СГА, включавшая два британских, один немецкий и остатки голландского корпуса, вела безнадежные бой на участке фронта, идущем на запад от Миндена к Неймегену в Голландии со зловещим выступом в районе Венло, который впоследствии стал известен как Крефельдская дуга. 1-й британский корпус, действующий на правом фланге сохранял боеспособность в основном, из-за успешного использования противотанковых управляемых ракет, особенно тех, что были размещены в небольших очагах обороны, действующих совместно с немецкими Ягдкоммандос на территории, которую британцы хорошо знали, и которая была родной для немцев. Тактика «губки», предназначенная для поглощения лавин бронетехники, была успешна, но так не могло продолжаться долго. Далее к западу 1-й немецкий корпус находился под массированным давлением на Тевтобургском хребте, и в советские планы входило прорвать его оборону в самое ближайшее время. Еще дальше на запад, 2-й британский корпус совместно с американской бригадой и остатками голландских войск продолжал отступать на юг от Везеля, защищая позиции у Венло между реками Рейн и Маас в самом конце Крефельдского выступа.

Генерал Панкратов, командир 51-й танковой дивизии 8-й гвардейской армии[84] в 04.00 утра 7 августа получил приказ наступать против 2-го немецкого корпуса ЮГА на Центральном фронте во второй половине дня. Дивизия теоретически (хотя и не факт, что в действительности), имела полный состав, насчитывая в общей сложности 10 843 человека, 418 танков Т-72 и 241 БМП-2. Артиллерия насчитывала 126 САУ и сорок восемь систем залпового огня (двадцать четыре «Град-П» и двадцать четыре БМ-27)[85], а также шестьдесят две зенитных установки, включавшие как ракетные, так и пушечные системы. Дивизия была организована нормально. Это была дивизия первой категории готовности, как и обычно и было в дивизиях, развернутых в Восточной Европе, оборудование и личный состав насчитывал от 75 до 100 процентов списочного состава, полностью разворачиваемых в чрезвычайных ситуациях, таких, как эта. В дивизии насчитывались один мотострелковый и три танковых полка, полк 152-мм САУ, зенитно-ракетный полк и восемь отдельных батальонов. Они включали ракетный, с установками «FROG 7», батальон связи, разведывательный, инженерный, транспортный, батальон химзащиты и медицинский. В разных уголках СССР дефицит трудовых ресурсов уже достиг десяти процентов.

За сутки до наступления дивизии были приданы еще три батальона, в теории находящихся под командованием генерал-майора Панкратова, однако на самом деле находились под полным контролем подполковника КГБ Дробича, начальника особого отдела при штабе дивизии. Два из них были так называемыми заградительными батальонами КГБ, укомплектованные личным составом смешанного происхождения с относительно низким уровнем военной подготовки. Они состояли из бодрых, веселых молодых комсомольских работников вперемешку с охранниками тюрем и членами респектабельных номенклатурных семей, которые до сих пор не проходили военной службы или имели совсем малый опыт, но их преданность партии была полной.

Заградительные батальоны были оснащены легкими грузовыми автомобилями и вооружены пулеметами и переносным противотанковым оружием[86]. Задача этих подразделений была проста, а действия в ходе наступления дивизии логически вытекали из нее. Они должны были размещаться позади наступающих подразделений и, с помощью своего оружия, подгонять войска вперед и не допускать никаких колебаний, промедлений или, тем более, попыток отступить. Пулеметы КГБ были важным элементом поддержания темпа наступления. Это приводило к потерям, но они будут легко компенсированы свежими подкреплениями, так что такая тактика могла считаться целесообразной. Использование заградительных батальонов КГБ стимулировало наступление, и поэтому принималось без вопросов в системе тактики Красной армии. Они была целиком и полностью ориентирована на наступление. Оборона не играла практически никакой роли, а наступательный порыв должен быть сохранен[87].

Полный запрет на отступление, мог, конечно, время от времени быть дорогостоящим. В первый день наступления, два танковых батальона 174-го танкового полка, выдвинувшихся вперед из-под прикрытия лесистой местности, были застигнуты мощной атакой американской штурмовой авиации на открытой местности. Временное отступление имело смысл, но оно было категорически запрещено КГБ. Когда штурмовики ушли, потери в каждом батальоне составили более 80 процентов[88].

Наступление 51-й танковой дивизии 6 августа было медленнее, чем ожидалось. Передовые батальоны оказались заперты между молотом американской противотанковой обороны впереди и наковальней КГБ сзади.

Из трех специальных батальонов КГБ, приданных 51-й танковой дивизии, третий являлся 693-й поисковый батальон. Он начинал выдвигаться позже всех. Его задача состояла в ликвидации любых враждебных элементов среди местного населения — реакционных буржуа, священников, местных властей, а также заниматься солдатами и офицерами 51-й танковой дивизии, показавших недостаточный боевой дух.

Командир дивизии склонился над картой в БТР-50ПУ, в котором располагался его командный центр. Справа от него находился его заместитель по политической части, человек Партии, слева — начальник штаба, за ним полковник Дробич из КГБ. Полковник Зимин, командир дивизионной артиллерии спустился в БТР, закрыв за собой люк. Это было вечером 6 августа.

- Важная задача для вас, артиллеристы, — проворчал командир дивизии. — Вот здесь находиться долина между двумя высотами. По ней проходит дорога к высотам. Мы попытались атаковать их, но безуспешно. Мы должны продолжить атаку, но американцы ведут слишком эффективный противотанковый огонь с позиций за дорогой.

Если они снова попытаются, ваши БМ-27 должны подавить их. Подавить на одном дыхании. Вот главная задача для вас на завтра.

- Товарищ генерал-майор, — ответил командующий артиллерии. — Разрешите отвести дивизион БМ-27[89] на 5 километров назад и еще на 5 километров на юг?

- Зачем? — Перебивая его, рявкнул подполковник Дробич

- Это определяет баллистика, по законам физики, — терпеливо объяснил полковник Зимин. — Мы выпускаем сотни снарядов за раз. Если мы хотим накрыть дорогу, проходящую почти под прямым углом к нашим позициям, то зона огня окажется не на самой дороге, а за ней. Наши нынешние позиции слишком близко, а также слишком смещены в сторону. Поэтому мы должны отойти назад и на юг. Мы отойдем назад, отстреляемся и выдвинемся вперед.

- Ни при каких обстоятельствах, — отрезал подполковник КГБ. — Ни в коем случае. Вы остаетесь там, где вы находитесь, и будете вести огонь оттуда.

- Но тогда зона обстрела будет за дорогой, а не вдоль нее.

- Тогда обеспечьте огонь по дороге.

- Я не смогу сделать это с нынешней позиции, всего в двух километрах от линии фронта и в пяти километрах в сторону от дороги.

- Хотите отступить?

- Очень важно вернуться, по крайней мере, на 5 км и сместиться на 4–5 км южнее, если хотим, чтобы танковый полк прорвался.

- Вы собираетесь отступать, когда мы находимся в центре событий? Послушайте, полковник, вы обеспечите свою зону, или как вы ее там называете на дороге или…

- Это баллистика, товарищ. Наш огонь зависит от законов баллистики. Мы не сможем сделать этого, если не отойдем.

- Правильно. Так и будет. Я не позволю вам отступить, и вы отказываетесь выполнять приказ. Арестовать его! Вы сможете обсудить этот вопрос там, куда вы отправитесь.

Два сержанта КГБ заломами полковнику Зимину руки и вытащили его.