СОРОКИН. Какую опять карту?
ШАЙКИН. Приложение к моим воспоминаниям… о фронтах…
СОРОКИН (ласково). Я чувствую, что вы прекрасный человек, товарищ Шайкин, честный, искренний. Но все-таки смешной… У вас сердце на виду болтается… Так нельзя, голубчик… Оторвут или харкнут… Бросьте свои разговоры о фронтах… Над вами все смеются…
ШАЙКИН. Как? Бросить о фронтах? С фронтов и началось все! Вся Октябрьская революция с фронтов ведь началась. И фронтами кончится все… Я жду: вот-вот опять откроются фронта… Тогда я снова… оживу…
СОРОКИН. Вы всю Гражданскую войну пробыли на фронте?..
ШАЙКИН. И империалистическую, и Гражданскую, с начала до конца.
СОРОКИН. А почему же ордена Красного Знамени не имеете?
ШАЙКИН. Мы тогда отказывались… Стыдились брать награды. Думали — сама революция — есть высшая награда на все сто процентов.
СОРОКИН (удивленно). И сознательно не хотели наград?
ШАЙКИН. А как же? Георгиев у меня было три штуки{295}. Я их выбросил в помойку. Эх, товарищ Сорокин, я сейчас инвалид, а когда-то был героем… И буду еще, подождите…
СОРОКИН. Ну, вот и готово всё… Можно и гостей ждать…
ШАЙКИН. Татьяна Константиновна удивится — придет…
СОРОКИН (задумчиво). Она, вероятно, задержится… Хотите попробовать коньяку? (Наливает две рюмки.)
ШАИКИН. Мне пить нельзя… Нутро все исковеркано… Как выпью — одежду рву на себе и плачу, с визгом, как грудной младенец…
СОРОКИН. Ну, тогда вам пить вредно. (Выпивает рюмку.)
В это время слышен автомобильный рожок.
ШАЙКИН. Пролетариат подкашливает за окном…
СОРОКИН. Машина?
ШАЙКИН. Да… Когда я отнял шапку у бандита Махно{296} и через это в плен попал, то вся наша красная дивизия подумала: «Нет больше Шайкина на свете». А я бежал… Был раненый, а уполз. Подползаю это я к своим и лег под тачанку… Сам Котовский{297} подходит ко мне и спрашивает: «Неужели это ты, товарищ Шайкин? Так оброс волосами?» — «Я, говорю, товарищ Котовский, — смертельно раненный…» Тогда он мобилизовал по всей дивизии у сестер милосердия подушки, дал свой личный экипаж и приказал везти меня по шоссе в город осторожнее. Двадцать пять верст везли меня шагом. Личный вестовой Котовского впереди едет и вот так нагайкой подает сигналы кучеру, дескать, камень на шоссе или выбоина, осторожнее, не побеспокойте раненого…
Входит ГАРСКИЙ с цветами, предварительно постучав.
СОРОКИН. Да, войдите! A-а! Мосье Гарский! Здравствуй, дорогой. Входи… Ну, зачем же эту ерунду? (Указывает на цветы. Шайкину.) Большое спасибо вам, товарищ… Вы мне помогли приготовить стол… Берите апельсин…
ШАЙКИН берет и уходит.
ГАРСКИЙ (косится на Шайкина). А Татьяна Константиновна?..
СОРОКИН. Она задержится… вероятно, в университете… У нее сегодня семинарий… Или что-то в этом роде.
ГАРСКИЙ (ставит цветы на стол). Музыкантов я пригласил. Сейчас будут… Я еду к вам, Николай Алексе-ич, а в голове такая уйма планов и проектов… Мы, оказывается, не чувствуем величия эпохи… Эпоха величайшего героизма, пафоса строительства! А мы на это смотрим как-то… спустя рукава…
СОРОКИН. Эпоха небывалая…
ГАРСКИЙ. Неповторимая… Ежесекундно рождаются ослепительнейшие идеи самых грандиознейших начинаний!..
