— Нам положено пользоваться их услугами, Сандерс, но это всего лишь формальность. Оставь их в покое и не раздражай, понятно? И ФБР никогда не возьмется ни за одно дело, если следствие не знает точно имени подозреваемого.

— Понятно, они хотят иметь лишь воротничок, и им наплевать, кому он принадлежит.

Моллитер нервно сцепил пальцы, не скрывая своего раздражения.

— Смотри, Сонора, по-моему, ты перегибаешь палку с этим парнем. Я имею в виду Дэниелса.

— Что ты этим хочешь сказать?

— То, что Вспышка тем временем подыщет себе другую жертву.

— А по-моему, вполне очевидно, что преследует она именно его, — возразил Сэм.

Сонора решила промолчать — уж слишком это больная для нее тема.

— Положим, ты прав, Сэм, — взмахнул рукой Грубер, — но почему она все время крутится вокруг Соноры? Это выглядит так, как будто они соперницы, а может быть, даже подруги или что-то в этом роде. Ведь Сонора — полицейский…

— Я тебе уже говорила как-то, что это особый тип психологической игры «поймай меня, если сможешь», — сказала Сонора. — Такое иногда встречается.

Крик задумчиво скрестил на груди руки.

— Такое случается, когда преступник идет ва-банк. И это делает его еще более опасным, — добавил он и посмотрел на Сонору. — Ты случайно не передумала ехать в Атланту?

— Сэр?

— Оттуда звонил твой приятель, Бонер. Он сообщил, что обнаружил в документах имя Сельмы Йорк. В списке подозреваемых по делу о нападении на Джеймса Селби.

Сэм сжал рукой плечо Соноры:

— Мы съездим туда, дорогая. Обязательно съездим.

— Блэйр, — обратился к ней Крик, — возвращаюсь к тому, что я сказал раньше — к действию и противодействию. Как ты думаешь, если и вправду попробовать распалить ее?

— Конечно, сэр, например в телевизионном интервью, — согласилась Сонора, сглотнув слюну.

«Коварная женщина-полицейский», — подумала она про себя и ощутила какую-то странную тяжесть в груди. Может быть, из-за неосознанного чувства вины? Интересно, а испытывал ли то же самое Зак, когда обманывал ее?

— А что ты собираешься ей ответить, — спросил Крик, — если она вдруг позвонит на радио во время передачи? Думаешь, она откажется от такой возможности? — поинтересовался он у Соноры.

Сэм помотал головой:

— Мне не нравится эта затея.

— Мы пошлем кого-нибудь проследить за ее детьми, — успокоил его Крик.

Сонора прокашлялась.

— Это просто… — начала было объяснять она.

— Просто что? — перебил ее Крик. — Если она ответит на твой вызов, мы сможем зафиксировать ее звонок. Надеюсь, она клюнет и захочет поболтать с тобой про жизнь.

— Но, сэр, во время разговора в открытом эфире я могу разнервничаться.

— Уж постарайся сдержать себя, Блэйр.

Улицы Атланты были залиты ярким солнечным светом и сотрясались от оживленного автомобильного движения. Сонора прищурила глаза и достала солнцезащитные очки. На окружной гостиничный пандус въехала и припарковалась в неположенном месте полицейская машина без опознавательных знаков. Оставив дверцу открытой, из нее вышел чернокожий мужчина в легком летнем костюме.

— Следователь Сонора Блэйр? — спросил он, наставив на нее указательный палец, изображая тем самым револьвер.

— А вы, стало быть, Бонер?

Они пожали друг другу руки. Один из его пальцев украшало обручальное кольцо с бриллиантом. Рукопожатие было довольно крепким. Своим мощным телосложением Бонер напоминал игрока в американский футбол. Волосы у него были коротко острижены и уже сильно поредели на макушке. Он распахнул дверцу своего бледно-голубого «тауруса» и предложил Соноре сесть. В другое время ее бы позабавило то, что у Бонера та же марка автомобиля, что и у них с Сэмом в Цинциннати, но сейчас голова у нее была забита совсем другими мыслями.

— Я думал, вас будет двое, — заметил Бонер.

— Мой напарник вынужден был остаться дома. Его маленькая дочь сейчас в больнице.

— Что ж, очень жаль. Я получил ваш чемодан и остальные вещи. Вы все проверили?

Кивнув, она положила чемодан на заднее сиденье и заняла место пассажира.

— Когда вы прилетели?

