Следовательно, Польша ни в коем случае не могла рассматриваться Советами как надежные военный союзник. Было лишь одно соображение, позволявшее удержать Польшу в русле планов Варшавского договора по быстрому вторжению в Западную Германию. Это была убежденность в том, что если Польша отколется от Варшавского договора, боевые действия между его силами и НАТО будут вестись не на территории Германии, а на территории Польши. Следовательно, быстрое и решительное вторжение в Западную Германию было бесконечно более предпочтительно. Когда вторжение стало быстрым, но не решительным, советские опасения по поводу благонадежности польских войск вскоре полностью оправдались. Когда советские пути снабжения в Польше стали все более и более страдать от деятельности партизан при обширной и умелой (хотя и со значительными потерями) поддержке военно-воздушных сил НАТО, польские подразделения были отведены из Германии в Польшу для обеспечения безопасности путей снабжения от полного разрушения. Мятеж в Познани 17 августа, поднятый одной из восьми польских механизированных дивизий, первого из возвращавшихся домой формирований, послужил сигналом к началу общей схватки с советским Верховным командованием.

События 1968 года в Чехословакии не только положили конец всем надеждам на интеграцию Чехословацких и Советских интересов. Они также практически уничтожили Чехословацкую Народную Армию (ЧСНА).

Ранее существовавшие надежды на интеграцию Чехословацких и Советских интересов, по сути дела, никогда не были полностью оправданы. С другой стороны, в первые годы межвоенного периода, СССР имел все основания считать Чехословакию наиболее просоветской из всех своих новых сателлитов. Выборы в Чехословакии в 1947 году проходили без, как это часто утверждается, давления Красной Армии, которая на тот момент имела в ограниченное присутствие в этой стране. Создание коммунистического правительства было результатом, в первую очередь, более или менее респектабельного демократического процесса, который был несколько запятнан переворотом 1948 года и был, по иронии судьбы, таким же судьбоносным, как и массовый отказ от коммунизма Австрии, где советские войска так опрометчиво позволили проведение свободных выборов годом ранее. В последующие годы, устойчивое возрождение чешского национального самосознания, антисоветских настроений и опасений по поводу возможности внешних репрессий против свободных институтов, ко временам Дубчека привело к уровню недовольства внешней гегемонией, который был опасен сам по себе. Кроме того, вероятность, что инфекция может распространиться за пределы Чехословакии, была слишком высока, чтобы ею можно было пренебречь.

По крайней мере за десять лет до 1968 года, в ЧСНА наблюдалось растущее разочарование из-за стремления Советов к полному подчинению интересов Чехословакии интересам Советского Союза. Это было достаточно возмутительным, чтобы офицерский корпус оказался глубоко обеспокоен вопросами национальной безопасности. Столь же возмутительным для военных специалистов было нарастающее вмешательство политических соображений в военные вопросы. Это было особенно возмутительным для высококвалифицированных младших офицеров, так как их карьеры часто рушились из-за сильного нежелания принимать советские доктрины как непривычные и не соответствующие первостепенным задачам в сфере Чехословацкой оборонительной политики.

Вторжение 1968 года, организованное и возглавляемой Советским Союзом при символической поддержке других стран Варшавского договора, расколола ЧСНА. Оно также положило конец наблюдавшимся в стране, в целом просоветским тенденциям. Армия Чехословакии так и не оправилась от этого. Ее численность и уровень профессионализма не сравнялись с теми, что были ранее. До начала войны в 1985, несмотря на стойкие советские усилия вновь установить полный контроль над Чехословацкими вооруженными силами (а отчасти и благодаря им), ЧСНА ни в коем случае не могла рассматриваться советами как полностью надежный инструмент ведения войны. Тем не менее, ЧСНА была также задействована в наступлении в ходе молниеносной войны против Запада. Однако еще до того, как наступление было остановлено, предсказуемым результатом упорной обороны НАТО в Федеративной Республике Германии стал мятеж, охвативший 4-ю мотострелковую дивизию ЧСНА в Хебе 17–18 августа.

В целом, составители советских военных планов не могли рассчитывать на большой вклад стран-союзников по Варшавскому договору. Задачей этого договора не было, как в случае с НАТО, объединение усилий группы стран ради общего дела. Его задача была гораздо более проста и жестока.

