ЛЮБА. Митя повесился.
АННА ПЕТРОВНА. На моей жилплощади? Так-то вы о жене заботитесь. Разве не знаете, что Люба покойников боится? А платки где? Батюшки, на полу. Значит, опять перестирывать.
ГНОМОВ. Позвольте внести ясность. (Мите.) Вы покончили с собой или нет?
МИТЯ. Отчасти покончил.
ГНОМОВ (Любе). Причины вам известны?
ЛЮБА. Он в театре с актрисой целовался, а я застала.
МИТЯ. Говорите лучше о себе. Вы клялись, что Саша Быстрый больше для вас не существует.
ЛЮБА. Да, клялась.
МИТЯ (вынимая письмо). А это что?
ЛЮБА. Мое письмо. Как оно к тебе попало?
МИТЯ. Не беспокойтесь, я его не читал.
ЛЮБА. Напрасно. Ты должен знать о моих с ним отношениях.
МИТЯ. Теперь вы этих отношений даже не скрываете? Это называется… сейчас… (Смотрит в словарь.) Бесстыжий цинизм.
АННА ПЕТРОВНА. Люба, ты не так с ним разговариваешь. (Мите.) Кто вы такой? Вы муж моей дочери без отдельной площади. Что же вы себе позволяете? С актрисами, как маленький, целуетесь. Самоубийствами занимаетесь. Стираные платки на пол шваркаете. Товарищ Гномов, прошу выписать этого гражданина.
МИТЯ. Как? Значит, пожитки собирать?
АННА ПЕТРОВНА. Собирайте.
ЛЮБА. Мамочка…
АННА ПЕТРОВНА. И ты еще за него заступаешься.
МИТЯ. Люба… (Пряча письмо.) Вот все, что от тебя осталось.
ЛЮБА. Митя, прочти письмо.
МИТЯ. Я прочту, когда тебя забуду. А сейчас у меня в сердце короткое замыкание.
ЛЮБА. Митя, Митя…
АННА ПЕТРОВНА. Люба, не унижайся. Без мужа мы не останемся. Правда, гражданин Гномов?
ГНОМОВ. Не знаю-с.
АННА ПЕТРОВНА. То есть как — не знаете? Вы же сами намекали относительно ваших брачных стремлений в Любину сторону.
ГНОМОВ. Извините, наивен был. Не знал, что она мужу с посторонним мужчиной изменяет.
ЛЮБА. Гражданин Гномов, это клевета.
ГНОМОВ. Виноват-с. У меня доказательства есть. Я сам был преступным почтовым голубем и ваши любовные письма переносил.
ЛЮБА. Молчите. Как вы могли думать, что после Мити я за этого гнома выйду.
ГНОМОВ. Я тоже свой половой вопрос с вами решать не могу.
Уходит, за ним АННА ПЕТРОВНА.
Зажигаются все лампочки. В дальнейшем они гаснут постепенно.
С последней строчкой куплета становится почти темно.
ЛЮБА (поет).
Мы жили вместе. И тогда я
Такой счастливою была…
Теперь я только вспоминаю,
Как жизнь моя была светла…
Иную он избрал дорогу,
Она влекла его сильней.
И погасает понемногу
Вся радость милых прежних дней.
И он ушел. Теперь одна я,
Навек одна. Всегда одна.
Последний свет мой угасает,
В душе ненастье, в сердце тьма.
Последний свет мой угасает,
В душе ненастье, в сердце тьма.
МИТЯ (входит). Хорошо. (Свет загорается.) Я уйду. Но когда в театре сыграют мою пьесу, вы обо мне вспомните. Я еще знаменит буду.
Входит АННА ПЕТРОВНА.
Настанет время, когда Гномов прибьет на фасаде этого дома мраморную доску: «Здесь страдал и боролся с темнотой великий Митя Сизов». А рассказ о том, как вы, Анна Петровна, выгнали меня из дома, войдет во все хрестоматии, и, когда учитель грядущих поколений спросит, кто такая Анна Петровна Благовидова, школьники ответят: «Она была… (ищет в словаре, не найдя, закрывает) …стерьва».
ИНТЕРМЕДИЯ ТРЕТЬЯ
САТУРН, ГАЛУНОВ, ЮНОНА, ГРААЛЬ, ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА, АКТРИСЫ, АКТЕРЫ.
Стол, скамья.
САТУРН (с бумагой в руках). Вот. Получен запрос. (Читает.) «Ведутся ли в театре собеседования на темы общественного значения и вообще культурно-просветительные работы». Не желая краснеть за вашу неграмотность, я до прихода инструктора хочу лично приступить к просветительной работе.
СТАРАЯ АКТРИСА. Я по возрасту от принудительных работ освобождена.
САТУРН. Здесь не принудительные работы, а просветительные, без замены штрафом.
ГРААЛЬ, которая пытается идти.
А вы куда?
ГРААЛЬ. Я не могу остаться. У меня эпидемия гриппа.
САТУРН. В порядке товарищеской дисциплины всякие эпидемии запрещены.
ПОМРЕЖ. Стыдитесь, товарищи. Я со своей стороны предлагаю, не откладывая в долгий ящик, назначить собеседование минута в минуту через полтора месяца и всех уклоняющихся…
Идет к выходу.
САТУРН. Стой, стой. Мы сегодня беседовать будем. Ну, куда ты бежишь? В буфет? А в красном уголке посидеть не можешь.
ПОМРЕЖ. Сатурн Иванович, не красна изба углами, а красна пирогами.
САТУРН. Милый, не будь мещанином, оставь пироги буржуазии. Итак, приступим.
АКТРИСА. Сатурн Иваныч.
САТУРН. Ну, что еще?
АКТРИСА. Ко мне воры залезли.
САТУРН. Где воры?
АКТРИСА. Дома у меня, на квартире. Залезли и грабят. Я пойду.
САТУРН. Откуда же вы знаете? Что вы, в контакте с ними, что ли? Сидите.
ПОМРЕЖ (как бы глядя в окно, медленно). А вот и пожарные поехали… (Сатурну.) В ваши края заворачивают.
САТУРН бежит было, но останавливается и плюет.
САТУРН. Что значит какой-то личный индивидуальный пожар в сравнении с пламенной эпохой, стоящей сегодня на повестке дня. Я говорю о французской революции. Это прекрасная тема, по поводу которой я предлагаю обменяться мнениями.
ТРАГИК. Против французской революции я ничего не имею.
ЮНОНА. Не понимаю, о чем здесь говорить. Я и так все наизусть знаю.
САТУРН. Знаете? Ничего вы не знаете. Назовите мне деятелей французской революции.
ЮНОНА. Какая невидаль. Пожалуйста. Мадам Сан-Жен, Две сиротки, Орленок{243}, Жанна д’Арк.
САТУРН. Стой, Жанна д’Арк… Жанна д’Арк была святая, а разве святая будет такими делами заниматься? Стыдитесь. Нет, уж лучше я сам сначала доклад сделаю.
СТАРАЯ АКТРИСА поднимает руку.
Ну?
СТАРАЯ АКТРИСА. Предлагаю ограничить время докладчика тремя минутами.
ВСЕ. Правильно. Правильно.
САТУРН. Тише. Приступаю к докладу. Итак, французская революция — это великое и радостное событие — стряслась… во Франции… В один прекрасный день… вечером. Ну, вот, значит, так. Тамошний народ купал тамошних спекулянтов в этой… в тамошней Неве. Ну, вот… Я вам лучше по книжке прочитаю.
