Но пока должны существовать и другие клоны Эльминстера, тщательно спрятанные в Сюзейле.

И сейчас, пока Мэншун может оставить в покое текущего Эльминстера, его главной задачей должно стать нахождение и уничтожение ожидающих клонов.

Пускай благородные заговорщики плетут интриги и убивают друг друга; когда ряды лордов поредеют, он сможет вернуться к этой игре и тогда захватить Драконий Трон, или решить, кто будет его согревать, пока не наступит время сорвать плоды и избавиться от марионетки.

Начиная с этого мгновения, в первую очередь он будет охотиться и уничтожать спрятанных Эльминстеров.

Будь я Эльминстером, где в Сюзейле я спрятал бы своих двойников?

Или… подождите–ка!

Мэншун сам много раз испытывал смерть, нередко — как раз благодаря Эльминстеру. Он привык к этому, стал жёстче и сильнее. Но не его противник.

Эти прятки, этот отказ выступить против Мэншуна, запросто могли означать, что Эльминстер — пробудившийся клон — где–то скрывается. Что смерть заставила его бояться Мэншуна, и он остаётся в укрытии, используя заклинания, чтобы видеть и слышать через свою марионетку — Амарун Белую Волну.

А значит, вопрос следует сформулировать так: будь я Эльминстером, где бы в Сюзейле я спрятал себя?

В месте, где смог бы держать поблизости по меньшей мере одного клона. В месте, где на него не смогут случайно наткнуться слуги или простой народ. В месте, которое не станут без предупреждения обыскивать пурпурные драконы, или, что ещё важнее, боевые маги.

Но таково было мнение Мэншуна, успешного правителя и военачальника. А как думает Эльминстер?

Он хитёр, но ленив, считает себя умным, но зачастую выбирает самый лёгкий путь. Он прожил много веков и был любимым слугой богини; у него есть гордость, он сам — гордость. И он пытается стать таким как я, более успешным архимагом, избежав при этом трудного пути.

Какой способ скрыться от боевых магов и жить праздно, в роскоши, получая магию по первому желанию, может быть лучше, чем «спрятать» себя в обличье могущественного мага?

Да!

Будь Эльминстер, к примеру, Лараком Дардулкином, он мог обитать в самом сердце Сюзейла в похожем на крепость особняке, купаться в роскоши, мог швыряться заклинаниями, не вызывая подозрений, к нему могли подлизываться и целовать ноги…

Ларак Дардулкин…

Самый могущественный независимый маг в Сюзейле. Идеальная маска для клона Эльминстера.

Мэншун вскочил с кресла и шагнул в гущу своих прорицательных сфер.

Вот эту легко было настроить следить за особняком этого надменного волшебника…

Но когда в поле зрения возникла картинка особняка, Мэншун затряс головой от изумления. Когда всё это случилось?

Высокий дом Ларака Дардулкина наполовину исчез, одна сторона была открыта небу, и в самом сердце руин и разрушения он увидел архимага, свернувшегося в клубочек на полу, окружённого десятью доспешными ужасами, которые кружились вокруг него обеспокоенным и неуверенным хороводом.

Ну и ну! Если это и в самом деле Эльминстер, Мэншуну представился самим Бэйном посланный шанс! Убить Эльминстера сейчас, когда он уже повержен — но сделать это жёстко, быстро и сильно, в случае, если тот, кто победил его, по–прежнему где–то поблизости. А если Дардулкин не был Эльминстером, это по–прежнему была прекрасная возможность ограбить его обитель или превратить волшебника в очередного полезного раба.

Мэншун торопливо пересёк погреб. Лучше всего подойдёт самый сильный его созерцатель — живой, а не тиран смерти.

Да, созерцатели оставались внушительными тварями, когда дело касалось силового противостояния.

— Беспокоить матушку Арклета нет нужды, — сказала им Шторм. — Его парализованное тело провело нас за ворота — этого достаточно. Кладите его вот сюда.

Они находились на землях особняка Делькаслов, на поросшем травой склоне, между садом, аккуратно посаженым таким образом, чтобы казаться диким, и более строгой террасой, обрамлявшей крайнюю посадку фруктовых деревьев.

