— Привет, — в глазах Джинни блеснули слезы, и она чуть прикусила губу. А я…

— Господи, Джин!

Невзирая на ужас нашего положения, плен и неизвестные, но, несомненно, каверзные планы Волдеморта в отношении Джинни — и, наверное, в отношении меня тоже, — при виде девушки меня охватило невероятное, всепоглощающее чувство облегчения. Рывком притянув ее к себе, я заключил ее в объятья, и прижал к себе так крепко, как только мог. В первый момент Джинни как-то напряглась, словно одеревенев в моих руках, но через минуту расслабилась, глубоко вздохнув, прильнула к мне, уткнувшись лбом мне в ключицу, и ее руки обвились вокруг меня в ответ. Прижавшись лицом к ее волосам, я мимолетно коснулся губами ее макушки и закрыл глаза. Джинни… Джинни!

Потрясение оказалось настолько сильным, что я и не вспомнил о физических неудобствах. Некоторое время единственной мыслью, пульсирующей в моем сознании, было лишь ее имя, — и невероятное чувство облегчения, что она жива, что с ней все в порядке, что я снова вижу ее! Не сразу я заметил легкую дрожь, сотрясающую тело девушки, и судорожные всхлипы, то и дело вырывающиеся у нее. Моя рубашка на плече тоже стала подозрительно влажной, и я только тогда осознал, что Джинни плачет — более того, практически рыдает навзрыд, отчаянно вцепившись в мою рубашку тонкими заледеневшими пальчиками! Конечно, я понимал ужас нашего положения, но… все равно, горькие слезы — не лучший вариант приветствия, как ни крути. Хотя, с другой стороны… Причин радоваться моему появлению у нее тоже нет. Я не явился благородным и отважным героем ей на выручку, — я оказался жалким пленником, таким же беспомощным, как она сама.

— Драко… Прости меня! — всхлипнула она куда-то в мое плечо, и я недоуменно заморгал. О чем она?

— Что? — тупо переспросил я. — Что ты имеешь в виду? За что мне тебя прощать?

— За то, что ты здесь. Это все из-за меня! Если бы я не… Понимаешь, я не могла ему сопротивляться — совсем не могла! Он прочитал меня, и… Ему нужна влюбленная пара! И … Я пыталась его остановить, пыталась не пустить, но… Он слишком силен для меня, — она снова всхлипнула, а я окончательно перестал что-либо понимать.

— Джин, не хочу тебя расстраивать, но из твоих слов мало что можно понять. Я… боюсь, я немного не в курсе дел, — осторожно сказал я. Джинни фыркнула сквозь слезы.

— Какой же ты… Малфой! — выдохнула она, всхлипывая. Кажется, это немного помогло девушке успокоиться и взять себя в руки — по крайней мере, рыдания стихли, да и всхлипы постепенно тоже унялись. Глубоко вздохнув, она отодвинулась немного и посмотрела на меня блестящими от слез глазами. — ТО, что ты здесь — это ужасно, — сказала Джинни. — Но… все равно я рада тебя видеть. Это, наверное, жутко эгоистично с моей стороны?

— Ну, наверное, — преувеличенно серьезно сказал я. — Но тогда — каково это с моей стороны?

— Не знаю, — шмыгнула носом Джинни, и на мгновение снова прижалась лбом к моему плечу. Потом отстранилась — уже гораздо лучше владея собой. — Как ты себя чувствуешь? — спросила она. — Мне приказали позаботиться о тебе, и…

— Приказали? — переспросил я. — То есть, если бы не приказ, ты не стала бы обо мне заботиться?

— Не будь параноиком, — мягко сказала Джинни, и я устыдился собственной реакции.

— Прости, — сказал я. — Так что ты все-таки имела в виду, когда говорила о своей вине, и тому подобное?

— Я все объясню, — кивнула Джин, — но не сейчас. Сначала лечение, потом разговоры — идет?

— Идет, — согласился я, ощущая, как снова начинает нарастать тупая боль внутри черепа, которая было отступила в момент потрясения.

