— Я слышал ее, — сказал Агамемнон.

— Человек, о котором идет речь в этой байке, несет вину за гибель кошки, несмотря на то, что на самом деле он ее не убивал. Увы, такова реальность двух миров.

Агамемнон помолчал. Он смотрел на маску Тиресия, которая временами казалась сделанной из чеканного золота, а временами — из золотой парчи, поскольку она колыхалась, когда маг говорил.

После паузы Агамемнон спросил:

— О каких двух мирах ты говоришь?

— Мир Земли с его различными линиями времени и мир Лотереи.

— Значит, бежать некуда? Везде меня ждет наказание?

— Мой юный друг, я этого не сказал. Эта игра гораздо более сложна для понимания, чем ты можешь вообразить.

— Зачем создатели Лотереи делают это с нами?

— Потому что это является для них прекрасным бихевиористическим полигоном. Легендарная история Земли — абсолютный тест для тех, кто манипулирует линиями времени. Создатели Лотереи пытаются воссоздать эту историю, чтобы решить поставленные ею моральные уравнения.

— И как, получается?..

Тиресий пожал плечами, и Агамемнону на мгновение показалось, что под его плащом скрываются нечеловеческие формы.

— Поначалу это казалось хорошей идеей. Но вчерашняя хорошая идея зачастую выглядит совсем по-другому наутро.

Агамемнон помолчал.

— Так ты поможешь мне вырваться отсюда?

Тиресий кивнул.

— Отсюда можно выбраться по реке Времени.

— Никогда не слышал о такой.

— Вообще-то это метафора. Но Царство мертвых — место, где метафоры становятся реальностью.

— Метафора или нет, я не вижу кругом ни одной реки, — сказал Агамемнон.

— Я расскажу тебе, как до нее добраться. Тебе придется преодолеть пролив между Сциллой и Харибдой. Ты пройдешь по туннелю, который выведет тебя туда.

Агамемнон поежился.

— А нет ли какого-нибудь другого пути?

Тиресий покачал головой.

— Это единственный путь. Миновав Сциллу и Харибду, ты увидишь линию белых бурунов. Это река Забвения впадает в океан прошлого. Она тебе не нужна. Когда ты пересечешь ее, ты увидишь другую линию бурунов. Преодолев их, ты попадешь в реку, которая перенесет тебя из прошлого в будущее.

— С прошлым все понятно… но где это будущее?

— В месте, которое ты хорошо знаешь, Агамемнон. Не мешкай более. Отправляйся в путь.

Агамемнон поднялся и двинулся в указанном Тиресием направлении. Когда он оглянулся, маг уже исчез. Разговаривал ли он с ним на самом деле? Агамемнон не был уверен в этом.

Некоторое время спустя он действительно увидел полускрытый кустарником вход в туннель, уходящий под землю. Туннель был сделан из какого-то светлого металла, возможно алюминия; это был еще один вопиющий анахронизм, поскольку алюминий не использовался в Древнем мире, но Агамемнон не стал заострять на этом внимание.

У входа в туннель стояла женщина. Достаточно было лишь беглого взгляда на нее, чтобы понять, что подобная ей никогда ранее не рождалась на свет.

— Елена!

— Привет, Агамемнон, — сказала она. — Давно не виделись. Я пришла сказать спасибо за то, что ты отослал меня домой к Менелаю, и предложить тебе свое гостеприимство здесь, на Елисейских полях.

— Ты очень любезна, царица Елена. Но я должен идти.

— Должен?

Агамемнон кивнул. Никогда еще его душа не терзалась столь противоречивыми чувствами. Эта женщина была его воплощенной мечтой. На свете не было ничего чудеснее, чем быть любимым Еленой Прекрасной.

— Но твой новый муж, Ахилл…

— Ахилл великий воин и интересный мужчина, но он мертв, как и я. А мертвый герой не сравнится даже с живой с собакой. Ты жив. Жив и в преисподней! Такие чудесные обстоятельства крайне редки. Геракл, Тесей и Орфей, конечно, тоже были здесь, но только мимоходом.

— Я живой, — сказал Агамемнон. — Поэтому я тоже не смогу здесь остаться. Здесь нельзя находиться живым.

— Я поговорю об этом с Гадесом, — пообещала Елена. — Я ему нравлюсь — особенно когда его жена Персефона уезжает на полгода в царство живущих.

