Он дождался, пока они не отъехали на дистанцию одного полёта стрелы от стен города, открыл небольшое окошко, которое позволяло кучеру разговаривать с пассажирами, и спросил:

— Куда теперь?

— Отправимся к пастбищам у Восточных врат, — донёсся в ответ голос Эльминстера, — и оставим экипаж там, стреножив лошадей. После этого нам предстоит долгая прогулка на Шутовской луг вдали от городских стен. Оттуда пойдём на восток, сделав круг к Полевым воротам. Вернёмся в город через них на рассвете в сопровождении этого прирученного боевого мага, надев совсем другие личины. Кандалы закопаем.

— О? — проворчал Мирт. — И какой личиной ты собираешься наделить меня?

— Старого лорда Хелдерстоуна, — сказал ему Эльминстер. — У него нет наследников, он годами жил в одиночестве в Сембии — никто в Сюзейле не должен знать, что он уже скончался. Я знаю, где можно раздобыть неплохое состояние, так что мы сможем заявиться в дорогущую гостиницу. Шторм будет твоей служанкой. Я заставлю Рун выглядеть как старшего рыцаря в отставке, который, насколько я помню, погиб несколько месяцев назад — она будет расследовать, почему богатенький старый лорд Хелдерстоун вернулся в Кормир. Другими словами, какую именно партию замышляющих измену лордов он осыпает дождём монет. В остальное время она может выглядеть как Амарун и быть с Арклетом, и эти двое будут держаться от тебя на расстоянии.

— А я что буду делать в это время?

— Ходить по девкам, торговать, проворачивать аферы, богатеть — короче говоря, быть сами собой, — ответил Эл. — Ни один кормирский лорд, который не любит монеты и не любит их зарабатывать, не смог бы провести дюжину лет в Сембии.

— А ты чем займёшься?

— Попытаюсь выследить и сразить Мэншуна, удержать Кормир от раскола, найти и подчинить себе или уничтожить призраков синего пламени, разумеется.

Мирт медленно покачал головой.

— Ты, как всегда, безумен.

— Конечно же.

Мирт услышал, как ухмыльнулся Эльминстер.

Утреннее солнце запустило в окна свои яркие пальцы. Однако ни один из дюжины старших боевых магов, собравшихся вокруг длинного стола, почти целиком заполнявшего всю эту запертую комнату на верхнем этаже огромного королевского двора, не обращал на солнечный свет внимания.

Их мысли были обращены к более тёмным вещам — а конкретно, к текущим опасностям, грозящим королевству.

Королевский маг Кормира и лорд печатей слишком долго отсутствовали на подобных собраниях, и им многое требовалось наверстать.

— Разумеется, наши вечно замышляющие измену дворяне готовят настоящую гражданскую войну после этого катастрофического Совета, — провозгласила леди Глатра, — но есть и другие, менее крупные игроки, которых мы не должны упускать из виду.

Ганрахаст поднял руку, чтобы прервать её.

— Я хочу, чтобы ты перечислила их для нас через минутку, но сначала — Эрзуред?

— Наша беспрестанная работа, состоящая в том, чтобы заботиться о любом дружке и союзнике, которого он приобретает, — ответил худой и мрачный маг, — продолжается, и он снова и снова остаётся в одиночестве. Множество партий и клик сембийских и сюзейльских купцов прямо сейчас пытаются попасть к нему, но пока он не присоединился ни к одной — и все они страшатся возможности того, что он шпионит для короля.

В ответ на иронию этого заявления раздались мрачные смешки. Королевский маг снова оборвал их поднятой рукой и спросил:

— Глатра? Меньшие игроки?

— Тарграэль, рыцарь смерти, которая считает себя истинным стражем Кормира. За этот титул с ней соперничает призрак принцессы Алусейр. Тот, кто послал глазного тирана напасть на нас прошлой ночью. Призрак–паук — не знаю лучшего имени для этого существа — который утверждает, что является знаменитым Вангердагастом и определённо может управлять дворцом в той же степени, что и легендарный королевский маг — статуями и прочим. Не говоря уже о сбежавшем Эльминстере и его спутнице Шторм Среброрукой, которые на протяжении нескольких лет крали магию у нас из дворца.

