— Подумаю, — глухо ответил Венчиков и отсутствующим взглядом уставился в окно...

Как Шяштокас ни торопил шофера, дорога заняла добрых полчаса. Крылов-старший, увидев Фурсова, обнял его за плечи:

— Как ты, браток?

— Нормально. Спасибо Роману, выручил, ох как выручил. — Фурсов коротко рассказал, как обращались с ним бандиты, и попросил: — Антон Михайлович, первым делом давай направим пару хлопцев в дом на помощь Роману.

— Я тоже об этом подумал, — прищурился Крылов. — Коль ты оттуда вышел, значит, можно и туда пробраться. Только не пару хлопцев пошлем, а человек десять. И задачу им поставим — помочь нам изнутри.

Крылов отобрал десяток милиционеров и наказал им проникнуть в дом тем же путем, какой проделал Фурсов. Шяштокас попросился к Крылову.

— Антон Михайлович, а вдруг Роман не разберется, что это свои? Разрешите, я с ними?

— Хорошо, Альгис.

Получив подкрепление, Алимов вытащил из дверной ручки кочергу, откинул крючок и вышел во двор. Сашка сидел на прежнем месте.

— Что так долго? Я уже хотел сам идти. Думал, что-нибудь случилось.

— Кое-что случилось. Заходи — увидишь.

Сашка с готовностью направился в дом. Вошел в первую комнату и не успел раскрыть рот, как оказался на полу. Его быстро связали, сунули в рот кляп и уложили рядом с Гуляевым.

Шяштокас увидел в окно, что десятка два милиционеров уже перелезли через забор.

— Роман, можем приступать, людей хватает.

Но у Алимова был свой план. Он взял двух милиционеров и пошел с ними к воротам. Охранник с безразличным видом наблюдал, как они приближаются: Алимова он видел раньше рядом с Венчиковым и даже не подумал об опасности. Алимов подошел, взял в руки прислоненный к вербе обрез и спокойно сказал:

— Открой ворота.

— Зачем?

— Сказано — открой.

В этот момент бандит увидел, что к сараю с винтовками наперевес бегут какие-то люди.

— Кто это?

— Свои, не волнуйся. — Алимов настежь открыл ворота, снял с головы кепку и помахал ею. Из кустов на его сигнал выскочила еще группа милиционеров.

— Ты что?! — метнулся к Алимову бандит, но тут же замолчал: прямо в грудь ему уперлись стволы двух винтовок.

Алимов спокойно приказал:

— Свяжите его, товарищи, — а сам вместе с подбежавшими милиционерами бросился к сараю. Отстранил стоявшего наготове у двери Шяштокаса, вошел. Бандиты ни о чем не подозревали. Полагаясь на часового, одни по-прежнему беспечно играли в карты, другие дремали на сене, двое или трое чистили оружие.

— Ни с места! Руки вверх!

В дверь толпой ввалились милиционеры. Все произошло так быстро, что бандиты даже не успели пустить в ход оружие. Лишь один схватил обрез и попытался выстрелить, но кто-то из милиционеров опередил его — бабахнула трехлинейка, и бандит, схватившись за грудь, упал.

Алимов приказал:

— Всем сдать оружие и оставаться на местах!

У выхода из сарая стала быстро расти куча обрезов, винтовок, револьверов, гранат.

Антон Михайлович Крылов, посовещавшись с Шяштокасом и Алимовым, принял решение вывозить бандитов по группам на одном грузовике. Для этой цели он оставил Шяштокасу половину отряда, а сам с остальными милиционерами и Алимовым на легковом автомобиле и втором грузовике направился к лесной базе Данилы.

К вечеру там после короткой перестрелки были арестованы двадцать два бандита. Четверо в перестрелке были убиты. В отряде Крылова погиб один милиционер и один получил ранение.

Так закончилась первая крупная операция по борьбе с уголовной преступностью, проведенная Минской милицией, во главе которой стоял Михайлов. Впереди были другие операции — как против бандитов, жуликов, воров и спекулянтов, так и против главных врагов революционного народа — контрреволюционеров всех мастей.