Перед глазами Агамемнона быстро промелькнули картины радужного будущего. Остаться здесь с Еленой — это был предел мечтаний. Никого и никогда он не хотел так, как ее.

Она протянула ему руку. Он двинулся к ней…

И услышал вдали голоса.

Он увидел две женские фигуры в небе. Одна из женщин была высокой, статной, коренастой, с распущенными темными волосами. Другая была молодой, высокой, стройной, с белокурыми волосами, собранными в пучок и скрепленными серебряным гребнем. Женщины шли с неба прямо к нему и горячо спорили.

— Ты должна сказать ему это прямо в лицо! — говорила старшая женщина.

— Мамочка, ни к чему устраивать сцены.

— Но он собирался убить тебя, как ты не можешь понять? Перерезать тебе горло на алтаре!

— Мамочка, мне жалко папу. Во всяком случае, есть другая версия, которая утверждает, что Артемида спасла меня и забрала в Тавриду, где сделала меня своей верховной жрицей.

— Агамемнон убил тебя! Если не буквально, то фигурально, не имеет значения, какой версии происшедшего ты будешь придерживаться. Он виновен в обеих версиях!

— Мамочка, угомонись.

— Ты, маленькая идиотка, ты сделаешь так, как я тебе скажу! Смотри, вон он, гнусный убийца. Эй, Агамемнон!

Агамемнон не собирался слушать дальше. Отпустив руку Елены, осознавая, что ему придется лишиться божественных наслаждений ради боли и неопределенности земной жизни, он бросился через подлесок и нырнул в белый металлический туннель.

Агамемнон был готов к крутому спуску под уклон, но не к движению по спирали. В туннеле было темно, и он не видел света в другом конце. Он вращался все быстрее, и казалось, здесь нет ничего, что могло бы остановить или хотя бы замедлить его ускорение. Он подумал, что, если его жена и дочь последуют за ним, будет совсем невыносимо.

Агамемнон продолжал стремительно ввинчиваться в темноту, задевая за стены туннеля. Внезапно падение резко оборвалось — туннель закончился. На мгновение его сердце замерло, когда он взлетел в воздух, а затем он рухнул в ледяную воду.

Шок от холодной воды был так велик, что он оказался практически парализован, не в силах сделать ни малейшего движения.

Преодолев пролив между Сциллой и Харибдой, разобравшись с реками Времени, Агамемнон вернулся в маленький и захолустный, но от этого не менее родной техасский городок. Первым, кого он здесь увидел, был Хозе, который стоял, облокотившись на припаркованный возле универмага пикап. Хозе задохнулся от изумления, когда увидел Криса.

— Сеньор Крис! Это вы?

За приветствиями последовали крепкие объятия. Когда Крис Джонсон выиграл в Лотерею, он сбежал из родных мест, бросив ранчо на пожилую супружескую чету мексиканцев, Хозе и Марию, служивших еще у его родителей. Но ранчо все еще принадлежало ему, и он был дома.

Увидев Криса, вышедшая из универмага Мария расплакалась. С трудом успокоившись, она сказала:

— Сегодня на обед у нас индейка — такая, как вы любите!

Потом они поехали в старом пикапе Хозе на ранчо, и Мария ознакомила Криса со всеми местными сплетнями, скопившимися за время его отсутствия. Ранчо выглядело слегка запущенным после стольких лет, но явно поддерживалось в порядке. Вскоре был накрыт обед.

После обеда Крис пошел в гостиную и прилег на старую софу. Здесь оказалось восхитительно удобно, и запахи вокруг были родными и успокаивающими. Он потихоньку начал погружаться в сон, когда вдруг увидел высокую фигуру Тиресия, на лице которого по-прежнему была маска.

Тиресий кивнул ему и уселся в ногах. Крис напрягся, но не смог вырваться из объятий сна.

— Я пришел сюда, чтобы убедиться, что ты дома и у тебя все в порядке, — произнес Тиресий. — Когда ты входишь в реку Времени, ни в чем нельзя быть уверенным до конца.

— Да, я вернулся туда, где мне и место. Скажи, Тиресий, существует ли опасность, что Клитемнестра найдет меня здесь?

— Она не сможет найти тебя здесь. Но наказать сможет. Это неизбежно.