Лэпторн приподнял шляпу и зашагал прочь.

Эмер вернулся домой и рассказал Самоне о своей встрече с Лэпторном. Самона надолго задумалась. В глазах у нее была грусть, она смотрела куда-то вдаль, небрежно ворошила веткой угли в камине и не сразу заметила, когда та загорелась. Она бросила ветку в огонь и сказала:

— Мне интересно, что он там скрывает.

— Свое бездушие и жестокость по отношению к Дугласу. Так, я понял, зовут ребенка. Что же еще?

— Сомневаюсь, — произнесла Самона.

— Почему?

— Слишком тривиально. Никого здесь не волнует жестокое обращение с малолетним идиотом. Кроме нас.

— Перестань, дорогая. Прихожане местной церкви будут очень недовольны, если об этом узнают.

— Нет, я думаю, нашего господина Лэпторна заботит нечто другое, — возразила Самона. — В его доме происходит что-то гораздо более серьезное.

— Это не наше дело, — сказал Эмер. — По королевским законам всяк человек волен заниматься у себя дома, чем захочет.

В тот момент Самона вынуждена была согласиться с мужем.

В доме Лэпторна Дуглас сидел на маленьком табурете в углу рядом с камином. У него была большая голова, бессмысленное выражение лица, слюнявый рот и бессмысленные глазки-пуговки. Дуглас был из терпеливых идиотов, он мог часами сидеть в углу и играть с паутиной, сосредоточенно расплетать и сплетать, при этом ни разу не порвав нить.

— Пора, — сказал Лэпторн Дугласу.

На лице идиота промелькнуло выражение ужаса. Глядя на этого ребенка, можно было поклясться, что он понял, о чем говорил Лэпторн. Но Дуглас не сопротивлялся, когда ювелир провел его в специальную комнату. Там Лэпторн уложил мальчика в привычную позу на каменные плиты, нарисовал вокруг его тела пентаграмму и начал читать заклинание.

В тот вечер казалось, что это будет длиться вечность. Потом свечи вспыхнули ярче, хотя воздух в комнате даже не пошевелился.

Этого и ждал Лэпторн. Наступил великий момент, когда созвездия, пройдя по огромному кругу, приняли нужную астрологическую конфигурацию.

Дуглас лежал неподвижно. Лэпторн приготовился. На маленьком алтаре в задней комнате уже стояли черные свечи и особым образом приготовленный корень мандрагоры в оловянной миске. Дверь в эту комнату ювелир, опасаясь любопытных глаз, всегда держал запертой, и ставни на окнах тоже. Лэпторн склонился перед алтарем.

— Я обращаюсь к вам, о Седрах, Асмодей и Велиал. Внемлите же мне. Дайте то, чего я прошу, и я отплачу сторицей. И в подтверждение этого — вот моя кровь.

С этим словами Лэпторн уколол большой палец бронзовым пером. Капелька крови набухла и покатилась по желтому металлу.

Свеча задрожала в оловянном подсвечнике и едва не погасла. Пергамент в окне натянулся, задвижки затрещали. Они давно враждовали с ветром.

— Выходи, — сказал Лэпторн, обращаясь непосредственно к Дугласу.

Лицо идиота начало меняться. Он скривился, открыл рот, изо рта вылетело облачко густого тумана. Оно повисло в воздухе, вбирая слабое сияние свечи, а потом окутало лицо Дугласа. Когда оно рассеялось, лицо идиота стало другим.

— Как тебя зовут? — спросил Лэпторн.

— Я Каспардутис, — ответил голос. — Я был известен в Древнем Египте. Меня знали в лабораториях алхимиков. Я беседовал с Парацельсом и Альбертом Великим.

Это была элементаль — одна из сущностей, известных еще в ранней Античности. Они не очень вписываются в теорию магии и не могут служить какой-то одной стороне.

— Ты явился в ответ на мое заклинание, — сказал Лэпторн.

— Так и есть. И я умоляю освободить меня.

— Не так скоро, мой прекрасный эфирный друг! Ты знаешь, чего я хочу.

— Того же, что и в прошлый раз, — сказал идиот.

— И в следующий раз я захочу того же. Итак, что ты мне принес?

Мальчик раскрыл ладони и показал ювелиру пригоршни драгоценных камней. Там было несколько неограненных рубинов, большой сапфир, маленький, но безупречный изумруд и совсем мелкие камни.