— Кто–нибудь из них заключил союз с амбициозной знатью, пока мы… спали? — нахмурившись, спросил Вэйнренс.

— Насколько нам известно, нет, — медленно ответила Глатра, когда все остальные промолчали, — но любой из них способен на подобную измену.

Ганрахаст фыркнул.

— Как и любая собака или пролетающий сокол. Не стоит самим создавать себе призраков и потом пугаться их. Настоящие враги и так достаточно опасны.

— У меня есть подозрения касательно одного из нас, — добавила Глатра, поднимая палец, — хотя признаю, что пока ещё моя тревога не приобрела какой–то серьёзный вес. Но мы все следуем за нашим чутьём, зудом, беспокойством… и это — самое недавнее.

Ганрахаст взмахом предложил ей продолжать.

— Озвучь свои подозрения. Пожалуйста.

— Велвин Трейсгар, — прямо ответила она. — Прошлой ночью я приказала ему поместить трёх персон под арест для дальнейшего допроса — Шторм Среброрукую, лорда Арклета Делькасла и городскую танцовщицу, которая, похоже, является потомком Эльминстера, Амарун Белую Волну. Он выполнил приказ, но затем исчез вместе с пленниками и человеком, который зовёт себя Миртом и заявляет, что он — лорд Глубоководья. Хотя это имя пользовалось большей известностью в Глубоководье около ста лет назад.

— Мы можем отбросить любые подозрения касательно боевого мага Трейсгара, — твёрдо провозгласил Ганрахаст, — и оставить его в покое, чтобы он мог действовать без помех.

Глатра подалась вперёд, чтобы взглянуть на него, и нахмурилась.

— Почему?

— Я посоветовался с Вангердагастом — или тем, что от него осталось — и в этом мы достигли согласия, — резко ответил королевский маг. — Больше ни о чём не спрашивайте.

Вокруг всего стола взлетели вверх брови, но Глатра просто запрокинула голову и спросила в потолок:

— Наступит ли однажды день, когда кто–нибудь ещё кроме бывшего королевского мага — который сполна заслужил свою очень сомнительную репутацию — будет принимать решения за Лесное Королевство?

— Вангердагаст поклялся посвятить свою жизнь служению Кормиру, и он по–прежнему охраняет Кормир. Руководствуясь мудростью и опытом, с которыми мы не можем тягаться, — тихо ответил Ганрахаст. — В этом отношении ещё какое–то время я намерен ему доверять.

— Какое?

— Посмотрим.

Погреб начинал напоминать тюремную камеру. Мэншун расхаживал по нему, лелея тёмные мысли.

Он вернулся в тело Сронтера, который питал склонность к подобным мрачным раздумьям — но заполняющее Мэншуна беспокойство принадлежало ему самому.

Он не мог отыскать ни следа Мрелдрейка или Тарграэль — или Талан!

Посмеет ли он проникнуть обратно в разум младшего сенешаля Корлета Фентабля, используя одного из своих кучеров, которые каждый день привозили во дворец продукты, чтобы достичь Фентабля? И узнать с его помощью текущие мысли Короны?

Или настало время залечь на дно, вообще не приближаясь ко дворцу? Он мог вместо этого заново оценить боевых магов и присмотреться к тем, которых сможет изолировать и уничтожить или разрушить их репутацию с помощью скандала — обманом или провокацией.

Ничего не делать и позволить другим захватить власть шло вразрез с его желаниями — даже необходимость вернуть созерцателей в укрытие в погребе его разозлила — но, возможно, на следующие несколько месяцев это был наилучший курс действий. Он мог использовать Дардулкина, чтобы сохранять присмотр за некоторыми амбициозными дворянами…

С мрачным чувством Мэншун кивнул.

Он снова поддался жажде напрямую участвовать в происходящем, и результаты были катастрофическими.

Два созерцателя мертвы, взамен — ничего, и он едва не выдал своё присутствие. Во всяком случае, подозрений может оказаться достаточно, чтобы боевые маги стали его выслеживать.

Нет, лучше всего было на какое–то время затаиться и держать созерцателей в укрытии.