Мирт окинул взглядом роскошную комнату — хм–хм, неплохая кровать под балдахином, жаль, что не с кем её разделить — и пригубил бердасское тёмное.

Затем, нахмурившись, пригубил ещё раз.

Неужели это то самое вино, которое он помнил таким особенным? Либо он был не в своём уме, либо его обманули, либо напиток, который назывался так в эти дни, был кислой водичкой в сравнении с букетом, которым отличался много лет назад.

Он осушил весь кубок одним богатырским глотком, чтобы проверить, не улучшит ли это впечатлений. Не улучшило, и слуга, который только что принёс это вино, вздрогнул.

Мирт наградил его тяжёлым пристальным взглядом.

После того как слуга начал пятиться, глубоководец вежливо поинтересовался:

— Не порекомендуете ли мне вино получше?

— Н-нет, сэр. Это наше лучшее.

— Понятно, — сказал Мирт и тяжёло опустился в большое кресло. Оно застонало под его весом, но выдержало. Что ж, по крайней мере боги обладали хоть небольшим милосердием.

— Принесите ещё, — приказал он, и устроился поудобнее для тщательных размышлений.

Жезл сна Харброу ударил в Шторм Среброрукую в тот самый миг, когда два его коллеги–мага совершили ошибку, решив присоединиться к веселью.

Шторм улыбнулась.

Каледней Кормирская была её добрым другом, и они работали вместе на протяжении многих лет. Каледней показала среброволосой арфистке, как использовать кольцо, которое сейчас было надето на Шторм, чтобы не только отражать заклинания. Когда больше одного заклятья ударяло в кольцо за раз, его носитель мог решить, куда перенаправить эту магию — по частям или целиком.

Шторм отправила все сонные чары, которые ударили в неё с трёх сторон, на Харброу.

Слабая защита последнего дала ему как раз достаточно времени, чтобы скорчить удивлённую гримасу, прежде чем маг рухнул на пол, присоединившись к спящей Рун.

Остальные четверо волшебников встревоженно закричали и рассеялись, и, закатав рукава, приготовились швырять настоящую боевую магию в этого очевидно крайне опасного врага. Алусейр быстро прошла сквозь одного из них, чтобы нарушить его заклинание — и принцесса была как раз достаточно плотной, чтобы устроить хорошую встряску его сердцу и лёгким, от чего маг упал на колени, задыхаясь от боли и ужаса.

Шторм не стала ждать, пока её чем–нибудь взорвут. Она бросилась к ближайшему магу, отбила в сторону его неловкий захват, крепко схватила за горло и развернула вокруг себя, используя его как щит.

Он попытался завопить и сумел издать булькающий вой — но тут Шторм с силой ударила его о ближайшую стену, начисто вырубив несчастного о каменный рельеф. Когда маг начал оседать в её руках, она взяла его за колено и локоть и швырнула в следующего волшебника.

Последний оставшийся маг к тому времени посерел и рухнул на пол — Алусейр вошла ему в грудь, заморозив сердце. Предыдущий замороженный ею маг полз по коридору позади так быстро, как только мог. Тот, чьи внутренности она потрепала, всхлипывал от ужаса и слабо пытался последовать за коллегой.

Алусейр устремилась туда, где смогла ухмыльнутся в пока ещё гневное лицо Шторм.

— Хочешь, чтобы я завалила убегающих?

Шторм нахмурилась.

— Только чтобы мне хватило времени снять с них кольца и жезлы.

— Глатра и остальные старшие боевые маги с лёгкостью могут издалека отследить зачарованные предметы Короны, — предупредил призрак.

Шторм кивнула.

— Если мы сможем подкинуть, скажем, кольцо Марлину Грозозмею так, чтобы он об этом не знал — в его одежду или за пояс — это приведёт их к нему. Или можем воспользоваться жезлами как приманками, если спрячем их в нужных местах.

Алусейр одобрительно засмеялась, метнувшись вниз по коридору. Спустя миг дальний из уползающих магов застонал от боли и страха, когда она нырнула в него.

Мгновение Шторм смотрела, как Алусейр охотится на двух ползущих мужчин, затем освободила Харброу и ещё двоих ближайших от их колец и жезлов.

— Эл, — пробормотала она, стягивая сапог, — мне нужно, чтобы ты занял тело Рун и вывел её отсюда. Боевые маги её усыпили.

