— Нет, — призналась Сонора.

Опять повисла тишина. Через несколько секунд она была прервана сдавленным смешком Сельмы.

— Вот почему ты мне нравишься — ты всегда говоришь то, что думаешь. Может, тебе и не знакомо это чувство. Но оно все время вопит во мне — словно моя мама корчится в огне.

«Может, это всего лишь твое воображение», — подумала Сонора.

— Ты когда-нибудь слышала поминальные песни, следователь? Именно такие песни и звучат в моем сердце. Послушай, я понимаю, что я чудная. Я всегда это знала и всегда старалась держаться с краю, наблюдая за другими. Этот парень, Дэнни, был очень похож на Китона. Он прогнал прочь все мои тревоги. Быть рядом с ним — все равно что… парить в воздухе. Это было волшебство! И тогда я не верила, что когда-нибудь вновь испытаю это чувство. Да, я встречала мужчин, и они иногда были похожи на Дэнни, но это было не то, с ними я себя никогда не чувствовала так.

— Китон вызывает у тебя именно такие чувства? — спросила Сонора.

— Приятно сознавать, что ты меня понимаешь, подруга.

— А что ты делала на игровой площадке около школы?

— Мы разминулись, а мне надо было увидеться с ним.

— Не надо крутить со мной, — сказала Сонора. — То, чем ты занимаешься, называется просто: охота на людей.

— Ты и вправду так считаешь? — усмехнулась Сельма. — Вот ты и проговорилась. Я помогла тебе, а ты — мне.

Через какое-то время, когда Сонора вернулась в управление, снова зазвонил телефон.

— Отдел по расследованию убийств, Блэйр.

— Мисс Сонора Блэйр?

— Слушаю вас.

— Мэм, я вам звоню из университетской больницы относительно Чарлза Ф. Беннета. Вы его родственница?

«Едва не стала», — мысленно усмехнулась Сонора.

— Я его… гм, я его подруга.

— Мэм, с мистером Беннетом произошел несчастный случай, и он…

— Пожар?

— Нет, мэм. Автомобильная авария.

— В каком он состоянии?

— Он сейчас в реанимации, но…

— Я выезжаю.

Снова моросил дождь. Так же, как и в ту ночь, когда был убит Марк Дэниелс. Когда Сонора проходила через уже знакомые ей автоматические двери в зал ожидания, ей казалось, что она видит дурной сон.

Была глубокая ночь. Два человека смотрели телевизор. Полицейский в форме разговаривал по телефону.

— Сонора Блэйр, по делу Чарлза Беннета, — представилась она.

Перед ней стоял служащий больницы — усталый мужчина средних лет, с голубыми, в красных прожилках глазами.

— Да, мэм, присядьте, пожалуйста, к вам сейчас выйдут.

Полицейский посмотрел на нее через плечо:

— Извините, мэм. Вы были знакомы с Беннетом?

Почему была? Сонора кивнула.

— Можно задать вам пару вопросов?

Сонора достала из сумочки свое удостоверение.

— Сколько угодно, но сначала скажите, что все-таки с ним случилось.

— Вы из отдела по расследованию убийств?

— Угу. Он мертв, не так ли?

Полицейский немного помедлил с ответом. Это был пожилой мужчина, предпенсионного возраста, с печальными глазами.

— Простите, но он погиб в результате наезда.

Сонора кивнула, чувствуя, что ее тело деревенеет.

— Его сбили и переехали — он не заметил автомобиля, — сказал полицейский, положив ей на плечо руку.

— Есть какие-нибудь идеи насчет машины?

Патрульный покачал головой:

— Никаких свидетелей. Обнаружили только осколки передних фар в кармане его рубашки и следы шин на…

— Этого достаточно, — вздохнула Сонора, распрямляя плечи. — Думаю, мне все-таки лучше взглянуть на него.

От его смазливого лица почти ничего не осталось. Колесо раздавило грудь, дыхательное горло и гортань. Впервые за долгое время Сонора почувствовала себя плохо при виде трупа.

Обернувшись, она заметила сваленную в кучу одежду. Туфли имели нормальный вид, брюки были изорваны, а рубаха — вся в крови. Пиджак также задубел от крови. Сонора подняла его рукав и стала рассматривать.

На рукаве было когда-то четыре пуговицы, но одна оказалась оторванной — итого осталось три. Она проверила другой рукав — опять три пуговицы, а одна оторвана.

