Погруженный в столь приятные размышления, Андрей шагал к супермаркету, не замечая ничего вокруг. А напрасно. Поверни он голову налево, без труда обнаружил бы знакомый оранжевый «Смарт», ползущий по дороге вдоль пешеходного тротуара. За рулем сидела Людмила Виткова.

Она оказалась в этом районе вовсе не случайно, как бы ни пыталась скрыть правду от себя. Да, у нее неподалеку состоялась деловая встреча, но это было уже около часа назад, а Людмила почему-то не торопилась уезжать восвояси. По столь же загадочной причине еще утром она связалась со знакомым оперативником и попросила его выяснить адрес Туманова В. П. И уж совсем необъяснимой выглядела слежка, которую она устроила.

Ей ведь совершенно безразличен Андрей, верно? Обычное знакомство, ни к чему не обязывающее, никуда не ведущее. Зачем Людмиле женатый мужчина? Не слишком состоятельный, без четкой цели и собственного дела? Кто он ей, и кто она ему? Да, Андрей вытащил ее из-под колес трамвая, но это повод всего лишь для обычной человеческой благодарности, а не для чего-то большего.

Логично? Вполне.

Тогда какого черта она едет за ним, придумывая причину, чтобы окликнуть?

Рассердившись на себя так сильно, что в голове сразу сделалось пусто, Людмила прибавила газу, обогнала Андрея, затормозила и выбралась из своей «букашки».

— Привет, — пробормотал он удивленно. — Ты какими судьбами здесь?

Прежде чем ответить, она пересекла газон, осторожно переставляя босоножки в высокой только что политой траве. Потом остановилась и пожала голыми уже вполне загорелыми плечами, обтянутыми чуть ниже голубым сарафаном.

— Со встречи возвращаюсь. А тут ты идешь. Подбросить?

Произнеся эту тираду, Людмила внутренне ужаснулась тому, как глупо это звучит. Если она собиралась просто подвезти Андрея, то достаточно было посигналить, подзывая его. Но нет, ей непременно нужно было подойти самой, намочив босоножки, ремешки которых теперь растянутся и будут плохо держаться на ноге.

— Нет, спасибо, — ответил Андрей. — Я в магазин. — Он кивнул вперед. — Уже, считай, пришел.

«Ну и дура-ак, — произнес внутренний голос. — Такой хороший повод наладить отношения, а ты городишь невесть что. При чем тут магазин? По-твоему, Людмила подошла, чтобы выяснить, куда именно ты направляешься?»

— А, — протянула она, — за продуктами?

— За коньяком, — брякнул Андрей и обругал себя вовсе уж неприличным словом.

— Гости, — покивала Людмила понимающе.

— Нет! — всполошился он. — Какие гости? Я сам.

Ее прозрачные глаза словно поблекли.

— Я понимаю. Решил расслабиться немного. Ну, не буду мешать. Хорошего вечера. И, главное, утра.

Развернувшись на каблуках, Людмила двинулась обратно. Газон был широкий. Мокрые травинки липли к лодыжкам.

— Люда! — окликнул несчастный Андрей. — Погоди.

Она ступила на асфальт и только потом обернулась.

— Сколько раз повторять, что я Людмила, а не Люда. Люд-ми-ла.

Отчеканив это, она пошла дальше. Андрей проследил, как она отъезжает, быстро отправился в супермаркет и приобрел там вместо одной целых две бутылки коньяка. Набрал также кучу всяких вкусностей, хотя не планировал. Фокусы Людмилы ему надоели. С Лидой Уваровой будет понятней и проще. Она сама вызвалась прийти. Ну и ладно.

Время до вечера тянулось долго, а когда за окном стемнело, Андрей не мог и вспомнить, чем занимался. Вроде бы не задремал ни разу, но состояние было такое, будто проспал несколько часов кряду, и голова сделалась тяжелой и бессмысленной, как теплый арбуз.

Пришла Уварова, пожаловалась на жару, отправилась принимать душ. Попросила у Андрея какую-нибудь одежду, он выдал ей свою рубашку. В ней гостья и выпила первую рюмку. Продолжение последовало в виде повторного душа, так что рубашка больше не понадобилась, потому что оба уже успели увидеть друг у друга все, что можно и чего нельзя.

— А ты стал еще лучше, чем был, — оценила Уварова, когда с содержимым бутылки было покончено.

