— Его номер в Маунт-Адамсе? Не надо, у меня есть.

— Секунду! Еще звонила учительница алгебры из класса твоего сына.

— Кто?

— Мисс Коул. Она просила, чтобы ты с ней связалась. Дать тебе ее телефон?

Сонора заметила лежавшие на столе купоны «покупаешь одного цыпленка — получаешь второго бесплатно» и оторвала себе один. «Даже со скидкой цена набора неоправданно велика», — подумала она при этом.

— Давай, Сэм, записываю. Ноль-два-шесть? О’кей. О Господи! Что-нибудь еще?

— У тебя был разговор с новой приятельницей, Сонора?

— Ну да, был, только не слишком веселый.

— И что же она тебе поведала?

— Поговорим позже, — ответила Сонора и, положив трубку, прислушалась к шуму в операционной.

По дороге туда она кивнула знакомому сотруднику, уже отработавшему предусмотренное инструкцией дежурство. Проходя по коридору мимо смотрового окна из армированного стекла, через которое родственники могли проводить опознание близких, Сонора обратила внимание на объявление, предупреждавшее о биологической опасности. Гадая, что же там все-таки произошло с алгеброй, она остановилась перед раздвижными зелеными дверями, около металлической тележки, на которой лежали всевозможные санитарные мелочи — очки, чехлы для обуви, пластиковые фартуки… Резиновые перчатки, пересыпанные каким-то белым порошком, оказались слишком велики — ее пальцам не хватало по крайней мере дюйма, чтобы заполнить пустоту. Дважды проверив, сможет ли она управляться в этих нелепых перчатках со своим фотоаппаратом, Сонора выяснила, что все-таки сможет. Затем она убедилась, что пленка заправлена, а батареи заряжены, и через маленький тамбур прошла в операционную.

В зале, где проводилось несколько вскрытий одновременно, раздавался звук капавшей из крана воды. Большие мусорные баки были переполнены. Стойкий запах крови все же перебивался ароматом лосьона «Кальон Весталь».

Доктор Беллэйр, прижав локти, к бедрам, изучала рентгеновские снимки, развешанные на стене. Из-за ее плеча выглядывал Эверсли.

— Вот здесь. — Беллэйр указала на один из снимков.

Эверсли согласно кивнул:

— Что-нибудь нашли?

— Следы пули.

— Значит, в него еще и стреляли? — спросила Сонора, почесав в затылке.

— Похоже на то.

Вдруг, словно по мановению волшебной палочки, тележка с телом Марка Дэниелса, сама подъехала к столу. Вытянув шею, Сонора увидела Марти, толкавшего тележку сзади и почти незаметного за высоко приподнятой головой покойника. Она осторожно отошла в сторону. Марти всегда утверждал, что он хорошо ориентируется, и никто не хотел вступать с ним в открытый спор насчет особенностей коротышек, однако не далее как месяц назад он наткнулся на какого-то зазевавшегося патологоанатома, а на прошлой неделе сам получил нокаут от одного из лаборантов. Поэтому любое столкновение с ним могло быть воспринято как умышленное.

Через некоторое время тележка была установлена рядом со смотровым столом из нержавеющей стали, к которому была подведена водопроводная вода и система слива.

— В больничном отчете ничего подобного не отмечено, — покачал головой Эверсли.

Беллэйр повернулась в его сторону:

— У них и без того забот хватает. Давайте-ка лучше переложим его на стол.

Придвинув к изголовью стола табуретку, Марти забрался на ее перекладину. Как и большинство карликов, он был достаточно крепкого телосложения. Сонора отметила, что перчатки плотно облегают его руки. У Марти были кудрявые, жесткие волосы коричневого цвета. Его закрученные вверх усы уже тронула легкая седина.

Две девушки — студентки старших курсов медицинского факультета — тоже заняли место у стола. Брюнетку, насколько Сонора помнила, звали Аннетт, а рыжеволосая была ей незнакома. Аннетт, как обычно, выглядела неприветливой, хотя и непонятно почему. Волосы ее были аккуратно подстрижены в дурацкий кружок. Сонора не понравилась ей с первого взгляда, да и у Соноры не было оснований симпатизировать ей.