«Я помогла тебе, а ты — мне». Три и три. Что и требовалось доказать.

Итак — Сельма Йорк.

Сэм подал Соноре пиво и присел на угол дивана.

— У тебя все в порядке, Сонора? — спросил он, почесав Клампета за ухом.

— Даже не знаю. Честно говоря, чувствую я себя неважно.

— Сказать по правде, ты и выглядишь соответственно. Лучше сделай-ка большой глоток пива.

— Помолчи секунду. Кажется, я слышу голос Хитер.

— С ней-то все в порядке, дети спят — я проверял их минуту назад.

Сонора отхлебнула пива и, откинувшись на спинку дивана, закрыла глаза.

— Это просто невероятно. В это трудно… Я чувствую себя разбитой, Сэм.

— Мне казалось, что тебе нечего особенно переживать.

Сонора открыла глаза.

— Дело в том, что вся эта история мне уже порядком поднадоела, но тем не менее я не испытываю радости оттого, что он мертв. Он был… я просто не могла даже взглянуть на него.

— Что с тобой творится, малышка? Никто и не считает, что ты радуешься его смерти.

— Сельма именно так и считает.

— Ты с ней говорила? — удивленно спросил Сэм, выпрямив спину.

— Несколько раз, — Сонора вздохнула.

— Ты имеешь в виду те беседы, которые мы не записывали?

— Да. Один раз она звонила мне домой из телефона-автомата. Другой — по моему автомобильному радиотелефону.

— И ты мне ничего не сказала?! Что за чертовщина с тобой творится?

— Я… она… она откуда-то добыла обо мне сведения сугубо личного характера.

— Личного? О чем ты говоришь? Между вами не могло быть ничего личного.

Сонора со свистом выдохнула.

— Плохо то, Сэм, что она знает некоторые интимные подробности моей жизни, а не мелочи, связанные с работой.

Сэм положил ей руку на плечо.

— О’кей, Сонора, расскажи-ка мне все по порядку. И давай вместе все обмозгуем. Итак, что ей известно?

— Например… кое-что о моих родителях. Ты помнишь, что случилось с моей мамой?

Сэм поставил свою кружку на край стола и искоса посмотрел на Сонору.

— Ты, кажется, рассказывала, будто твой отец…

— Да, и она откуда-то разузнала об этом. Причем ей известно о таких подробностях…

Сэм глубоко задумался, затем спросил:

— Так, что еще?

— Еще насчет моего брата, о том, как он рос. И о моем покойном муже.

— Ты что, Сонора, многим об этом рассказывала?

— Господи, конечно же, нет, Сэм. Только тебе. Надеюсь, это не ты ей сообщил?

— Ты во мне сомневаешься?

— Больше я никому не говорила об этом. Ну разве что брату. Но тот едва ли общался с ней.

— А как, Сонора, насчет твоих дружков? Ведь ты какое-то время была просто влюблена в Чеса. Может быть, ты все-таки чересчур много сообщила ему о своей личной жизни?

Сонора взяла было стакан с пивом, но передумала и отставила его в сторону.

— Ох, — покачала она головой.

— Значит, «ох». Позволь рассматривать это как «да».

— Но зачем ему это понадобилось? Вернее, как она могла от него это узнать… Ты считаешь, они встречались?

— Я рассматриваю это только как вариант. Но кто еще, по-твоему, мог разболтать твои личные тайны? А ты вообще чувствовала, что он с кем-то встречается?

— Ну да! Кажется, я только сейчас это понимаю.

— А мог Чес рассказать все это случайной знакомой?

— Теперь я думаю, что мог. Особенно после того, как взбесился из-за моего отказа. Господи, это невозможно представить!

— Впредь тебе следует более осмотрительно подходить к выбору мужчин, крошка.

— Если бы ты только слышал ее бред по телефону о людях-«тройках»!

— Мне об этом ничего не известно, да и откуда мне знать, если ты все время молчала? Однако, Сонора, пуговицы на пиджаке еще не могут служить доказательством убийства. И только на этом факте невозможно построить обвинение. Необходимо проверить ее автомобиль и найти вещественные доказательства. Мы обсудим все это утром с Криком и попробуем сыграть на его сочувствии по поводу смерти Чеса. Так что, может быть, он и не убьет тебя сразу.