— Предпочтешь зелье или чары? — спросила девушка. Опустив руку в складки своей длинной юбки, она вытащила… волшебную палочку, на которую я уставился, как на ядовитую змею. У Джинни есть палочка? Но разве пленнице оставили бы оружие? В душе против воли зашевелились бредовые, на первый взгляд, подозрения. Могла ли она… Мог ли Волдеморт каким-то образом… УБЕДИТЬ ее? Да нет, бред! Да это не просто невероятно, это невозможно! Чтобы Джинни — МОЯ Джинни, Джинни УИЗЛИ! — по своей воле оставалась в логове Темного Лорда? Чтобы она поддерживала его? А может… Я вопросительно посмотрел на нее, не позволяя себе дать волю своей нездоровой фантазии.

— Джин, но…Если у тебя есть палочка, почему ты не попыталась бежать? С этим ты могла бы выбраться! — воскликнул я, с трудом сдерживаясь, чтобы не завалить ее градом вопросов, вывалив на девушку разом все свои домыслы. Джинни печально покачала головой и опустила взгляд.

— Не могу, — сказала она. — Ты знаешь, что такое зелье Покорности?

— Зе… О Мерлин! — выдохнул я. Голова закружилась от смеси облегчения и страха (ну и от последствий удара, наверное, тоже).

Зелье Покорности относилось к разряду запрещенных, наряду с Зельем Подчинения, которое использовалось в случае с Сириусом. Да и действовало оно, в принципе, схожим образом, подчиняя волю выпившего его тому, чья кровь использовалась для изготовления зелья. Единственная разница заключалась в том, что зелье Покорности не отключало сознание и рассудок своей жертвы, лишь подавляя волю, и делая ее неспособной сопротивляться. Впрочем отданные жертве этого зелья приказы обычно носили скорее характер запретов: не ходить туда-то, не делать того-то. Его использовали для пленения мага, а не для управления им, хотя, конечно, какие-то несложные приказы тоже могли сработать — в основном те, что не вызывали у самой жертвы особенного протеста. Например, как у Джинни — поручение позаботиться обо мне. И все равно, под действием этого зелья жертва соображала, оставаясь самой собой, и к тому же обладала способностью противиться наиболее неприемлемым для себя приказам, так что пытаться с его помощью по-настоящему управлять кем-то было очень хлопотно. Здравомыслящий маг мог уклониться от действия запретов путем искусного манипулирования словами и их значением. Хм… интересно, а зачем Волдеморту так рисковать? Не проще ли было сразу опоить ее зельем Подчинения, и уже не бояться, что девушка выйдет из-под контроля? С другой стороны, длительное применение Зелья Подчинения опасно, жертва может обезуметь… Да и в любом случае, у него множество побочных эффектов — недаром Сириус неделю отлеживался в восстановительном волшебном сне после того. что с ним было. Видно, Волдеморту Джин, в отличие от Блэка, зачем-то нужна в здравом уме…

— Ты не можешь, тогда как насчет меня? — пытался не сдаваться я, снова взглянув на палочку девушки. Джинни опять грустно усмехнулась и протянула ее мне.

— Попробуй, — предложила она.

Я нахмурился, понимая, что тут явно что-то не так, протянул руку… Буквально в сантиметре от палочки мне показалось, что мои пальцы наткнулись на невидимую преграду, за которую не могли проникнуть. А точнее… я не ощущал сопротивления — просто почему-то мне мог протянуть руку дальше. Не было ощущения, что я толкаюсь пальцами в невидимую стенку — наоборот, было чувство, что моим пальцам просто не хватает этого самого сантиметра, чтобы дотянуться — и протянуть руку дальше я не мог, как ни старался… Вздохнув, я опустил руку и вопросительно посмотрел на Джинни, хотя уже и сам догадался, в чем тут дело.

— А ты думал, тебя оставят здесь просто так — и всего лишь под моим присмотром? — горько спросила она. — Пока ты был без сознания, тебя тоже опоили этой дрянью. Тебе запрещено касаться волшебных палочек и колдовать при помощи твоей Родовой Магии, запрещено каким-либо образом причинять вред кому бы то ни было под крышей этого дома, и запрещено пытаться бежать любым возможным и невозможным способом, который только придет тебе в голову. Как видишь, Лорд… ничего не упускает. Ах да, ты сам тоже попадаешь в категорию «кого бы то ни было под крышей этого дома», так что с собой покончить не получится.

— Ты что, пыталась? — похолодел я. Не то, чтобы я не подозревал, что подобное могло иметь место, но одно дело — подозрение, а другое — если она скажет, что действительно предпринимала попытку…

— Нет, — покачала головой Джин. — Были такие мысли, но ОН прочитал их раньше, чем я решилась хотя бы попробовать, и вовремя запретил.