Откуда отсюда? Мы бежим из дворца?

— Да, — сказала Шторм поблескивающей текущей пыли. — Снова.

Что ж, не впервой. Глатра по–прежнему разгневана на нас?

— Можно и так сказать, — сухо отозвалась Шторм.

Хорошо. До тех пор, пока боевой маг на нас гневается, мы что–то делаем правильно.

Мирт швырнул пустой графин на пустую кровать, посмотрел исподлобья на оба предмета и зарычал.

Всё было бесполезно. Он, как бродячий кот с чесоткой из–за блох, просто не мог успокоиться.

Так бывало всегда, когда дело касалось раздумий. Он всегда размышлял лучше, когда куда–то шагал, когда что–то делал вместо того, чтобы просто сидеть и бездельничать в роскоши и одиночестве… и с усиливающейся скукой.

Наступила ночь, но это было неважно. Если он мог пройтись по докам в Глубоководье и притащить свою мерзкую старую шкуру домой в более–менее целом виде, он мог пройтись и по хорошо освещённому Променаду в Сюзейле с вполне приличными шансами вернуться в эту помпезную берлогу одним куском.

Монеты были спрятаны в таком месте, где их мог найти только сильный и решительный вор. Чтобы отодвинуть шкаф, за который сунул их Мирт, требовались двое сильных мужчин — или один потеющий, пыхтящий и старый лорд Глубоководья. При нём были его клинки; слуга позаботится о его ключе; в просторном сапоге хватало монет, чтобы купить ласки танцовщицы, если ноги занесут его в подходящее место…

— Ростовщики живут лишь тогда, когда находят проблемы на свою голову, — произнёс вслух Мирт, — а если ты бродишь по городу, обычно проблемы находят тебя сами. Да.

Он спустился под мягкий свет висящих ламп по скрипящим, укрытым тёмным ковром ступенькам и вышел на улицу.

Марлин Грозозмей шёл вдоль закрытых лавок. За его спиной вздымался тёмный плащ. Самые старые, самые тихие его сапоги почти не производили шума, пока он спешил в ночь.

Он был так взволнован, что почти задыхался, и в горле, медленно расцветая, поднимался мелкий червячок страха. В особняке Стэгхэвен план Илланса казался посланным свыше откровением, таким правильным, но сейчас…

Далеко впереди бок о бок быстро двигались два синих огня в сгущающемся мраке. Его призраки направлялись во дворец.

Чтобы угрожать королю.

Либо дворяне не торопились, собирая воинов и начищая сапоги, чтобы выглядеть как можно лучше, когда вспыхнет восстание, либо драконы проделали очень хорошую работу, очищая город — по крайней мере, эту его часть — от вооружённого и взбудораженного народа на улицах.

Променад, под его обычными тёплыми и многочисленными фонарями, на долгих изгибах вокруг парящих, массивных громад просторных зданий королевского двора и более древнего, больше похожего на крепость королевского дворца, был немноголюден. Нет, люди вокруг были, разумеется, притом одни лишь пешеходы — никаких повозок, фургонов и экипажей видно не было — но никто не кричал и не махал мечом. Большинство горожан прогуливались в одиночку, по–двое, по–трое; единственной более крупной группой, которую встретил Мирт, был патруль стражи — драконы с боевым магом, тихо переговаривающиеся и на первый взгляд ни капли не встревоженные.

По старой привычке Мирт частенько оглядывался. Его первый взгляд через плечо запечатлел в памяти гостиницу, то, как она выглядит ночью, чтобы он легко смог найти её снова. Второй взгляд должен был заметить любого, кто мог преследовать глубоководца, находился на улице во время его первого взгляда и двигался таким образом, что можно было предположить, что Мирт Глубоководец представляет для него интерес.

Таких людей Мирт не заметил.

Что ж, неудивительно. В конце концов, среди ныне живущих его не знал никто, кроме небольшой горстки друзей, в эту эпоху, настолько далёкую от того часа, в который, он думал, его найдёт смерть. Вековая жизнь предназначалась для архимагов или искалеченных богами жрецов, не для жирных старых ростовщиков с подвешенными языками, которым нравилось провоцировать людей, считавших себя могущественными или важными. Зачем…