Эверсли расстегнул «молнию» пакета с трупом, и все, кроме Соноры, подхватили тело Марка Дэниелса, чтобы переложить на стол. Сонора потерла кончик носа, подумав, насколько неприглядно выглядит сейчас Марк. Тыльная часть его бедер и ягодицы обожжены не были. Кровь прилила туда уже после смерти, придав коже темный оттенок, напоминавший цвет синяка. На стол из носа Марка Дэниелса вытекла маленькая струйка бурой крови.

— Никакой одежды на нем не было, так?

— В больнице говорят, что она в морге, а в морге говорят, что в больнице, — усмехнулся Эверсли. — Легче узнать среднеевропейское время…

Беллэйр покачала головой:

— Видя это тело, госпожа следователь, не приходится говорить о какой-либо одежде. Только врач «скорой помощи» может ответить вам наверняка, хотя при таких ожогах одежда, как правило, отпечатывается на коже, будь это пряжка ремня или что-нибудь другое.

— Пожарные также не обнаружили никаких следов одежды. Получается, что одежду забрала убийца. Если вы что-нибудь все-таки обнаружите, сообщите, пожалуйста, мне — я должна быть убеждена на все сто процентов.

Присутствующие понимающе кивнули. Каждому хотелось поучаствовать в детективном расследовании.

Эверсли открыл кран и принялся обмывать труп. Марти взялся обрабатывать голову — белую и скользкую, как слизень. Нажав носком обутой в сапог ноги на педаль диктофона, Беллэйр приступила к осмотру тела. Остальные, включая Сонору, застыли в ожидании у края стола.

— Объект осмотра — белый мужчина, двадцати двух лет, который подвергся…

Затем последовало длинное и нудное описание обгоревшей кожи по мере ее скрупулезного осмотра через лупу пятикратного увеличения. Сонора зевнула и подумала: «Интересно, сделал ли Том домашнюю работу по алгебре?»

Она обвела взглядом впалый живот и плоские ягодицы Марка Дэниелса, его безволосый, блестящий череп и попыталась сравнить эти останки с тем, что она видела на фотографиях. Да, этот парень уже никогда не сможет стать таким, как его брат.

Эверсли взялся за свой фотоаппарат:

— Еще один щелчок «Кодака» на память.

Все вздрогнули. В резком свете фотовспышки череп Дэниелса стал похож на сверкающую луну. Беллэйр тем временем принялась осматривать отверстие, проделанное пулей. Сонора достала блокнот и сделала первую запись. В перчатках было жарко, и руки вспотели под толстым слоем резины. Беллэйр вытащила из раскрытого рта Дэниелса дыхательную пластиковую трубку. Послышались бульканье и легкий треск.

Эверсли убрал камеру и обратился к сотрудникам:

— Разбирайте свои скребки, ребята. Пора строить каноэ.

Сонора услышала визг миниатюрной циркулярной пилы, при помощи которой сотрудники морга сделали Y-образный разрез на груди Дэниелса. Сначала, словно плотный фартук, они откинули толстый слой кожи, обнажив, будто в лавке мясника, мышечные и жировые ткани. Воздух наполнился густым запахом внутренностей человеческого тела.

— Что-то мне нехорошо, — рассеянно пробормотала Сонора.

Эверсли и Беллэйр внимательно посмотрели на нее. Они всегда были готовы к тому, что кому-нибудь из присутствующих при вскрытии — в особенности человеку, не входящему в круг специалистов-патологоанатомов, — может стать плохо и он грохнется на пол. И хорошо еще, если в результате подобного случая несчастный попадал из морга в приемный покой «скорой помощи». Хуже, если из морга его возвращали мертвым, с расколотой башкой.

— Нет-нет, ничего, мне просто показалось, — успокоила она их.

Впрочем, Беллэйр и так была спокойна. А Эверсли даже язык высунул от напряжения. Он сделал пару мощных сквозных разрезов, вскрыв грудную клетку Марка Дэниелса, и группа приступила к разделке трупа. Сначала они выскребли кишки, затем удалили внутренние органы и, взвесив их, отправили в лабораторию, где студенты-медики готовили образцы срезов ткани, которые помещали затем в сосуды с консервирующей жидкостью.

Беллэйр отсосала в специальную чашку кровь из грудной полости, а рыженькая ассистентка при помощи шприца извлекла несколько миллилитров мочи из мочевого пузыря.