ВИКТОР (один). Дворянская кровь… мужик… Я понимаю, почему сюда отказываются ехать работать… Эти степи барьером отгородились от света! Здесь все живут исключительно прошлым…
Вбегает КАТЯ.
КАТЯ. Витя, мне жаль вас. Молодежь веселится, а вы один в сторонке прячетесь! Пойдемте в зал! Не спорьте с гостями.
ВИКТОР. Катя, поймите хоть вы меня! Не могу же я молчать, когда лгут. Ведь я недавно из Москвы, из центра политической жизни страны! Мы знаем в лицо каждого из деятелей революции! Мы своими руками складываем кирпичи нового дома, что зовется республикой! Не могу я молчать, когда какой-нибудь враль вроде помещика Шантеклерова начинает говорить о несуществующих вещах!
КАТЯ. О, как вы ненавидите этого великого человека! Виктор, я понимаю вас! Ваше сердце дрожит от обиды… Любовь воспламеняет сердце и наполняет его гневом…
ВИКТОР. Катя, во мне говорит возмущение и негодование. Я питаю презрение к нему за вас. Он же смеется над вами, вашей наивностью, над вашим легковерием.
КАТЯ. Виктор, тише! Николай Михайлович идет сюда! Дайте вашу руку.
Уходят.
Слегка подвыпивший ШАНТЕКЛЕРОВ.
Очень пьяный ЗАПЕКАНКИН.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Мне нужно объясниться! Я не могу краснеть за тебя каждую минуту!
ЗАПЕКАНКИН. Не понимаю. В чем дело?
ШАНТЕКЛЕРОВ. До сих пор в ушах звенит общий смех.
ЗАПЕКАНКИН. Нажрались самогонки, вот и хохочут.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Я не знал, куда от стыда деться, когда ты со студентом заспорил.
ЗАПЕКАНКИН. Я защищал свое пролетарское происхождение! Этот мужик заявил, что его отец крестьянин, а я ему ответил, что моим отцом было двое рабочих!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Замолчи, да замолчи!
ЗАПЕКАНКИН. Я ничего не вижу смешного в том, что удвоил свое пролетарское происхождение.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Подумал бы, кто же имеет двух отцов? Ты перепил. Уезжай домой! Немедленно уезжай!
ЗАПЕКАНКИН. Не могу! Женюсь!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Женишься!
ЗАПЕКАНКИН. Через два часа! Амба! Крышка! Готово!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Ничего не понимаю.
ЗАПЕКАНКИН. Каюк! Иду за ответом! «Эх, да яблочко, что ты катишься!..»
Уходит.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Связался на свою голову с негодяем.
В гостиную вбегает группа молодежи.
1-я ПОДРУГА. Наконец-то мы вас нашли!
ВАРЯ. Николай Михайлович, без вас скучно!
2-я ПОДРУГА. Николай Михайлович, останьтесь с нами!
КАТЯ. Старики просят перейти в буфет, а мы решили не уступать вас без боя!
3-я ПОДРУГА. Очаровательный Николай Михайлович! Как мы рады, как мы рады, что вы с нами!
ЗИНА. Вы не уйдете? Не правда ли? Я прошу об этом!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Если бы я был обычный кавалер, я сказал бы: лежу у ваших ног, но как солдат революции произношу: слушаюсь!
Из буфета выбегают ФЕНАЦЕТИНОВ, НАСТАСЬЯ АЛЕКСЕЕВНА, БОЦ-БОЦЯНСКИЙ и ДРУГИЕ ГОСТИ. Все выпивши.
БОЦ-БОЦЯНСКИЙ. Ага, вот где он! Я гляжу, кого-то нет. Думаю, кого? Кого недостает? И только когда Карпий Силистрович, который слегка вздремнул у окна, начал спросонья орать: «Повесить! Расстрелять!..»
ГРОБОЖИЛОВ. Это я орал!
БОЦ-БОЦЯНСКИЙ. Мы почувствовали, что вы ушли.
ГРОБОЖИЛОВ. Без вас точно солнце без луны!
ОТЕЦ ГАВРИИЛ. Темно, темно во облацех!
БОЦ-БОЦЯНСКИЙ. В буфет! Господа, предлагаю в буфет, за луной и солнцем!
КАТЯ. Мы Николая Михайловича не отдадим вам!
