Сигнал привел их к огромной пещере, и чем глубже они проникали в нее, тем сильнее он становился, пока стрелка на шкале Детектора не поднялась до отметки 5.3, что приблизительно соответствует интенсивности мышления человека, решающего кроссворд из «Нью-Йорк таймс». Водитель машины, шедшей в авангарде, снизил скорость, и она осторожно поползла вперед. Вандерлеш застыл на носу флагмана, ожидая, что из-за любого поворота может появиться разумное существо. Они где-то рядом, может быть, за тем углом.

И тут дежурный оператор доложил, что сигнал слабеет.

— Стоп! — закричал полковник. — Мы потеряли их! Задний ход!

Машина попятилась, и сигнал снова стал усиливаться.

— Остановитесь здесь, — приказал полковник. Вездеход затормозил.

Теперь они находились в точке, где сигнал достигал максимальной силы.

Люди, затаив дыхание, обшаривали пещеру глазами.

— Видит ли хоть кто-нибудь хоть что-нибудь? — осведомился полковник.

Но никто ничего не видел, о чем солдаты признались почему-то шепотом. Лишь один из них заметил:

— Здесь никого нет, кроме этих мотыльков, сир.

— Мотыльков?! — осведомился Вандерлеш. — Каких мотыльков? Где?

— Прямо перед нами, сир, — сказал водитель, кивнув на стаю мотыльков, плясавших в желтых лучах фар вездехода. Они кружились, вертелись, сверкали, увертывались, танцевали, порхали, мельтешили и вытворяли всевозможные выкрутасы.

Однако в их пляске была какая-то закономерность. Вандерлеша внезапно осенило:

— Сфокусируйте луч Детектора на них.

— На мотыльков… сир? — скептически спросил оператор.

— Вы слышали меня, солдат? Выполняйте!

Оператор подчинился. Стрелка на шкале тут же подскочила до отметки 7.9, что соответствовало интеллектуальному напряжению человека, пытающемуся вспомнить бином Ньютона.

— Или какие-то местные умники пытаются нас разыграть, — сказал Вандерлеш, — или же… или…

Он нетерпеливо обернулся ко второму офицеру, майору Лаш Ля Ру, имевшему способность угадывать мысли своего начальника, когда у полковника Вандерлеша не было времени думать самому.

— Или, — подхватил майор Ля Ру, — мотыльки этой планеты эволюционировали до группового интеллекта.

Шифровальщикам понадобилось чуть меньше недели для того, чтобы расколоть шифр, которым пользовалось мотыльковое существо. И они справились бы с этой задачей намного быстрее, если-бы хоть один из них додумался сравнить рисунок их танца с азбукой Морзе.

— Вы что, хотите сказать, что эти иноземные мотыльки общаются как телеграфисты? — спросил Варгас.

— Боюсь, что так, сир, — ответил офицер связи. — Виноват, сир, но эти мотыльки действуют как единое существо.

— И что же это мотыльковое существо вам рассказало?

— Оно сказало: «Приведите ко мне вашего главного».

Варгас понимающе кивнул — это имело смысл. Дикари всегда говорят что-то в этом роде.

— И что вы ему ответили? — спросил он.

— Я сказал, что мы еще вернемся.

— Верное решение, — похвалил его Варгас. — Генерал Гэтт ждет от нас отчета.

— Ад и дьяволы! — воскликнул Гэтт. — Мотыльки, а! Это, конечно, не то, что мы искали, зато дело пошло! Лиха беда начало. Пошли потолкуем с этим… черт! Парнем же его не назовешь, верно?

Наступил исторический момент. Гэтт и Варгас при помощи сигнальщика вступили в общение с мотыльковым существом в глубине его пещеры. Громадные военные прожектора землян отбрасывали колеблющиеся тени на неровный пол. А в их свете кружились похожие на духов мотыльки. Они описывали круги, порхали, ныряли и говорили азбукой Морзе.

— Хэлло! — сказал Гэтт. — Мы с Земли.

— Да, я знаю это, — ответило мотыльковое существо.

— Откуда вы можете это знать?

— Мне об этом сказало другое существо.

— Какое такое другое существо?

— Смею надеяться, что вы говорите обо мне, — раздался голос из глубины пещеры.