— Ты тоже, — сказал Андрей, которому вежливость не позволяла оставить комплимент без ответа.

— Включи кондиционер, — попросила она, облизываясь по-кошачьи.

Вместо того чтобы выполнить просьбу, он отставил рюмку и припал к ее влажному проспиртованному рту. Его язык заставил ее губы раскрыться и бесцеремонно скользнул внутрь, принявшись исследовать каждый закоулок с дотошным усердием. Тело Уваровой охватила дрожь нетерпения. Она оповестила о своем состоянии громким протяжным стоном, и Андрей прервал поцелуй, чтобы предупредить ее:

— Только больше кричать не надо. Соседи…

— Да пошли они!..

Она обхватила руками его шею, притянула к себе и выгнула спину. Одна рука Уваровой вцепилась в его шевелюру, пока другая поглаживала мускулы, перекатывающиеся под атласной кожей его спины.

— М-м! — задыхалась она. — Ох! Ай!

Вокальные рулады были ее коньком во время секса. Чтобы не позволить ей разойтись еще больше, Андрей снова накрыл ее перекосившийся рот своими губами. Одновременно с этим он надавил ладонями на ее плечи, опрокидывая на спину. Уварова с готовностью растянулась на диване, удерживая Андрея за затылок хищно изогнутыми пальцами. Их сплющившиеся грудные клетки вздымались и опадали одновременно, испытывая все возрастающую потребность в кислороде.

— Ты скопировала дело? — спросил он, когда продолжать поцелуй сделалось невозможным.

Его голос был прерывистым, как будто он только что вынырнул на поверхность из морских глубин.

— Не ломай кайф, Андрюша, — взмолилась Уварова. — Иди сюда.

По неизвестной причине ее грубоватый жаргон возбудил его сильнее, чем нагота. Разминая ее груди, как два тестяных кома, он повторил вопрос.

— Не только скопировала, но и принесла распечатку, — простонала Уварова. — Прямо сейчас изучать станем.

— Сначала я тебя изучу.

Он рыкнул, укладываясь сверху. Ее ногти поползли от его плеч вниз, по гладкой поверхности спины. Мышцы были восхитительно твердыми, кожа — влажной, но зато прохладной. Его талия грациозно опадала перед горделивым возвышением ягодиц, сразу за которыми начинались упругие ляжки, поросшие редкими жесткими волосками.

— Ты такой твердый, — пробормотала Уварова. — Давай. Ну, давай же…

— Я сам разберусь, когда, — ответил он, сопя.

Одна его рука ушла вниз, шаря между их телами. Волна страсти накатила на Уварову, потом еще одна… и еще… Она чувствовала, как плавится от этого жара, словно вся сделана из мягкого, податливого воска.

Ей казалось, что прямо сейчас она потеряет сознание от сладостной пытки, устроенной его пальцами, ласкающими внизу.

— Андрейка! — вскрикнула она точно так же, как много лет назад, когда он компенсировал свою неопытность одним лишь напором.

— Тсс! — потребовал он, глядя на нее затуманенными, остекленевшими глазами.

— Ты меня убиваешь, — прохрипела она в ладонь, зажимающую ей рот.

— Это не навсегда, — пробормотал он, устраиваясь между ее бедер.

Уварова взвизгнула, грызя ребро ладони. Андрей заскрипел зубами, сдерживая себя, чтобы продлить свои и ее сладкие муки.

— Больше не кричи, — предупредил он. — А то брошу.

Несмотря на бешеный стук крови в висках, она его услышала. Не только его голос, но также его участившееся дыхание и мощный ритм его сердца, эхом откликавшийся на смятенное биение в ее груди.

А потом он сам нарушил тишину, к которой призывал. Первым.

Тогда и Уварова дала волю своим голосовым связкам. Из накрывшего ее небытия она слышала их слаженные крики экстаза, когда оба утратили всяческий контроль над собой.

Спуск с вершины наслаждения был таким же одновременным, хотя и не столь шумным, как восхождение. Ее голос был сонным и преисполненным любви, когда она спросила:

— У нас осталось выпить?

— Более чем достаточно, — ответил он, вставая. — Где дело отца?

Взгляд Уваровой, скользнувший вдоль его торса, вновь сделался алчным. Она провела языком по воспаленным, подернутым пленкой губам:

— Зачем тебе?