— Они хороши? — спросил Каспардутис.

— Подойдут, — ответил Лэпторн. — Где ты их раздобыл?

— Я знаю черный ход в пещеру Али-Бабы. Но там опасно.

— Отправься туда сейчас же и принеси мне еще! А потом еще!

— И сколько, господин?

— Столько, сколько я скажу.

Идиот кивнул, потом один раз моргнул и закрыл глаза. Голова упала ему на грудь. Спустя несколько секунд он поднял голову. Это снова был Дуглас. Все признаки разума исчезли с его лица; они появятся лишь в тот момент, когда плененный Лэпторном дух вновь окажется в его теле.

Вскоре Лэпторн открыл в Южном Бостоне ювелирную лавку. Дела у него сразу пошли в гору. Люди даже из Провиденса приезжали, чтобы полюбоваться прекрасными рубинами с Цейлона, изумрудами из Колумбии и жемчугом южных морей. Они не только любовались, но и покупали. Несмотря на сложности в отношениях между колонией и Англией, Бостон был процветающим новым городом и рос как на дрожжах, так что торговля шла бойко. В колонии было много денег и не так много товаров, которые можно на них купить. Ювелирная лавка Лэпторна напоминала о красоте и декадансе Европы, откуда еще недавно прибыли многие поселенцы. Пуритане, конечно, осуждали роскошь и расточительность, но обыватели находили объяснения тому, почему им просто необходимо иметь вот эту брошь, или вон то колье, или этот единственный в своем роде перстень.

Лэпторн богател. И пусть он не нравился Эмеру, трудно поставить человеку в вину его богатство. Эмер не вспоминал о нем, пока не начались убийства коров. Потом в густом лесу, еще хранившем память о диких индейцах, стали пропадать дети. Случился страшный пожар, который уничтожил половину города, а затем пришла чума и унесла множество жизней.

Отношения Эмера со старейшинами города нельзя было назвать хорошими. Этот человек никогда им не нравился, и они не одобряли его образ жизни. Эмер редко посещал церковь, и ходили слухи, что он занимается магией. Городские колдуны и ведьмы тоже его не любили, потому что он открыто выступал против темных сил. Но теперь Бостону потребовалась его помощь. Казалось, на город опустилось какое-то проклятие. Плохо было всем, кроме Лэпторна, который продолжал наживаться.

— Все это похоже на нечестивый договор с дьяволом.

Так сказал Эмеру Чарльз Свенсон, известный местный маг, который рискнул потягаться с Лэпторном с помощью черной магии. Теперь Свенсон хромал. Этот Лэпторн явно стакнулся с нечистой силой. Чтобы его побороть, нужна магия другого сорта.

— Вы должны что-то предпринять, — сказал Свенсон.

— Это не моя битва, — ответил ему Эмер.

Следующим посетителем был Обадая Винтер, глава местной конгрегациональной церкви.

— Сэр, мы слышали, что вы довольно сильный маг. Нам нужна ваша помощь.

Эта беседа происходила в гостиной Эмера. Ярко горели сальные свечи. Винтер был крупным мужчиной с мрачным лицом, набожным и без чувства юмора. Он не стал ходить вокруг да около.

— Мои прихожане хотят, чтобы я обсудил с вами один вопрос, сэр.

— Выкладывайте, сэр.

— Вы знаете ювелира, который недавно поселился у нас? Этого Лэпторна?

— Слышал о нем, но мы не встречались.

— Господин Эмер, с вашего позволения, я буду говорить прямо. С тех пор как этот человек приехал, город преследуют напасти.

— Это совпадение, — сказал Эмер. — Вы не можете поставить ему в вину случайные события.

— И вы ничего не предпримете, сэр? Нам известно, что вы обладаете определенной силой.

— Я подумаю об этом, — ответил Эмер.

— Суеверный глупец, — сказал он Самоне после ухода Винтера.

— В данном случае он прав. Ты же знаешь, что Лэпторн — причина всех здешних неприятностей.

Эмер сидел у камина и изучал пергамент, который выписал из Амстердама. Считалось, что в этом средневековом манускрипте можно найти ключ к тайнам алхимии.

— Причина чего? — переспросил Эмер и вернулся к своему манускрипту. — Знаешь, у некоторых древних алхимиков возникали очень даже неплохие идеи. Позволь, я зачитаю отрывок.