Земляне вздрогнули все как один. Дула пистолетов резко развернулись в направлении голоса, и солдаты застыли, забыв о том, что надо дышать. А затем из завихрений тумана, сквозь световой занавес прожекторов вперед выступила фигура, странно напоминающая человека, только очень тощего, маленького, полностью лысого, с двумя антеннами, растущими изо лба, и большими оттопыренными ушами. Все сразу догадались, что это настоящий инопланетянин. И если даже у кого-то оставались какие-то сомнения, они тут же улетучились, как только фигура открыла рот, похожий на бутон розы, и из этого бутончика полилась речь на великолепном английском языке.

Но еще перед тем, как она заговорила, генерал Гэтт приказал сигнальщику задать вопрос:

— Прежде всего, инопланетянин, ответь, откуда ты знаешь наш язык?

— Да мы уже давным-давно в контакте с вашей расой. Мы те, кто частенько появляется у вас на, как вы их называете, «летающих блюдцах». Когда мы впервые прилетели к вам, получилось так, что из-за одной идиотской канцелярской ошибки мы долгое время считали, что Морзе — это ваш универсальный язык. Но к тому времени, когда мы разобрались, что к чему, азбука Морзе уже давно преподавалась в наших языковых школах.

— А, ну это все объясняет, — сказал Гэтт, — однако какое же невероятное нужно было стечение обстоятельств, чтобы ваши люди изучили наш язык как свой.

— Полностью с вами согласен, — ответил инопланетянин.

— В таком случае языковая проблема для нас отсутствует, — сказал Гэтт. Но как мы можем обращаться к вам? Ведь не «инопланетянин» же? Как вас называть?

— На вашем языке мой народ зовется Магелланиками. И это также наша общая фамилия и также название нашей планеты. Что же касается моего собственного имени, то меня зовут Хартеварт.

— Хартеварт Магелланик — вполне произносимо, — заметил Гэтт. — Я полагаю, что у вас есть какое-то объяснение, почему вы так зоветесь, то есть я имел в виду то, что в нашем языке есть похожее слово.

— А мы и заимствовали это слово именно из вашего языка. Нам как-то больше понравилось его звучание, нежели прежнее название нашей планеты Хзуйутс-Криль.

— А! Да, это имеет смысл. Итак, планета, на которой мы сейчас находимся, ваша родина? Или она где-то на другой планете?

— О да, моя родина не здесь, — ответил Хартеварт. — Эта планета населена только разумными мотыльками. До моего дома отсюда очень далеко.

— А тогда что вам здесь надо? Что вы здесь разнюхиваете?

— Генерал, я послан сюда в качестве наблюдателя от нашего подпольного комитета. Я следил за маршрутом вашего флагмана.

— Откуда вы узнали, что мы прибудем именно сюда?

— А мы и не знали. Просто мы разослали наших наблюдателей на разные планеты на тот случай, если хотя бы на одну из них хоть кто-нибудь прилетит. Видите ли, мой народ, магелланики, находится в ужасном положении.

Гэтт повернулся к Варгасу и тихо заметил:

— Ну, знаете, мало того, что мы впервые в истории человечества вступили в контакт с инопланетянами, так эти инопланетяне тут же полезли к нам со своими проблемами.

— Не думаю, чтобы подобную ситуацию можно было предвидеть, — так же тихо ответил Варгас.

— Хорошо, — принял решение Гэтт, — мы выслушаем его инопланетные проблемы, но в более комфортабельных условиях. В этой пещере слишком сыро и вряд ли можно раздобыть чего-нибудь подкрепляющего.

Он повернулся к инопланетянину и спросил:

— Как насчет того, чтобы продолжить разговор на борту моего корабля? Позволю себе предложить вам кислород для дыхания, большой выбор жидкостей для питья, ну и все такое в этом роде.

— Я всю жизнь мечтал попробовать ваши восхитительные опьяняющие напитки! ответил Хартеварт. — Так что указывайте путь, я следую за вами, шеф!

— Хорошее начало для разговора, — заметил Гэтт Варгасу по пути на корабль.

Хартеварт комфортабельно расположился в большом кресле и, периодически отхлебывая из большого бокала ирландского виски, который он держал в одной руке, и откусывая от толстого сандвича в другой, начал свой рассказ:

— Долгое время мы, магелланики, были абсолютно свободны. Но теперь наша планета покорена жестоким врагом, чьи обычаи мы не можем принять.