— В три часа утра. Обратный рейс сегодня вечером, около шести.

— Значит, придется поспешить. Меня зовут Рей.

— Сонора.

— Как тебе Атланта, Сонора?

Сняв солнцезащитные очки, она взглянула на него и сказала:

— Рей, я просто очарована Атлантой, здесь намного приятнее, чем в Цинциннати. Когда я его покидала, там было сумрачно и серо.

— Цинциннати для нас настоящий север.

Услышав сигнал идущей рядом машины, Рей быстро перестроился в соседний ряд. Он вел машину на полной скорости, так что у Соноры даже заныло под ложечкой.

— Знаешь, когда мы с тобой говорили по телефону, у меня сразу же создалось впечатление, что ты — белая.

— Прости, Рей, не поняла?

— Я говорю — белая, а не зеленая, как сейчас. Может, тебе нехорошо?

— Самое время принять маалокс.

— Никак язва? Знаешь, у моей жены есть отличное средство.

— Может быть, позвонить ей?

Бонер снова перестроился на другую полосу, подрезав чью-то «субару», водитель которой негодующе покрутил пальцем у виска, и Бонер согласно потряс головой.

— Боюсь, тебе оно не понравится. Лекарство, которое есть у жены, хуже, чем сама болезнь. — Рей бросил на нее лукавый взгляд. — А что, если заехать к нам в офис, чтобы ты смогла взглянуть на материалы дела? Потом мы могли бы съездить на место происшествия, а потом позавтракать. Наша встреча с Джеймсом Селби назначена на полпервого.

— А он согласен побеседовать со мной?

— Угу. Только с тех пор прошло уже много времени. И он многое успел позабыть. Некоторые детали произошедшего он не помнит вовсе.

— Он что, до сих пор не пришел в себя?

— Окружная прокуратура отклонила все его показания. Там заявили, что его рассказы больше похожи на бредовые предположения, нежели на реальные воспоминания. Его свидетельские показания были признаны недостаточно достоверными, так что дело не дошло до суда. Впрочем, мы даже и не пытались настаивать. Но с тех пор я несколько раз с ним беседовал, и мне показалось, что сейчас он находится в трезвом уме. Хотя и трудно определить наверняка, так ли это на самом деле. Ты можешь почитать показания, которые он дал сразу после трагедии, и все решить сама.

— А ты когда-нибудь с ней сталкивался?

— С ней? Ты имеешь в виду убийцу?

— Ну да.

Рей посмотрел на нее с удивлением:

— Ты хочешь сказать, что женщина, находящаяся в розыске, может как-то вмешиваться в ход следствия?

— Да, что-то в этом роде.

Он покачал головой:

— Мы обычно держим под контролем такие странные ситуации, но не помню, чтобы в тот раз случилось что-то похожее. А почему ты спрашиваешь, ты с кем-то подобным пересеклась?

— Да, она звонит мне.

— Убийца звонит тебе?! А ты уверена, что это именно она?

— Абсолютно.

— И что же она говорит?

Сонора все ему рассказала. Он выслушал ее, нахмурился и озадаченно поскреб подбородок.

— Похоже, эта игра ее сильно увлекает. И конечно, рано или поздно она проиграет. Действует весьма рискованно и с большой фантазией, чтобы поддерживать внутреннее напряжение.

— Ты считаешь, что ей и в самом деле хочется оказаться пойманной?

— Трудно сказать. Этот случай с ее визитом в твой дом очень плохо пахнет. Сейчас-то твои дети в безопасности?

— О да!

— Она хочет, чтобы ее поймали, и делает для этого все. Похоже, эта игра ее забавляет, — заключил он.

— Мне кажется, что она… как бы старается нащупать контакт. И она очень обозлена.

— Они все обозлены.

— Кого ты имеешь в виду? Убийц-рецидивистов?

— Женщин, — ухмыльнулся он.

Джеймс Селби проживал в кирпичном доме, в районе Кейп-Код, расположенном довольно далеко от места происшествия. Дорога туда, да еще в условиях послеобеденных пробок, заняла целых два часа. Обе стены дома были покрыты ковром из глянцевых листьев густоразросшегося плюща. На квадратной табличке, укрепленной во дворике, значилось имя компании, отвечающей за безопасность дома и его обитателей. Такие же таблички Сонора заметила и вблизи многих других домов. Под покровом душистых магнолий в Атланте пышно расцвела преступность.