Я не могла забыть свой сон. Я не могла позволить Джакомо забыть меня. Марина не такая уж всесильная ведьма; она просто украла его у меня ради развлечения. И какой же дурой я, должно быть, выглядела в ее глазах: заточенная в стенах монастыря отцом, не смогла выносить ребенка, а теперь и мужа потеряла. Не могу управлять своей судьбой или удержать то, что принадлежит мне по праву.

Что ж, эти дни позади. Я могу не хуже ее играть в ее же игры. А может быть, даже искуснее.

Я опустила ручку в чернила.

Я написала Джакомо ласковое письмо. Мне пришлось примерить на себя роль ангела, или я его потеряю. Я заплатила Кончитте двойную плату, чтобы она отнесла ему письмо на следующее утро.

«Джакомо…

Я должна сказать тебе, что всего несколько часов назад, возвращаясь в келью, я наклонилась, чтобы поднять зубочистку, которую уронила в коридоре, и наткнулась на большую трещину между полом и стеной. Я не смогла удержаться и заглянула в комнату для визитов, расположенную внизу, и увидела тебя с моей близкой приятельницей, сестрой Морозини. Я поспешно встала и ушла.

Супруг мой — я заслуживаю того, чтобы знать, как вы познакомились. Ты любишь ее? Уверяю тебя, я ничуть не ревную! Я понимаю, что нельзя ожидать того, что ты будешь сносить лишения, дожидаясь меня».

Его послание мне, которое он передал в тот же день, было еще больше исполнено лжи.

«Моя восхитительная маленькая шпионка…

Ты неверно истолковала все, что увидела. Сестра Морозини — приятельница моей приятельницы, графини Сегуро. Я позвал ее в комнату, чтобы передать ей послание от старушки.

Между нами ничего нет. Я не люблю ее. Я всецело принадлежу тебе, ангел мой».

Я понимала, что события в его изложении отличались от того, что я видела собственными глазами. Разве способна любовь существовать на пластах лжи? Чтобы не сойти с ума, я стала уверять себя, что способна.

Я захотела знать все подробности предстоящей встречи. Может быть, Джакомо не решится на нее, зная теперь, что я его видела? Возможно, слова мои остудят его пыл.

На следующий день я в одиночестве собственной кельи ждала появления Вечерней Звезды. Потом схватила один из томиков на французском, которые мне давала Марина, и поспешила к ней в келью. Я застала ее в компании ее прислужницы, Лауры, прямо у двери. Марина была облачена в рясу и шерстяную накидку. В руках она сжимала бархатную маску, ленты ее только и ждали, что их завяжут, как только она выскользнет из монастыря.

Когда Лаура заметила меня, тут же зарделась, но белоснежное лицо Марины оставалось таким же мраморным и неподвижным.

— Как ты вовремя! — произнесла она, заметив в моих руках книгу. — Мы совсем позабросили твой французский, — тут же нашлась она, но я заметила, что она немного задыхается.

— Куда-то собралась? — наивно поинтересовалась я.

— Да… отойду ненадолго. — Марина не стала ничего объяснять. Пальцем поманила Лауру следовать за ней. Они ушли, а я осталась стоять в коридоре с книгой в руке.

Я пошла, а потом побежала в комнату. Я вся кипела от ярости и разочарования. Разорвала каждую страничку этой глупой французской книги. Швырнула на пол все книги, которые она мне давала. Философские книги. Пьесы. Романы. Я ненавидела ее, ненавидела ее ум, ненавидела все, что его питает.

Я подбежала к окну, смотрела ей вслед. На безоблачном небе сияла полная луна. Я увидела проплывающую гондолу, каюта — черный квадрат на поблескивающем море. Я поняла, что так никогда ничего не узнаю, если буду шарить по монастырю в поисках подсказок, ожидая крох, которые мне швырнет Марина.

Нет. Мне придется идти другим путем. Придется брать ситуацию в свои руки.

