Он вышел обратно, качая головой.

— Обойдём хижину кругом.

— Конечно, — ответил второй, доставая меч. — Ты думаешь о том, о чём и я?

— Если ты думаешь, что лорд Могучие штаны Грозозмей мёртв, и мы лишились нанимателя и скорее всего нас будут разыскивать как убийц, значит да.

Они обменялись мрачными кивками и поспешили наружу.

Так и не увидев и не услышав человека в капюшоне, который следил за их тщетными поисками из–за далёкого дерева, напевая очень тихо:

— Нет ничего печальнее… телохранителя… без тела, чтобы… охранять.

В клубе Драконьих Всадников ночь выдалась долгой, и Амарун так устала, что её танцы вскоре превратились бы в храпящие падения на колени клиентов, попытайся она продолжать.

После того, как она вернулась к выступлениям, каждая ночь казалась длинной.

Дело было не в работе: дело было в напряжении.

Все осторожно следили друг за другом; каждый оглядывался через плечо; у каждого был запасной нож или мешочек с песком или перцем… за десять дней после Совета Сюзейл надел маску спокойствия, которой никто не доверял.

Все выжидали, чтобы увидеть, как и когда вспыхнет драка.

Никто не сомневался, что это произойдёт. Большинство дворян, которые явились на Совет, по–прежнему были в городе, строя заговоры и интриги за закрытыми дверями, но на улицах и в лавках соблюдая демонстративную вежливость.

Добрые купцы Сюзейла — и не особенно добрые тоже — стремительно зашибали монеты, обеспечивая лордов, их прислугу и телохранителей пищей и выпивкой, но задумываясь, как скоро закончится этот водопад щедрости. И насколько жестоко.

Прямо сейчас Рун чересчур, до самых костей, устала, чтобы продолжать об этом думать. Впрочем, она и так уже размышляла об этом слишком много.

Сильнее всего, как обычно, болели ступни.

Она задумчиво помассировала их, свернулась клубочком в кресле, затем встала с него, чтобы найти одежду. Удивительно, как её собственная жизнь вернулась к привычной рутине. К тому, как жила девушка, прежде чем некий лорд Делькал обзавёлся к ней очень личным интересом.

Не говоря уже о сумасшедшем старике по имени Эльминстер и зловещей воровке по имени Талан.

Вздрогнув при воспоминании о последнем имени и задумавшись, не пора ли ей в конце концов отправляться домой, Амарун провела пальцами по волосам, чтобы расправить их, с зевком попрощалась с зеркалом, задула маленькую лампу и в полной темноте уверенно прошла к двери.

Казалось, с тех пор, как она была Тихой Тенью, угрозой ночи, миновала целая жизнь. На какое–то время за последние несколько дней — неужели их и в самом деле было так мало? — она превратилась в украшение для щегольского юного лорда. Сильная девушка, но всего лишь девушка, бедная и с никому не известной фамилией…

Стражник, которого Тресс наняла, чтобы следить за чёрным ходом и улицей снаружи, чтобы никто не притаился там, поджидая её танцовщиц, улыбнулся и кивнул Рун.

Это означало «там безопасно, насколько оно вообще обычно бывает». Подавив новый зевок, Рун улыбнулась в ответ, взмахнула рукой на прощание и выскользнула за дверь.

Улица не пустовала. Сверкающий белый экипаж стоял там, где девушка наверняка врезалась бы в него, если бы вышла, опустив голову. Лошади довольно перебирали копытами, сунув морды в мешки с овсом. Из ближайшего окошка ухмылялось ей знакомое лицо.

— Лорд Арклет Делькасл, — поприветствовала она его с усталой усмешкой. — Надеюсь, вы ничего от меня не ожидаете. Например, что я буду бодрствовать.

Арклет распахнул дверь и выскочил наружу, чтобы с изящным поклоном ей помочь.

— Ничего подобного, уверяю. Я получу всё требующееся мне сейчас наслаждение, взяв силой твоё храпящее тело — а серьёзно, Рун, почему бы не провести ночь под моей крышей в особняке Делькаслов? В одиночестве, в гостевой спальне, со слугами, которые знают, что тебе нужно поспать, и роскошной трапезой, ожидающей тебя, когда ты наконец встанешь? Мать не будет возражать, учитывая, что она сама это предложила. Что скажешь?