— Слишком устала для стычек с благородными матронами, а? — хмыкнул Мирт, когда они осторожно уложили Арклета на землю.

— Слишком устала для любых любезностей, которые только придут тебе в голову, — пробормотала Шторм. — Надеюсь, Арклет сможет добыть немного целебных зелий из семейных кладовых — если там найдётся такое сокровище — прежде чем я отрублюсь. Эл, постарайся сделать всё быстро.

— Хорошо, — ответил Эльминстер, голос которого по–прежнему казался неуместным, исходя из юного стройного тела Амарун. — Приляг здесь, Шторм, а я устроюсь между тобой и парнем, и сможем сделать всё так, что тебе даже садиться не придётся.

— Снова его исцеляешь? — спросил Мирт, протягивая руку Шторм, помогая ей опуститься на траву.

— Да, — отозвалась та. — Буду держать его, пока он работает над заклинанием, но это то же самое. Я исцеляю, когда Эл истощается, чтобы беречь его от безумия.

— Я отойду вон туда, и буду держать ножи наготове, — прорычал Мирт. — Жаль, что у тебя нет лишних заклинаний, чтобы снова сделать меня молодым, стройным и сильным. Или убрать боль в ногах.

Наклонившись, он вгляделся в неподвижное тело Арклета Делькасла. Рука юного лорда была изогнута, а одна нога поднята, чтобы сделать следующий шаг.

— Интересно, понимает ли он, что вы собираетесь с ним проделать?

Устроившись на земле, Эльминстер повернул голову и заглянул Арклету в лицо.

Его ответ прозвучал голосом Амарун, наполовину мрачным, наполовину — голосом готового сорваться в слёзы человека.

— О, он знает. Поверь мне, знает.

Арклет помахал рукой.

— Я снова могу пошевелиться! Слава всем богам! Спасибо!

Рука Амарун осталась на его шее, и из её прекрасных уст — которые он только собирался поцеловать — раздался глубокий голос Эльминстера.

— Придержи немного свои благодарности, парень. Мы пока не закончили.

Арклет сощурился.

— Да? Что ты собираешься делать?

— Шторм, — спросил Эл, — ты готова?

— Да, — вздохнула Шторм. — Это необходимо.

— Да, необходимо.

Арклет взревел и откинул назад голову, пытаясь отдёрнуться. Рука Рун на его плече неожиданно с силой вцепилась в юношу.

— Надеюсь, ты объяснишь, что именно «необходимо», прежде чем сделать это со мной, маг.

— Мы должны заглянуть тебе в голову, чтобы убедиться, что на тебя никто не воздействует магически, не шпионит через тебя, и не использует на тебе следящие чары.

Арклет напрягся.

— Я знал! Я так и знал, что ты найдёшь какой–то повод, чтобы…

— Значит, ты оказался прав, и теперь не будешь в себе разочарован, правда? — проворчал стоящий над ними Мирт.

— Он говорит о том, чтобы завладеть мною, лорд Глубоководья! — огрызнулся Арклет. — Уж простите, если…

Его голос стих, а ярость в глазах сменилась хмурым удивлением.

Да, вот на что похож разум грубого и лживого старого архимага, сказал голос Эла в недрах его головы. Несмотря на саркастичное ворчание, разум Эльминстера был дружелюбным, как будто принадлежал старому дядюшке с причудами. Арклет увидел сверкающие, вздымающиеся башни сине–белого цвета в глубинах великого зелёного леса, затем бородатое лицо, увенчанное короной Кормира, лицо, которое почти наверняка принадлежало Азуну Четвёртому в его лучшие годы… затем обнажённую, прекрасную женщину, высоко парившую в воздухе в самом сердце грозы, её волосы разметались вокруг и сверкали молниями, которые, казались, не причиняли женщине вреда, в глазах её горел триумфальный огонь, а лицо было похоже на Шторм, хотя неуловимо отличалось… затем он смотрел в просторные тёмные залы, в бесконечные длинные проходы, полные образов, все из которых невозможно было увидеть, не говоря уже о том, чтобы сосчитать.

— Спокойно, парень, спокойно. Не пытайся осушить все мои воспоминания одним глотком. Мне потребовалось около двенадцати сотен лет, чтобы собрать их; пожадничаешь — и запросто сойдёшь с ума.