Универсальный дарвинизм показывает, что, коль человек не является продуктом божьего творения, то исчезает его исключительность среди всех других живых организмов. Это значит, что нет «высших» и «низших» форм жизни. С точки зрения эволюции одна форма жизни так же хороша, как и любая другая.
Многим людям, верящим, что они признают эволюцию, чрезвычайно трудно, тем не менее, признать факт абсолютной нецеленаправленности эволюции.
Признать алгоритмичность эволюции. Мы связываем с алгоритмами цепь последовательных шагов, необходимых для достижения цели, в основном с компьютерами. Эволюция есть не что иное, как алгоритм, осуществляющийся в живой природе, а не в компьютере. Логика алгоритма при этом проста как самая примитивная компьютерная программа — воспроизводить те существа, которые могут выжить в селекционном процессе. Именно эта простая логика является причиной нашего появления в этом мире и ни что другое. Дэниел Деннет описывает весь эволюционный процесс как алгоритм, являющийся бездумной процедурой, но следствием выполнения которого может возникнуть некоторый конечный продукт. Алгоритм совершенно бездумен, однако его бездумное выполнение приводит к результату. Бесчисленные поколения живых существ в течение миллионов лет производили потомство. Кое-кто из этого потомства был лучше адаптирован к окружающей среде и передавал эти качества своим наследникам. Окружающая среда сама менялась в результате появления всё более адаптированных организмов. Таким образом, процесс протекает непрерывно.
Алгоритм всегда должен приводить к одному и тому же результату, если начальные условия его выполнения совпадают. Из этого следует что, если эволюция следует алгоритму, её результат должен быть предопределён и предсказуем, что, однако, не так, поскольку здесь вмешивается хаос. Согласно теории хаоса, начальные условия никогда не могут совпадать, да и в процессе выполнения алгоритма всегда происходит что-то непредвиденное. Поэтому, хотя мы имеем алгоритм, имеем образец, мы не можем предсказать результат, пока не выполним алгоритм до конца. Малейшие различия в начале и в процессе выполнения приводят к непредсказуемым результатам. Эволюция именно такова.
Эволюция базируется на репликаторных способностях генов. Эгоистичные гены копируются и делают это волей-неволей, поскольку обладают возможностью продуцировать элементы, необходимые для их копирования. Они не могут предвидеть результат своей деятельности, у них нет конечной цели, нет плана или схемы. Они просто копируются. Некоторые делают это лучше, другие хуже. Выживают лучшие, эволюция продолжается.
В «первичном бульоне» на земле (во время оно) появились стабильные молекулы, Докинз называет их «репликаторы», отличительной особенностью которых была способность делать копии самих себя. Количество репликаторов всё время увеличивалось, поскольку они производили в большом количестве точные и стабильные копии. Часть репликаторов проявляла хищническое поведение и использовала все прочие существовавшие в то время молекулы в качестве строительного материала для собственной репликации. Другие репликаторы, защищаясь от хищников, стали окружить себя протеиновой оболочкой. Выжили именно эти «другие» репликаторы, которые производили всё более сложные белковые оболочки, хотя часть из них стала, в свою очередь, хищниками. Докинз называет эти усложнённые протеиновые оболочки «транспортными средствами», «носителями». Носители взаимодействуют с окружающей средой и от того, насколько они успешно это делают, зависит, в конечном счете, успех репликаторов, находящихся внутри этих носителей. Не совсем приятно осознавать, что успех носителей — всех организмов, проживающих или проживавших когда-либо на земле, означает не что иное, как простое увеличение пропорции одних репликаторов по отношению к другим.
Наши гены являются репликаторами, мы лишь носители или, лучше сказать, распространители генов. Мы существуем лишь потому, что являемся удачным приспособлением для копирования генов. В этом и состоит реализация «ужасной идеи Дарвина» в современной теории эволюции: мы являемся машинами для выживания, созданными бездумными репликаторами — результат реализации алгоритма, называемого естественным отбором.
Ещё раз, мы должны, наконец, раз и навсегда осознать, что мы появились и существуем на земле по одной единственной причине — производство носителей, распространителей, служит репродуктивным целям репликаторов.
Люди являются наиболее сложной разновидностью носителей, обладающей гибким интеллектом и сконструированной так, чтобы быть способными тонко приспособится к любым изменениям окружающей среды. Каким образом гены контролируют наш мозг? «Гены могут только постараться заблаговременно наилучшим образом выполнить свою работу, продуцируя для себя быстродействующий компьютер. Как и программисты, пишущие программы для игры в шахматы, гены должны `инструктировать` свои машины для выживания не в деталях, но в общей стратегии и обучить их некоторым хитростям для обхода возникающих трудностей… Преимущество подобного типа программирования состоит в том, что он позволяет значительно сократить количество детализированных правил, которые необходимо встроить в оригинальную программу. (Человеческий мозг является) кульминацией эволюционной тенденции освобождения машин для выживания как независимо действующих на основе самостоятельно принимаемых решений специй от их высших хозяев, генов... Определяя способ существования машин для выживания и того, как будет построена их нервная система, гены осуществляют свою полную власть над поведением. Но ситуативные решения о том, как вести себя в данный момент, принимаются нервной системой самостоятельно. Гены определяют общую политику, мозг — исполнение. Однако, по мере того, как мозг становится всё более развитым, он всё более вмешивается в политические решения, используя такие трюки как научение и имитационное моделирование. Логическим завершением этой тенденции, не реализованном ещё ни в одном живом существе, стало бы для генов программирование только одной суперглобальной инструкции: делайте всё, что вы считаете необходимым для обеспечения нашего выживания»(Dawkins, R., The selfish gene. New York: Oxford University Press 1976, р.55-60).
Докинз выделяет два типа контроля, который осуществляют гены: «короткий поводок» и «длинный поводок». Мы с вами сидим, само собой разумеется, как «высшие» существа, на длинном поводке. По Докинзу, контроль длинного поводка являет собой дополнение, а вовсе не замещение генетически обусловленного контроля короткого поводка, встроенного в мозг на ранних этапах эволюции. Это означает, что различные типы контроля мозга как бы расположены в нём слоями, при этом верхний слой может влиять на решения нижнего слоя. В человеческом мозге, как мы уже с вами убедились на примере автономного комплекса систем и аналитической системы, все виды контроля осуществляются симультанно, что может приводить и приводит к когнитивным конфликтам.
Обратимся к пчеле, обладающей типичным «дарвиновским мозгом» — термин Дэниэла Деннета (Dennett, Daniel C.,Darwin's dangerous idea. Penguin Books London, 1995), имеющим следующую структуру целей:
Синяя зона представляет совпадающие интересы пчелы и генов. Если пчела решит врезаться в дерево, то это будет противоречить и интересам генов, поскольку пчела способствует поддержанию существования всего улья и, следовательно, успешной репликации, и интересам самой пчелы как целостного организма. Однако цели в жёлтой зоне служат интересам только генов и противоречат интересам пчелы. Когда пчела жертвует собой как носителем, защищая улей, это противоречит её собственным интересам. Это важный момент — гены всегда готовы пожертвовать носителями для реализации своих собственных интересов.
Все цели пчелы генетически детерминированы. Для генов не имеет особого значения, совпадают их интересы с интересами носителя или нет. Пчела, впрочем, ничего не знает об этом и не может отличить свои собственные интересы от интересов генов.
