнул глаз. Для восполнения пробелов в образовании Майи он с головой ушёл в составление учебной программы, поминутно сверяясь с параметрами срезов психограммы. Старик не обманывал себя простотой задачи, но в процессе работы его всё сильнее и сильнее охватывало беспокойство. Проблемы на пути решения казалось бы рядовой педагогической задачи нарастали как снежный ком. Через пару часов, окончательно поняв, что в одиночку не справиться, Зарубский вызвал Бессмертнову:

- Анна Григорьевна, простите, пожалуйста... Да вы, я вижу, тоже не спите.

- Здравствуйте, Феликс Николаевич. Сегодня внеочередное дежурство.

- По поводу?

- Да, провал с Олегом не даёт покоя директору, - и Бессмертнова вздохнула, что сразу стало ясно, кто в этой ситуации действительно лишился спокойствия.

- Ясно. Ещё раз - простите за беспокойство, - и старик уже готов был оборвать контакт.

- Погодите! - Анна Григорьевна разом встрепенулась, - А что вы хотели?

- Видите ли, поскольку Майя теперь будет находиться в заточении в моём домене, то решил хоть немного её образовать. А то ведь совсем девчушка тёмная. Но с её психограммой... Пожалуй, проще повеситься. Вот хотел испросить помощи. Вдруг вы дополнительные тесты делали.

- А ведь я могу вам помочь.

- Серьёзно?

- Да. Я проводила отдельные тесты на восприимчивость. Там практически полная аналогия с педагогикой. Сейчас сброшу вам.

- Да, да. Я уже в курсе. Спасибо вам огромнейшее!

- Благодарить особо не за что. Результаты... - Анна Григорьевна замялась, - С памятью у девочки проблемы. Сами сейчас увидите. В своё время она вряд ли хорошо бы училась. Так что скорректируете сами программатор. Да, так же у неё очень сильный крен в сторону восприятия звуковой информации. Так что длительных бесед вам не избежать...

***

Изучив выжимки из тестов Бессмертновой, к исходу ночи Феликс Николаевич худо-бедно представлял учебный процесс Майи. И полученные выводы его совершенно не радовали. Скинуть на пси-программинг львиную долю передачи учебной информации оказалось невозможным. И это на памяти Зарубского был первый случай, когда новейшая технология не стыковалась с мыслительными процессами на основе плазмокристалла.

Кряхтя, разогнув поясницу, Феликс Николаевич подошёл к окну. Непроглядная темнота раннего зимнего утра оптимизма не прибавила. Усталость свинцом налила тело, голова гудела как колокол. И старик благоразумно решил ещё хоть немного поспать. Но вызов директора НИИ тут же поставил крест на перспективе отдыха в объятиях перины:

- Доброе утро! Феликс Николаевич, как продвигается работа с Майей?

- Здравствуйте. С Майей мы ещё не начали работать, - и тут же осознав, что сморозил глупость, поправился, - Вернее сказать, не начали работать с учётом новых результатов тестов, проведённых Бессмертновой. Майя ещё спит...

- Я в курсе о тестах, - перебил Цапин, - Предоставьте мне план вашей работы с Майей на сегодня. Немедленно!

- Э... пожалуйста, - у Зарубского от испуга разом прояснилось в голове.

Цапин полминуты бегал по строчкам, а потом выплеснул:

- Зарубский! Вы с ума сошли? Или как это прикажите понимать?

- Я не вполне...

- Ваше время на общение с объектом не превышает сорока процентов от общего объёма! - проорал директор НИИ, для пущего эффекта поднявшись из кресла.

- Да, но остальное время отведено на виртуальные лекции, а моя работа...

- К чёрту вашу работу! Вы ещё не поняли, что объект и есть ваша работа? Первейшая и единственная! И если в ней не будет успеха, то другая работа вам не понадобиться? - и перейдя на зловещий шёпот, добавил, - Я доступно объяснил?

***

Уже первые несколько минут, проведенные Феликсом Николаевичем в интенсивном общении с Майей показали, насколько тяжек будет педагогический процесс. Установив необходимый уровень доверительного общения, растопив пресловутый лёд недоверия, Зарубский внезапно обнаружил, что общается с совершенно незнакомым человеком. Тихая, всего опасающаяся Майя пропала без следа. И появилась девушка с бешеным темпераментом, настроение которой менялось поминутно. И эта особенность действительно не давала ей сосредоточиться на усвоении какой-либо информации. Слушать виртуальную лекцию она не могла совершенно. Ибо каждую фразу переспрашивала. И не потому, что не поняла. Феликс Николаевич был глубоко шокирован её азартным желанием поспорить ради самого процесса спора. А уж временами просыпавшая упрямость могла запросто свести в могилу от зависти любого осла. Но проходила минута, и спокойные логичные доводы она принимала с истинно шпионским недоверием. И тут же разражалась радостным смехом, глядя на испуганного и одураченного учителя. За первый час такого общения Феликс Николаевич ни секунды не провел без опасения схватить инсульт. Но когда в очередной раз Майя разбушевалась, он просто встал и заявил: