Сонора открыла дверь в будку и, протянув руку, сказала:

— Привет, крошка. Похоже, я не вовремя?

Руби ответила ей смущенной улыбкой:

— Великий композитор за работой. Извини, что не могу предложить тебе орешков в тесте — я их уже почти съела.

Точный возраст Руби всегда оставался для Соноры загадкой — что-то между двадцатью восемью и сорока восемью годами. Это была статная, немного полная женщина с иссиня-черным цветом кожи и прекрасными густыми волосами, завитыми в тугие кольца. Чтобы иметь такие, многие женщины не пожалели бы никаких денег. Руби умела искусно подкрашиваться и всегда носила на поясе вместе с полицейской дубинкой тюбик ярко-красной губной помады.

— Руби, тебе стоило бы немного подучиться.

— Я знаю. А чего это ты все время улыбаешься? Может быть, переспала с кем-нибудь или еще что?

— Что ты, я прибыла сюда из-за этих девочек-девочек-девочек, всю ночь танцующих на столах.

— Надо сказать, это похоже на тебя.

— Ну хватит трепаться о танцах. Ты случайно не слышала о промышляющей в здешних краях девице по имени Шонелл?

— Шонелл, говоришь? Хм… Она танцевала в «Сапфире», не так ли? Кто-то «поцеловал» ее в колено.

— Поцеловал?

— В общем, избил. Ты, Сонора, все-таки слишком белая женщина.

— Ну-ну, не будь так строга. А как насчет Шири Лафонтен, что ты о ней знаешь?

Руби задумалась, прикрыв при этом глаза.

— Так — тощая, небольшого роста, крашеная блондинка, моется не чаще раза в неделю.

— Похоже на то.

— А что случилось? Я заметила, что здесь последнее время ошивается этот полицейский-проповедник. Все забываю, как его зовут — Моллитер, что ли?

— Ну да, Моллитер.

— Я слыхала, что он держит в подвале своего пригородного дома автомат Калашникова. Самый большой чудак во всем Цинциннати. Кто же нас защитит от таких ребят?

— Ты что, нуждаешься в защите?

Вместо ответа Руби похлопала ладонью по револьверу, висевшему у нее на поясе.

Сонора откинула крышку с коробки и зачерпнула горстку сладких крошек.

— Это как-нибудь связано с тем парнем, которого поджарили в его собственной машине?

Облизав палец, Сонора утвердительно кивнула и попросила:

— Расскажи мне о Шири Лафонтен и Шонелл.

— Особой дружбы между ними не было, это уж точно. Вечная свара из-за… внимание — одежды.

— Одежды?

— Видишь ли, они ведь обе работают на улице, так? Некоторые из уличных девиц складывают запасную одежду в каких-нибудь тайных местах, в тех районах, где они обычно промышляют. Для чего? Например, вечером им может понадобиться накладная коса или шиньон, иногда они меняют одежду — это в тех случаях, если им на хвост садятся полицейские. Да ты сама знаешь, как это бывает. И как-то раз Шири обвинила Шонелл в том, что та переодевается в ее шмотки и пытается увести у нее выгодного клиента, которого они закадрили в прошлом месяце. Между ними началась настоящая кошачья свара — с вырыванием волос, плевками в лицо и отборной руганью.

— А откуда, интересно, взялась эта Шири?

— Откуда-то из южных штатов, возможно, из Каролины. И я надеюсь, что таких, как она, немного. В противном случае, если Юг опять восстанет, нас всех просто смешают с дерьмом.

— Ты заметила что-нибудь особенное в ее поведении?

— Она какая-то чокнутая. Даже для наркоманки это слишком: сидит целыми днями в барах и зажигает спички. Хотя Шонелл и крупнее ее раза в два, но после той стычки она была вся покрыта глубокими царапинами, оставленными когтями Шири. Такое ощущение, будто ее обработал маньяк. Но, насколько я понимаю, проститутки-наркоманки — не твой профиль, ведь так?

— А ты видела ее в тот вечер, когда убили этого беднягу Дэниелса?

— Дай-ка подумать. Это было… во вторник, правильно?

Сонора кивнула.

— Знаешь, вспомнила. Я действительно ее видела. Где-то около полуночи. Она садилась в машину с каким-то клиентом. Парня я не очень-то хорошо рассмотрела, поэтому не могу сказать с уверенностью, что это был именно тот юноша.