Советы видели в Варшавском договоре аппарат поддержания контроля над Восточноевропейскими странами и предотвращения их использования в качестве плацдарма для нападения на Советский Союз. Им нужен был гласис, а не альянс. Здесь уместны оба определения слова «гласис», содержащиеся в Оксфордском словаре английского языка:

1. Местность, покрытая гололедом после осадков и заморозков.

2. Пологая земляная насыпь перед наружным рвом крепости, возводившаяся с целью улучшения условий обстрела впереди лежащей местности, маскировки и защиты укрепления.

Это не было территорией, на которой размещаются дружественные силы.

Генерал-майор Игорь Бородин, член ЦК и секретариата так называемого административного управления, органа, фактически контролировавшего Красную армию и КГБ, избежал резни в последние дни августа 1985 в Москве и получил убежище в штабе 7 американского корпуса. Его отчет для Верховного командования ОВС НАТО в Европе (SH-003-47B-5320) от 17 сентября 1985 года был рассекречен 5 июня 1986.

За исключением периода кризиса, политбюро заседало раз в неделю, по четвергам в три часа дня, когда его члены и кандидаты в члены собирались в старом здании сената в Кремле.

Политбюро было воплощением абсолютной власти партии над всеми сторонами жизни общества. Было несколько декораций для отвода глаз, таких как пост президента, который не имел никакой реальной власти, парламента и Верховного совета, который единогласно ратифицировал все решения политбюро, и члены которого назначались из числа самых преданных партийных работников, которые могли быть заменены без каких-либо затруднений. Не было никаких сомнений в том, кому принадлежала реальная власть.

Повестка обычных заседаний Политбюро разрабатывалась на несколько месяцев вперед Секретариатом ЦК КПСС, а затем одобрялась членами Политбюро. Секретариат Центрального комитета готовил и распространил все требуемые материалы в установленное время, подбирал людей, которые должны будут дать определенную информацию — министров, маршалов и генералов, дипломатов и разведчиков, редакторов ведущих газет, писателей, ученых и юристов, руководителей Госплана (государственная организация планирования), уголовно-исполнительной системы, органов пропаганды, сельского хозяйства и так далее.

Для некоторых из них получение повестки от Секретариата ЦК было катастрофой. Для других она означала начало карьерного роста. В некоторых особенно важных случаях, после получения запроса от Секретариата, следовало прибыть для выступления перед членами Политбюро самостоятельно.

Политбюро интересовало все, и оно имело решающее мнение по всем вопросам. Оно могло решать, способствует ли оперная постановки интересам социализма и может ли или не может быть поставлен определенный балет.

6 декабря 1984 года Политбюро обсуждало ситуацию в Европе. Оно привыкло полагаться на различные источники информации. Для заседания были подготовлены два доклада, один от политической разведки (Первое главное управление КГБ СССР), второй — от военной разведки (Второе Главное управление генерального Штаба вооруженных сил СССР — ГРУ). Оба доклада строились на различных методах анализа. Оба содержали одинаковый вывод: Западная Европа умирает в результате распада.

КГБ взяло на себя некоторую смелость полагать, что основной причиной политического и экономического упадка Западной Европы является неограниченная власть профсоюзов. Воспоминания о движении «Солидарность» в Польше были уже свежи в советских умах, и это добавило докладу основательности. Коммунистические партии в странах Запада оказались в значительной степени неэффективными инструментами советского влияния, так как либо были неудачливы на политической арене, как в Соединенном Королевстве, либо политически неблагонадежны, как в Италии. Однако они достигли реальных успехов во влиянии на структуру производства, проникнув в профсоюзы, как местные, так и национального значения. Буржуазные правительства в странах Западной Европы не могли или не желали прибегать к польскому пути в форме введения военного положения как средства сдерживания саморазрушающих сил, и замедлять темпы экономического роста, что это могло привести к краху всего западного капитализма. Их усилия по улучшению ситуации через «социальные контракты» и тому подобные меры были до смешного неэффективны. В соответствии с доктриной марксизм — ленинизма, западное общество раздиралось экономическими противоречиями. Правительства были готовы терпеть массовую безработицу как альтернативу инфляции. Рабочие были готовы похоронить большую часть промышленности ради сохранения устаревших методов производства. Для Советского Союза пришло время действовать, прежде, чем накопленные разочарования вынудят правительства западных стран, наконец, принять адекватные меры для контроля за производственной анархией.