Итак. Что мы имеем? Во-первых, попасть в спальню слизеринского старосты можно только через факультетскую гостиную. Пароля я не знаю. Можно, конечно, пойти туда в мантии-невидимке, и наудачу попробовать что-нибудь вроде «чистая кровь» или «честь Слизерина», но это настолько ненадежный вариант, что лучше его отложить на самый крайний случай, если больше ничего не придет в голову. Ждать, пока кто-нибудь из Слизеринцев войдет или выйдет из гостиной — тоже не выход. Кто будет шататься по замку в два часа ночи, перед каникулами? Дураков мало…

Может, воспользоваться мысленной связью? Но в голове царил полнейший сумбур, и как я ни старался, у меня не получалось сосредоточиться на том, чтобы дотянуться до Драко. Стоило мне подумать о нем, как воображение услужливо подсовывало картинки его в обнимку с Блейз, или того, как они целуются, как тогда, на уроке Снейпа… Она ведь говорила, что он классно целуется, правда, утверждала, что это было лишь однажды… Лгала?

Я осмотрелся, скорее просто для того, чтобы хоть чем-то отвлечь перегруженный мозг, и взгляд упал на столик, где громоздились книги и свитки пергамента. Кто это, интересно, сегодня еще и заниматься надумал? Если только Гермиона… Хотя, возможно, кому-нибудь просто назначили штрафное сочинение? Мой взгляд лениво скользнул по пергаментам, задержался… и тут меня осенило!

Ну как я сразу не подумал? Карта Мародеров! Дафна утверждала, что Блейз ночует у Драко? Отлично! Я прекрасно знаю, где расположена его комната — видел на Карте не раз, и даже успел составить себе приблизительное мнение о том, как и что расположено внутри. Вот сейчас и проверим… Если Блейз там — тогда… додумывать, что будет тогда, было слишком больно.

Я вскочил, собираясь подняться в спальню и вытащить Карту из сумки, но тут вспомнил, что доставал ее недавно, и понятия не имею, куда положил потом. Чертыхнувшись, я вытащил палочку.

— Акцио, Карта Мародеров! — приказал я, и упал обратно в кресло. Какое-то время казалось, что ничего не происходило, но я знал, что заклинание сработало, — те времена, когда у меня были трудности с манящими чарами, давно и, надеюсь, безвозвратно прошли. Наконец послышалось шуршание, и свернутый в несколько раз лист пергамента упал мне в руки. Я вздохнул и прикоснулся к нему палочкой. — Торжественно клянусь… — начал я, и вдруг слова комом застряли у меня в горле.

Что же получается, я совсем не доверяю своему другу? Тому, кто несколько раз спас мне жизнь? Кто общался со мной, помогал, поддерживал — ничего не требуя взамен? А своей девушке? Ей я, выходит, тоже не доверяю? Разве Блейз когда-нибудь, хоть раз давала мне повод в ей сомневаться? И чем же я отплачу ей — черной неблагодарностью?

Я убрал палочку, отложил карту на диван, и, встав в очередной раз, нервно заходил по комнате. «Все в порядке», — твердил я себе. «Я доверяю Блейз, я доверяю Драко… Ведь и Дамблдор сказал, что ему можно верить…»

Но ведь на самом деле, Дамблдор сказал лишь то, что Драко не принял сторону Волдеморта. Он никогда не говорил, что слизеринец превратился в образец порядочности, или того, что он не может разбить мне сердце. И откуда я знаю, может быть, он на самом деле не так уж и равнодушен к Блейз? Ведь клеился же он к Джинни, а они очень похожи… Может, просто искал замену подружке, пока та занята намеченной жертвой — мной?

Я покосился на лежащую а диване девственно-чистую Карту. Сделал шаг — и снова замер.

— «Не делай этого!» — шептал внутренний голос. — «неужели они не заслужили доверия?»

— «Сделай это!» — возражал в подсознании другой голос. — «Если ты этого не сделаешь, ты так и будешь терзаться сомнениями, пока не свихнешься! А тогда ты сорвешься в самый неподходящий момент, не говоря уже о том, что можешь обидеть ни в чем не повинного человека!»

Я стоял посреди гостиной, тяжело дыша, словно пробежал несколько кругов вокруг школы. В висках оглуштельно грохотал пульс. «Ну ведь они же не узнают, если я взгляну на Карту?» — чуть не плача подумал я и прикусил губу. Стыд перед самим собой заставил мои щеки пылать. Я сделал шаг к лестнице…

И, не выдержав, резко обернулся к дивану, на ходу вынимая палочку.