— Скажу «да, пожалуйста, и очень большое тебе спасибо, галантный лорд, и разбуди меня, когда мы приедем», — счастливо ответила Амарун, устраиваясь на мягком сидении экипажа.

Через мгновение они катились по улицам, она прижималась к Арклету и болтала без остановки. «Изливала все свои секреты», как сказала бы Тресс.

— По правде говоря, я чувствую себя так, будто угодила в лабиринт, — щебетала она. — Вернулась к прежней жизни, как будто всё это, созерцатель и проведённое в цепях во дворце время — и всё остальное — как будто всё это было не по–настоящему. Но когда я оказываюсь в одиночестве, это снова захлёстывает меня, всё плохое, я имею в виду. Я по–прежнему боюсь, что Талан появится, когда я меньше всего буду готова, и по–настоящему боюсь, что в моих апартаментах меня будет ждать смертельная ловушка — или жестокий убийца с толстой шеей. Но когда я оказываюсь на залитых солнцам улицах, всё становится иначе — Эл и Шторм просто ушли, а вместе с ними — все волнительные и важные дела, которыми мы занимались!

Арклет кивал, поэтому она продолжила.

— Я… я боюсь, что теперь никогда больше не осмелюсь приблизиться ко дворцу, в одиночку и самостоятельно… и все ещё чувствую, что не принадлежу к вашему величественному и дорогому миру дворян — и мне кажется, что никогда не буду.

Арклет улыбнулся.

— Дворяне не так уж отличаются от простолюдинов, — тихо сказал он ей. — Мы просто более испорчены, более помпезны, лучше питаемся — и у нас больше монет, которые можно потратить, и лучшая одежда, в которой их можно потратить, вот и всё.

— Вот и всё, — зачарованно повторила она.

Да, эти слова были правдой, потому что они с матерью Арклета постепенно становились подругами, и мало кто мог сравниться с Марантиной Делькасл по части холодного высокомерия, когда она изображала благородного до мозга костей матриарха.

Странное спокойствие, которое воцарилось в Сюзейле, наступило после того, как в стычках и поединках было ранено немало дворян. Некоторые высокорожденные покинули город ради относительной безопасности их разнообразных загородных имений.

Но интриги всё–таки не прекращались, лорды продолжали как можно быстрее нанимать бойцов — некоторые в куда больших количествах, чем любой беспристрастный наблюдатель мог посчитать необходимым для охраны, или, если уж на то пошло, в больших количествах, чем позволяли законы королевства — но всё это происходило не на виду, за закрытыми дверями или высокими стенами особняков и имений.

Боевые маги снова взяли ситуацию под контроль, возглавляя очень заметные патрули драконов, призванные поддерживать порядок в городе, удалять нежелательные элементы, и поддерживать сторожевой гарнизон на случай неминуемого вторжения, о котором ходили слухи. Все независимые маги в Сюзейле находились под тщательным присмотром, и казалось, что большинство простолюдинов — после первоначального стремления заполучить средства транспортировки для быстрого бегства и монеты, чтобы тратить в изгнании — затаили дыхание и просто ждали, что произойдёт следующим.

— И скорее всего, — мрачно заметил Арклет, когда их экипаж свернул за угол, — это будут неприятности со стороны Сембии, или что–то особенно жестокое, глупое и своевольное от одного из старших домов. Моя мать горячо с этим спорит, но это правда. Это поймёт любой, кто потрудится задуматься на подобную тему.

Он вздохнул.

— Мне интересно, кто станет следующим камнеголовым идиотом, который поставит под угрозу всё королевство?

— Арклет Делькасл! — выкрикнул кто–то, как будто в ответ — и к притормозившей повозке из темноты бросились люди.

Арклет схватился за меч, и Рун, чьё сердце неожиданно затрепетало, занесла за ухо один из своих ножей, готовясь его метнуть.

Но человек, который шагнул к карете, чтобы постучать в закрытое окно, лучезарно улыбался и был знаком Арклету.