СОРОКИН. Но в серых буднях мы не чувствуем величия эпохи. И я первый грешник в этом… Раньше чувствовал, а вот сейчас… Бесконечный конвейер мелькающих перед глазами вещей, людей. Притом окрашенных в единый серый цвет…
ГАРСКИЙ. А я привез на ваше утверждение оригинальнейший план, Николай Алексеич!.. Но не ругайте… Я хочу к вашему приезду из-за границы приготовить генеральную реорганизацию всех наших предприятий…
СОРОКИН. Давайте, давайте… Вы один меня радуете неиссякаемым энтузиазмом…
ГАРСКИЙ. Я хочу покончить с этой российской инквизицией… Или мы в самом деле передовая страна рабочих и крестьян, или российские кустари от стали и соломы…{298}
СОРОКИН. Ха-ха… Да-да… (Смотрит в план.) Это остроумно!..
ГАРСКИЙ. Труд должен быть радостью, удовольствием, а не страданием… Ритм труда, музыка работы…
СОРОКИН (смеется). Но останется Воронин за меня, и он в три дня расшибет вдребезги всю твою поэзию труда, хе-хе-хе…
ГАРСКИЙ (гордо). Едва ли… Я, знаете, человек определенный. Либо мне верят, и я подчиняю всех интересам производства… либо мне не доверяют, и я плюю… Я немедленно уйду, если Воронин будет нервировать…
СОРОКИН. Прошу не делать глупостей… Ты работаешь пока с Сорокиным, а не с Ворониным…
ГАРСКИЙ. Он — кустарь… Он будет тыкать нос во все мелочи, нервировать фельдфебельским отношением. В пределах швейной мастерской он был бы неплохим хозяином, но в тресте…
СОРОКИН. Да. Искусство управлять не всякому дается, батенька… (Читает план.) Так, значит, план твой утвердить? (Подписывает план.)
ГАРСКИЙ. Воронин вчера ночью забрал бухгалтерские книги на квартиру, нанял подпольных бухгалтеров и выяснял правильность ведения дела…
СОРОКИН. Не может быть!
ГАРСКИЙ. Да, да, да… С утра сегодня задает мне самые неожиданные, с его точки зрения, вопросы…
СОРОКИН. Разве?
ГАРСКИЙ. Да, да… Я помню, когда учился в берлинском институте, был у нас профессор…
СОРОКИН. О-о-о-о! Если он в самом деле будет здесь чудить, вы немедля, батенька, черкните мне. Я совсем не желаю возвращаться в разоренное гнездо…
ГАРСКИЙ. Вот еще, Николай Алексеич, чек на предварительные расходы по реорганизации…
СОРОКИН. Подмахнуть? (Подмахивает чек.)
ГАРСКИЙ. А вы не сможете сейчас по партлинии согласовать вопрос так, чтоб не Воронин был у нас, а, например, Трубкин?..
СОРОКИН. Но он же заграницей?..
ГАРСКИЙ. Только что вернулся… утром…
СОРОКИН. Великолепно!
ГАРСКИЙ. Трубкин сочетает в себе твердокаменнейшего большевика и крупного специалиста… А искусству управления и Воронин может поучиться у него…
СОРОКИН. Правильно! Великолепно!.. Я утром же это согласую по партийной линии. Чудесно! Лучшего желать нельзя…
Уходят. Слышны звуки рояля. Входит в правую дверь ТАНЯ.
Навстречу ей СОРОКИН.
ТАНЯ. Я пришла по вашей просьбе…
СОРОКИН. Таня! Ты едешь со мной заграницу! Какие бы силы не препятствовали этому, я тебя беру с собою!
ТАНЯ (радостно). Да?
СОРОКИН. Да! Меня мучают, жалят со всех сторон! Ты не понимаешь, мое счастье, чтó ты для меня! (Обнимает.)
ТАНЯ. И я так настрадалась за эти часы! Прости, я наговорила дерзостей тебе.
СОРОКИН. Полно, полно, голубочек мой! (Смотрит на нее, любуется, потом обнимает.) Капризка ты моя маленькая!
В дверь стучат.
Войдите!