— Торжественно клянусь, что замышляю только шалость! — произнес я, касаясь палочкой пергамента. По нему послушно побежали знакомый, давным-давно выученные приветствия от Сохатого, Лунатика, Бродяги и Хвоста. При мысли о том, что двое Мародеров все еще здесь, рядом со мной, на душе потеплело, и я вдруг совершенно успокоился. Ничего страшного не происходит. Дафна просто попыталась заставить меня сомневаться в Блейз, в расчете, что мы поссоримся, если я выскажу свои сомнения. Она думала, я никак не смог проверить ее слова. Сейчас я открою подземелья, найду спальни седьмого курса и Старосты, и смогу убедиться, что все эти россказни — чистый вымысел…

Так, вот спальня мальчиков седьмого курса — ага, Теодор Нотт, Винсент Крэб у стены, Грегори Гойл напротив, Майлз Блетчли — рядом с дверью. Так, а вот девчоночья спальня. Дафны нет, видно, еще не вернулась. Тэсс Хэмонд на месте, равно как и Миллисента Булстроуд… но где же Блейз? Вот здесь должна быть ее кровать, но девушки на месте нет… Мое сердце, казалось, пропустило удар. Я медленно, словно нехотя перевел взгляд…

Спальня старосты юношей. Так часто в последние полгода я видел здесь точку «Драко Малфой» — я хорошо знаю, что по ночам она неподвижна и левом углу комнаты… А теперь… теперь точка Малфоя тоже была там — чуть правее чем обычно, дальше от стены. А между ней и стеной помещалась еще одна, с надписью «Блейз Забини». Несколько секунд, — может быть, минуту, — я молча смотрел на эти две точки, а потом глаза заволокла туманная пелена. Не снимая очков, несмотря на то, что соленая влага задерживалась под ними, я впервые за все время скомкал Карту, и отшвырнул ее в угол, а потом обхватил себя руками, раскачиваясь из стороны в сторону. Слезы лились по моему лицу — от боли и предательства… зажав рот ладонью, я почти до крови закусил большой палец, и тихонько завыл, словно смертельно раненное животное.

Дафна сказала правду.

Pov Блейз Забини

Последняя неделя учебы выдалась на редкость сумбурной, и лично для меня — совсем невеселой. Гарри почти круглые сутки торчал в больничном крыле, рядом со своим крестным, хотя тот пока и не подавал признаков пробуждения. Мы виделись только на уроках, да еще в Большом Зале, но он даже почти не подходил ко мне, и едва улыбался, поймав мой взгляд. Я несколько раз ловила себя на том, что скучаю по нему, и… ревную, как бы ни глупо это было. Никогда не думала, что можно ревновать к кому-то, к кому он точно не может испытывать романтических чувств — однако это было так. На самом деле, это не было ревностью в полном смысле — это была скорее зависть и сожаление, что его свободное время занято не мной.

Драко подбадривал меня, как мог, однако у него у самого было по горло дел. Мало того, что уроками заваливали выше крыши, так Снейп (по доброте душевной, не иначе) вдобавок нагрузил крестничка по части его должности старосты. Так что хочешь — не хочешь, Малфою пришлось стиснуть зубы и организовать для младших курсов дополнительные занятия по Зельеварению, Чарам и Защите. После некоторых препирательств, ему все же удалось спихнуть Трансфигурацию на Тео, а Травологию и Астрономию — на Пэнси, но по остальным предметам добровольных репетиторов отыскать оказалось сложнее, так что Драко приходилось несладко — нужно было подбирать подходящие кандидатуры, отлавливать их, договариваться… Словом, у Малфоя редко выпадала свободная минутка, — он был занят даже вечером в четверг, в последний день занятий, помогая первоклашкам разобраться с той горой литературы, которую Снейп порекомендовал прочесть на каникулах.

После окончания уроков я посидела в гостиной, болтая с Тэсс и Милли обо всякой ерунде, вроде последних новинок в сфере косметики и моды. Я редко подключалась к таким разговорам, однако при этом — имея родной матерью донью Изабеллу дель Эсперанса, как теперь предпочитала называться моя матушка, а приемной — леди Нарциссу Малфой, — я неплохо разбиралась и в том, и в другом. За разговором я время летело незаметно, и скоро настала пора идти на ужин, и мы уже собирались отправляться в Большой Зал, когда в каминную трубу проскочила небольшая, но шустрая сова, и, стряхнув сажу на мантию пристроившейся в кресле Пэнси, подлетела ко мне и уселась на подлокотник дивана. Паркинсон, которая изо всех сил старалась делать вид, что увлеченно читает, и ни в коем случае не слушает в оба уха наш разговор, взвизгнула от злости.