На следующий день была среда, и Кончитта принесла мне долгожданное письмо от Джульетты. Оно весило как целая брошюра — как и обещала, кузина расписала все в подробностях, и я поспешно разорвала конверт, оставшись в келье одна. Мне нужно было успокоиться от собственных переживаний, но вначале письмо скорее напугало, чем успокоило. В письме рассказывалось о событиях на вилле, которая принадлежала семье Контарини, где остановилась Джульетта с родителями, чтобы получше познакомиться с предполагаемым женихом, Джорджо Контарини. Теперь, когда Джульетта вновь оказалась дома, я наконец-то смогла узнать обо всем.

«Катерина, с чего же начать? Жаль, что я не могу загадать желание — и ты вновь окажешься в Венеции, будешь сидеть на лоджии, где я всегда могла тебя найти! Жаль, что мы не можем прогуливаться в саду, устроить водяные бои у колодца, как в детстве.

Но нет! Я никогда не прощу твоего отца, который отослал тебя в монастырь. Или мою мать. Уверена, что без ее участия здесь не обошлось. А теперь посмотри, где мы оказались. Я в Венеции, а ты одна — в лагуне.

Сестричка, наверное, я расскажу тебе вначале о Джорджо? Но чтобы все понять, ты должна знать, что этому предшествовали — тому, что он сделал, — мои постоянные визиты на конюшню, к старой кобыле, Фарфалле. Стефано — помнишь его, красивого конюха — научил меня, как чесать и чистить лошадь, как накидывать попону и даже как ее седлать. Как только мы видели, что все укладывались после обеда отдохнуть, я объезжала лошадь на заднем загоне. Она не очень-то резво бегала, да и я была неумелой наездницей. Мы замечательно подошли друг другу.

Однажды Стефано поскакал со мной до рыбного пруда, разлившегося из ручья. Пока Фарфалла утоляла жажду, мы болтали ногами в холодной воде… ох, Катерина, еще никогда в жизни я не была так счастлива, как в тот день. Я узнала, что Стефано живет рядом с виллой на маленькой ферме с бабушкой и мамой. Отец его умер два года назад — он до сих пор скорбит об утрате. Он единственный ребенок в семье, как и я: любимый, единственный. Неудивительно, что его лицо лучится от радости. Мне кажется, это от осознания того, что тебя любят каждый день твоей жизни.

Но мы оба понимали, что осень не за горами. Дни стали холоднее, зеленые листья пожухли. Скоро мне возвращаться в Венецию. Отец мой занят последними приготовлениями к свадьбе, договаривается с синьором Контарини: какое приданое за мной дают, когда его доставят.

— Мне Джорджо Контарини не нравится, — однажды рискнула я признаться ему. Он сидел за письменным столом в своей спальне на вилле, составлял черновик официального прошения в Авогадорию, чтобы получить разрешение на брак между нашими семьями. — Прошу тебя, давай мне найдем другого мужа. Я не спешу замуж.

— Все образуется, — заверил он меня. — Ты видишь только то, что есть сейчас, не думаешь о будущем, Джульетта.

— О каком будущем? — не веря своим ушам, эхом отозвалась я. — Все и так уже ясно. Джорджо — взрослый ребенок. И что еще хуже, жестокий ребенок.

Отец, продолжая писать, отмахнулся от меня. Он был ослеплен перспективами, которые сулил этот брак, и не стал меня слушать. Я должна быть благодарной, что он не так вспыльчив, как твой отец, не стал выходить из себя или угрожать мне, но результат оказался таким же: судьба моя была непредсказуема.

Все лето Контарини развлекались изо всех сил, на виллу прибывали все новые и новые гости. На прошлой неделе в сентябре приехали четыре грека — торговцы специями. Они ехали из Венеции в Грецию и по пути решили остановиться погостить. Не найдя лучшего развлечения — погода стояла плохая, шли дожди, — они стали зло над всеми подшучивать. Воровали очки и трости у пожилых гостей или заставили повара приготовить блюдо, от которого те, кто его ел, постоянно пукали. А заводилой у них был синьор Демитрио. Он — весельчак, но я с самого начала заметила в его глазах чертовщинку.