1-я ПОДРУГА. Николай Михайлович!
2-я ПОДРУГА. Ваше слово!
ВАРЯ. Мы готовы к бою!
3-я ПОДРУГА. Беритесь за руки!
Девицы окружают кольцом ШАНТЕКЛЕРОВА.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Товарищи и вы, прекрасные женщины, благодарю вас всех за дружбу… и внимание. В этой уютной гостиной я отдыхаю душой и телом!
ФЕНАЦЕТИНОВ. Что мы? Мы — бациллы! Мы передатчики не болезней, нет, а настроений! И все, что мы слышали от вас, ваши лекционные изложения, это те чудесные капли, та микстура, без которой нет в жизни радости, а значит, настроения. Понятно?
НАСТАСЬЯ АЛЕКСЕЕВНА. А по-моему, для настроения все же необходимо вино.
БОЦ-БОЦЯНСКИЙ. Настаиваю: в буфет! В буфет!!
ШАНТЕКЛЕРОВ. В этой гостиной так уютно…
НАСТАСЬЯ АЛЕКСЕЕВНА. Не остаться ли нам всем в этой комнате?
БОЦ-БОЦЯНСКИЙ. И не заключить ли здесь нашу беседу, начатую еще в буфете уважаемым Николай Михайловичем?
ГОСТИ. Согласны! Мы согласны!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Я весьма польщен общим вниманием…
НАСТАСЬЯ АЛЕКСЕЕВНА. Карпий Силистрович, вы распорядитесь насчет вина!
ГРОБОЖИЛОВ. Слушаюсь…
ШАНТЕКЛЕРОВ. Товарищи, садитесь!
Все усаживаются вокруг Шантеклерова, ГРОБОЖИЛОВ несет бутыль с вином и начинает разливать.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Все, о чем мы раньше беседовали, настолько обычно в полной различных превратностей судьбе ответственного работника, что уже ничему не удивляешься.
КАТЯ. Как это интересно! Точно сказочный роман развертывается перед глазами, когда слушаешь вас…
1-я ПОДРУГА. Сказка! Очаровательная сказка из «Тысяча и одной ночи»!
2-я ПОДРУГА. Я умираю от любопытства!
ВАРЯ. И вы обо всем просто говорите, как будто бы вся ваша жизнь не кровью благородного сердца была написана, а текла так же спокойно и лениво, как наша, обывательская!
3-я ПОДРУГА. Да! Ах!., ваша жизнь — один волнующий роман!..
БОЦ-БОЦЯНСКИЙ. Не угодно ли вина?
ОТЕЦ ГАВРИИЛ. Во беседе вино — причина всякой мысли. Выпьем по баночке!
ШАНТЕКЛЕРОВ (выпивая). Вы очень любезны!
КАТЯ. А скажите, Николай Михайлович, страшно на баррикадах?
ШАНТЕКЛЕРОВ. Как вам сказать? Вначале — да, ну а потом — нет! Лежишь на мостовой, качаешься на телефонной проволоке, взлетаешь на трамвайные вагоны, машешь красным знаменем и думаешь единственно о том, когда над землей взойдет солнце свободы.
ЗИНА. Как все это интересно!
3-я ПОДРУГА. Изумительно!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Иногда идешь в атаку! Стреляешь, ты убиваешь, тебя убивают — и всюду кровь! Направо, налево сначала реки, потом озера, наконец, море крови окружает тебя, и ты, как необитаемый остров, колышешься на кровавых волнах и в руках держишь флаг…
ЗИНА. Флаг?
1-я ПОДРУГА. Атласный флаг?
ШАНТЕКЛЕРОВ. Ну да, флаг!
КАТЯ. Брр!.. Страшно!
2-я ПОДРУГА. Страшно, но красиво! Безумно красиво!
ШАНТЕКЛЕРОВ (пьянея). Страшно? Вы сказали: страшно? Ничуть! Ветер тебя носит с севера на юг, с юга на север!.. Пить захочешь — пьешь горячую, алую кровь, пьешь, как вино, как воду!
1-я ПОДРУГА. Ваши слова напоминают мне Майн Рида, Фенимора Купера!
ГРОБОЖИЛОВ. И вы изволили сами ее пить?
3-я ПОДРУГА. Как это интересно! Я не могу спокойно слушать!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Сам! Вот как это чудесное вино!