— Тот юноша в это время был в Маунт-Адамсе, на полпути к своей смерти.

— Ну да, понятно, — помрачнев, кивнула Руби.

Сонора зевнула.

— А я ведь собиралась домой, — с сожалением сказала она, — хотела поцеловать моих деток перед школой.

— Как они?

— Нормально. Если не считать того, что сын совершенно забросил алгебру. А как твоя?

— У нее тоже все хорошо. Учится, слава Богу, неплохо. — Руби взглянула на свои нотные записи, а потом на Сонору. — Ты ведь знаешь, что мы не слишком-то ладим с бывшим мужем. Но он помогает мне в ее воспитании и даже иногда берет девочку к себе. В наше время, как известно, большинство мужей после развода полностью забывают семью, обрубая все концы. Из-за этого происходит много зла, Сонора. Многие женщины, с которыми я обсуждала тот случай, считают, что сгоревший парень мог быть и сам виноват и поэтому заслужил столь печальный конец.

— Поверь, он не виноват, Руби.

— Очень страшное и запутанное дело.

Сонора кивнула:

— Послушай, у меня дома совсем нечего есть. Поблизости есть какой-нибудь дежурный продуктовый?

— Магазина нет, но есть ночное кафе «Квик Стоп». Там тоже можно неплохо отовариться.

— Я что, похожа на миллионершу?

Убедившись, что она купила все, кроме молока, Сонора свернула за угол и направилась в сторону дома. И вдруг — словно в кошмарном сне — перед ее взором возникли синие мигалки полицейских машин.

Ей сразу же вспомнилось недавнее обещание Сельмы: «Я вам хорошо отплачу».

Сонора судорожно нажала на тормоза, резким движением откинула дверцу и выскочила на тротуар. Краем глаза она заметила напряженно застывшую фигуру патрульного, сидевшего в соседней машине, который, повернувшись к своему напарнику, поглаживал висевший на поясе револьвер.

— Какого черта! Что здесь происходит?

Полицейский, державший в руке переговорное устройство, был молодым мужчиной с коротко остриженными темными волосами. Отключив радио, он посмотрел на Сонору и непроизвольно моргнул.

— Все в порядке, мэм.

— Это мой дом, понятно? И в нем мои дети.

Наружная дверь хлопнула, и Сонора увидела, что к ней, перепрыгивая через ступеньки, направляется Стюарт. Подол его рубахи выскочил из джинсов, по земле волочились незавязанные шнурки.

— Где дети? — нервно спросила она.

— С ними все в порядке, Сонора, — ответил он и, запустив пятерню в шевелюру, зачесал волосы набок.

Сонора сцепила пальцы, прикрыла на секунду глаза и перевела дыхание.

— Мэм, вы сказали, что живете здесь?

Перед ней стоял тот самый патрульный, что поглаживал револьвер. У него были светло-каштановые волосы и мощная шея.

— Следователь Блэйр, отдел по расследованию убийств. Я живу здесь.

Темноволосый полицейский, выглядевший спокойно и уверенно, кивнул ей и произнес:

— Мы получили сообщение по телефону 911, что кто-то хотел ворваться в ваш дом…

Сонора услышала, как открылась дверь, и увидела бегущую к ней Хитер, с раскинутыми в стороны руками и бледным заплаканным личиком. Что-то все-таки случилось.

— А где Тим? — спросила Сонора, взглянув на брата.

— Да вон он, — ответил Стюарт, и она заметила сына, мчавшегося по ступенькам вслед за сестрой.

Сонора прижала к себе Хитер и крепко обняла Тима. Подняв дочку на руки, она тяжело вздохнула: девочка быстро росла, и удерживать ее на руках становилось все труднее и труднее.

— Итак, что же произошло, ребятишки?

— Разреши мне самому все рассказать, — предложил Тим. — Мы услышали какой-то шум снаружи, и…

— Она нажала кнопку звонка, мамочка! И мы видели ее, — вмешалась Хитер.

— Ее? — переспросила Сонора, нервно сглотнув слюну.

— Сначала я подумал, что это ты, — продолжил Тим, сцепив пальцы, — и почти открыл дверь. Но Клампет вдруг залаял и я, заглянув за занавеску, увидел, что это не ты.

— И что потом?

— Она так сильно ударила по стеклу! — воскликнула Хитер и, зарыдав, уткнулась в плечо матери.