Провал наступления на фронте вызвал небывалые волнения среди рабочих и солдат России. Временное правительство сорвало злобу на народе. Страну облетела страшная весть: меньшевики и эсеры в сговоре с буржуазией и контрреволюционными генералами расстреляли мирную демонстрацию трудящихся и солдат в Петрограде. Реакция обрушилась на большевистскую партию, начала громить большевистские газеты. 7 июля был издан приказ об аресте Ленина. Повсеместно проводились обыски, аресты. Июльские события означали конец двоевластия: контрреволюция делала ставку на террор и репрессии. Противопоставить этому можно было только одно — вооруженное восстание. Большевистская партия перешла на полулегальное положение. Владимир Ильич Ленин по решению ЦК был укрыт в подполье.

Нелегкое положение создалось и в прифронтовой Белоруссии. Для подавления революционных сил местная буржуазия и армейское командование вместе с националистами и соглашателями создали под предлогом усиления армии ударные батальоны смерти, союз георгиевских кавалеров, другие военные союзы и лиги. Они начали распространять погромные листки, требующие казни виднейших руководителей Минского комитета большевистской партии и Минского Совета.

...На столе перед Михайловым лежало тревожное письмо от Жихарева. Тот сообщал, что снова арестованы сотни солдат-большевиков. Командующий фронтом издал приказ о предании военно-полевому суду «за бунт против верховной власти и агитацию» не только военных, но и гражданских лиц.

«Эти меры, — писал Жихарев, — могут повлечь за собой нежелательные для нас последствия: ослабление наших позиций в армии и, как следствие этого, снижение революционной активности».

Михайлов и сам понимал сложность ситуации, и в последние дни все его раздумья были об одном: как организовать отпор контрреволюции: Резкий телефонный звонок оторвал его от тревожных мыслей. Он поднял трубку и услышал голос Мясникова:

— Чем занят? У меня тут Вячеслав Дмитриевич. Есть новости. И вообще надо поговорить.

— Хорошо. Иду.

Михайлов положил бумаги в сейф, запер его и вышел из кабинета. На первом этаже нос к носу столкнулся с Надей Катуриной.

— Откуда ты, Наденька?

— Прямо из Петрограда.

— Знаешь что, давай-ка твои вещи и вместе пойдем к Мясникову, там и побеседуем.

Михайлов подхватил увесистый саквояж, и они направились в комитет большевиков.

У Мясникова, кроме Онищука, были также Кнорин, Ландер и Любимов. Появление Нади Катуриной вызвало оживление: она никогда не приезжала без самых последних известий. Так было и на этот раз.

— Вы знаете, что мирная демонстрация рабочих и солдат в Петрограде потоплена в крови, — не дожидаясь расспросов, начала она. — Контрреволюция перешла в наступление. Первоочередная их задача — разгром большевиков. Им удалось приостановить выпуск «Солдатской правды» и «Правды». Многие наши товарищи арестованы. Мне поручено передать вам горячую благодарность за поддержку петроградских рабочих и солдат. Ваши энергичные протесты в связи с решением Временного правительства о наступлении на фронте и политические демонстрации в Минске сыграли свою роль. Кроме того, они показали всем, что позиции большевиков в Белоруссии, в том числе и в армии, сильны, как никогда. Теперь стоит задача добиться, чтобы на предстоящих выборах в Городскую думу прошло как можно больше большевиков. Вам для организации выпуска газеты Центральный Комитет прислал две тысячи рублей.

— Этого хватит на шесть номеров, — прикинул Мясников. — Ну что ж, остальное будет зависеть от нас самих.

— И еще, товарищи, — продолжала Катурина, — ЦК считает, что вы правы: назрела необходимость организационного объединения большевиков и централизации руководства революционным движением всей Северо-Западной области и фронта. Но имейте в виду, что централизация руководства движением даст эффект только в том случае, если во всех городах и большинстве воинских частей будут партийные организации. Надо подумать и о расширении географии забастовок и стачек протеста. И последнее. — Надя встретилась взглядом с Михайловым, улыбнулась. — Михаил Александрович, вам лично привет от Владимира Ильича. Он просил очень зорко следить за чистотой рядов милиции. Архиважно, как он говорит, чтобы она и впредь, как сейчас, целиком состояла из рабочих и солдат, сочувствующих большевикам. Да, кроме того, вы должны быть готовы выехать на две-три недели в Шую. Дата выезда будет уточнена.